Минотавр вышел покурить - Стивен Шеррил

Остановившись у окна, Минотавр читает перечень услуг, оказываемых Обидией, и ему хочется верить, что она способна их выполнить: рассказать о поворотах в жизни по линиям руки, предсказать судьбу по картам. Но не всему стоит верить, шарлатанов хоть пруд пруди, так уж заведено. Минотавр одновременно и завидует легковерным, и жалеет их.

Минотавр слышит голоса, доносящиеся из квартиры Сестры Обидии. Он наклоняет голову, чтобы лучше слышать. Мужской голос, совершенно невыразительный, что-то говорит по-английски, затем повторяет эти фразы на другом языке — знакомом Минотавру, богатом дифтонгами.

Taedium vitae[11].

Taedium vitae.

Taedium vitae.

Голос Обидии повторяет каждую фразу, но произносит ее более спокойным голосом и не так четко, как если бы она оттеняла слова.

Sudum est hodie.

Сегодня хорошая погода.

Quid admisi sceleris?

Что я совершил плохого?

Cubitum eamus.

Пойдем спать.

Сестра Обидия самостоятельно изучает латинский язык. Минотавр его узнает.

Capillus satis compositus est commode?[12]

Минотавр напрягает память.

Res male inclinant.[13]

Минотавр поворачивает свою бычью голову и прижимается ухом к стеклу, забыв на мгновение о рогах. Довольно частая и досадная оплошность. Почти сразу после того, как рог царапает по стеклу, свет внутри гаснет. У Сестры Обидии все тихо. Опасаясь, что его застигнут подглядывающим к ней в окно, Минотавр быстро поднимается на лестничную площадку второго этажа. Высоко под потолком висит лампа без плафона, вокруг нее летают мотыльки. Удары их крыльев и тел о стекло отдаются эхом в нише без окон.

Минотавр поднялся до середины лестницы, но тут же сообразил, что ему нужно делать. Стараясь не шуметь, он возвращается к «веге» и забирается на переднее сиденье, чтобы не открывать скрипучую заднюю дверь. Из ящика с инструментом он достает небольшой шлифовальный брусок и кладет его в карман штанов. Возвращается на лестничную площадку и обрабатывает затвердевшую шпатлевку на том месте, где ободрал когда-то стену. Потом садится на ступеньки и размышляет, что сказать, если Дэвид ответит на его стук в дверь.

Дэвид отвечает.

— М? — спрашивает Дэвид сквозь потрескавшуюся дверь. Как будто владельцем бычьей головы мог быть кто-то другой.

— Ага, — отвечает Минотавр. Как будто он может ответить как-то иначе.

Дэвид открывает дверь и, сделав шаг назад, впускает незваного гостя.

— Разбудил? — спрашивает Минотавр.

— Нет, — отвечает Дэвид. — Я не спал.

Задняя часть квартиры освещена, чувствуется запах оружейного масла. Испытывая неловкость, оба молча стоят у входа, и лишь немного погодя Минотавр осознает, что на Дэвиде вовсе не пижамная пара, как он было подумал, а военная форма времен Гражданской войны, которую он заметил в коробке в тот день, когда помогал Дэвиду с переездом. Дэвид смущен. Смущен и Минотавр.

— Шеф мне рассказал, — говорит Дэвид. — Насчет тележки. Зайдешь?

Минотавр кивает головой и проходит вслед за хозяином в освещенную комнату.

— В ближайший уикенд состоится сражение. Реконструкция. Я привожу в порядок ружье системы «спрингфилд».

— Угу, — отвечает Минотавр и оглядывается, где бы ему присесть. В довольно просторной комнате стоит диван тыквенного цвета, а у другой стены — низенький кофейный столик, удаленный от дивана, как кажется, на несколько миль. Диван стоит под открытым окном, выходящим в переулок. На столе расстелены старые газеты, на них аккуратно разложены смазанные маслом части разобранного ружья. На одном конце стола стоит узкая металлическая банка с оружейной мазью, рядом валяется грязный носок. Минотавр пытается усесться на кресло с высокой спинкой, но для его рогов оно слишком узко. Дэвид приносит из соседней комнаты обычный стул и ставит напротив кушетки.

— Вот о чем я подумал, — говорит Дэвид, глядя, как Минотавр пытается расположиться на стуле. — Садись-ка ты лучше на диван.

— Ага.

— Давно у меня не было гостей, — признается Дэвид.

Взяв носок, он натягивает его на правую руку и начинает протирать вороненый затвор и спусковой механизм ружья, сопровождая каждую деталь объяснениями.

Минотавр ничего не говорит ни о погибшей собаке хозяина, ни о случае с Эрнандо. Не говорит и о том, что недавно видел по телевизору. Вместо этого он расспрашивает Дэвида о предстоящем сражении и о той роли, которую он будет в нем играть.

Дэвид с мальчишеским азартом отвечает на все вопросы. Показывает план битвы и список участников. Собирает ружье так, словно играет в спектакле. Достает из кладовки тяжелый ящик с фотографиями и, усевшись на диван рядом с Минотавром, осторожно, чуть ли не с благоговением открывает переплетенный в кожу альбом.

Нужно иметь в виду следующее. За всю его долгую жизнь у Минотавра было немало любовных партнеров — разного облика, пола и степени согласия вступить с ним в контакт. Знавал он и пылких вакханок, и упорствующих жертв. Его собственная природа, факты и слухи, связанные с его родителями, позволяют ему без особой предвзятости относиться к вопросам сексуальности. Но все эти партнеры существовали давно, в столь далекие времена, что Минотавру уже и не вспомнить, когда к нему в последний раз прикасалась движимая желанием рука. В настоящее время интимность того или иного рода трудна и, пожалуй, невозможна. Что касается различных половых актов, которым предаются люди, то Минотавр давно уже перестал о них думать. Вот почему, когда сидящий рядом с ним на диване Дэвид показывает фотографии сражений — батальоны одетых в военную форму солдат, окутанных пороховым дымом, сражающихся, изображающих убитых, — он от него не отстраняется. И когда Дэвид открывает книгу и его рука случайно задерживается на бедре друга, Минотавр не отодвигается от него. Не отодвигается и тогда, когда нервничающий Дэвид, закрыв книгу, не убирает своей руки. И даже позднее, когда тот с озабоченным видом подходит к кладовке и достает оттуда складную кровать, он никак на это не реагирует.

Этот переход от одного состояния к другому человеку дается куда труднее, чем Минотавру. Хотя Минотавр готов следовать чуть ли не по любому пути, который перед ним открывается, он зачастую не берет инициативу в свои руки и не принимает решительных действий.

Дэвид садится на край кровати и, нервно взглянув на Минотавра, жестом приглашает сесть рядом. Его руки приятно массируют усталые плечи и позвоночник Минотавра. То, что лицо Дэвида рядом, его не шокирует. Вероятно, Дэвид надеется на какие-то контакты, но когда оба оказываются в одной постели, ничего не происходит. Дэвид прижимается к Минотавру, уткнувшись ему головой в шею, и, похоже, остается этим удовлетворен, во всяком случае, на этом останавливается. Всю ночь они лежат вместе на кровати. Минотавру лишь изредка удается вздремнуть. Всякий раз, когда Минотавр шевелится или меняет положение руки, Дэвид напрягается всем телом. Поэтому Минотавр старается лежать неподвижно.