Противостояние - Мария Коваленко

Рано или поздно из-за поворота вывернет нужная машина. Сверкнут фары. Отразятся фонари в непроницаемых стеклах цвета вороньего крыла. Это так символично! Черный ворон – птица-падальщик. Он умеет искать и ждать. Его пища - отходы, а ареал обитания - свалка. Все как у людей. Отребье - пища падальщиков, их хлеб насущный и работа. 

Мужчина под дождем усмехнулся своим мыслям. Наделав столько ошибок за последние годы, теперь он мог только ждать. Движение со знаком “ноль”, и совсем не любимое “зеро”. А ведь раньше верилось, что жизнь можно обмануть. Как женщину! Прочесть в глазах тайные желания, поделиться своим знанием, стать частью чужих фантазий - что может быть проще для шулера? “Тройка” - скука, “семерка” - похоть, “туз” - страх одиночества. Все казалось так просто, и он был так уверен в себе, что пропустил, как судьба втянула его в свою собственную игру. В подкидного дурака. Любовница стала женой, ее бар - его работой, ее жизнь - его жизнью. Самый удачливый шулер на земле сорвал банк. Овации в зале и поздравления за сценой. Счастливчик! Оставалось лишь одно - вовремя выйти из игры. Один-единственный шаг! И не в бездну, как раньше, а на твердую землю.

Шажок… 

После дюжины неудачных попыток табак в сигарете наконец разгорается.

Первая же глубокая затяжка, и ноги подкашиваются от облегчения.

Вторая - петля на шее становится свободнее.

Третья - тревожные мысли тонут в никотиновом тумане.

До нормы не хватает коньяка. Или хотя бы водки. Всего одного бокала! Но в бар его сегодня уже не впустят. Не впустит та, которая когда-то впустила в свою жизнь.

И спасать она его больше не будет. Даже если бы могла… А ведь вместе они бы смогли отстоять бар. Отделавшись малой кровью, оставили бы с носом и строителей, и кредиторов. Способ существовал… Если бы хозяйка чуть меньше любила свой бар. Если бы доверилась… Но предателей не слушают. Их не пускают даже за карточный стол. Место им - сточная канава, а нажитый долг - ноша близких и родных. Отбросы. 

Сигарета выгорела до фильтра. Промокший под дождем человек втянул последнюю дозу никотина и задержал дыхание.

Легкие обожгло изнутри едким смолистым дымом.

Яд вместе с кровью побежал по венам, отравляя все на своем пути.

Тело взбунтовалось против рассудка, спазмами кашля попыталось вытолкнуть отраву наружу. Желчью подошло к горлу.

В борьбе с собой отступили и презрение, и жалость, и злость. Мир сузился до примитивных ощущений. И даже огромный тонированный джип, явившийся-таки по его душу, впервые за несколько недель равнодушно проехал мимо. Не нужный себе, он оказался не нужен никому. Совсем. С оболочки нечего было взять.

***

Скомканная простынь, подушки на полу и одышка как после хорошего кросса - утро Катерины Виноградовой походило на извержение вулкана. Как истинная сова, она была не в состоянии радоваться раннему пробуждению. Ее не соблазняла многокилометровая пробежка, не ждали на летучке в редакции. Утром в “Градусе Баллинга” командовала Анечка, а у Кати была возможность выспаться. Последняя радость в жизни! Но ее нахальный жилец словно и не слышал возмущенное “отпусти” и “я спать хочу”. Стоило ему продрать глаза, как спустя минуту Катя оказывалась прижатой к матрасу горячим мужским телом.

Сегодняшнее утро не стало исключением.

- Блин! - Катя шлепнула Воинова по руке. Та как раз спускалась в развилку ног, и явно не просто так. - Рома, тебе вообще говорили, что утренний стояк не эротической природы? Сходи в туалет - отпустит.

- Как приятно иметь дело с мудрой и опытной женщиной. - Даже не думая прекращать свои поползновения, Роман ловко перехватил обе Катины руки и завел ей за голову. - Только… В туалете я сегодня уже был, - удобно устроился между ног, - а на тебе - ни разу.

- Проклятие…

- Поддерживаю. Это… - Роман взглядом указал в сторону паха, - точно проклятие. И прокляла меня ты!

- Ах, я? - зевая.

- Ну, может, она, - мужской язык, облизав, подул на правый сосок. - Или она, - проделал то же самое с левым.

- Уфф… - от ощущений у Кати мурашки побежали по телу.

- Или твоя влажная, всегда готовая для меня… - губы заскользили ниже, оставляя дорожку из поцелуев, - укротительница змей.

Катя прыснула со смеху. Только Воинов с его неуемной фантазией мог так выразиться. Никаких “кисок” и “щелочек”! Только собственные названия и индивидуальный подход.

- Рома, может все-таки после пробежки? - неуверенно.

Катю уже никто не держал. Можно было извернуться и оставить Воинова ни с чем. Ублажать его по несколько раз в день она не подписывалась. Только от сонливости не осталось и следа. Легкие поцелуи Романа уже сделали свое коварное дело, и внизу живота сладко заныло.

- После пробежки я надеюсь получить от тебя завтрак… В знак благодарности.

- Благодарности? А будет за что?

- Я постараюсь, - Роман крутанул ее на живот и, подтянув таз к паху, поставил на колени. - А уж поверь, стараться я буду.

***

- Воинов, ты похотливое животное! - с блаженной улыбкой на губах произнесла Катя, когда ее партнер с видом победителя прошествовал в ванную комнату.

- А минуту назад ты кричала, что я Бог! – послышалось оттуда.

- Да мало ли что я кричала в состоянии аффекта! Я хочу нормального секса!

Роман выглянул из-за двери.

- То есть? – недоуменно.

- С поцелуями, с прелюдией, с лаской! - пришлось пояснить.

- Ты уверена?

- Да! Я женщина и хочу нежности.

- Хм… - Роман задумался. - А мы не уснем?

- Воинов!

- Да, милая?

Катя посмотрела в его веселые глаза, мазнула взглядом по обнаженному торсу и вновь откинулась на кровать.

- Иди уже одевайся! - простонала. - Курочки на беговой дорожке, небось, заждались, когда ты явишь себя миру.

Из ванной послышался смешок.

- Это ревность?

- И не надейся!

- Смею тебя заверить, - снова из ванной, - после того, как ты меня обезвредила, им тоже не на что надеяться.

- Свежа легенда, - хмыкнула Виноградова, уже предвидя, как будет отбиваться от очередного акта “обезвреживания” после завтрака.

Откуда у него брались силы после пробежки, Кате было непонятно. В ее жизни было только два вида бега: от кредиторов и за нерадивыми официантками. Что один вид, что другой никак не способствовали повышению либидо. Но, глядя на пышущего жизнью Романа, дико хотелось поменять оба своих бега на его чудотворный утренний кросс.

***

Пока Воинов хозяйничал в душе, Катя кошкой потягивалась в кровати. Одной на двухместном матрасе ей было просторно. Никто не норовил забросить тяжеленную руку на талию, не лапал грудь и, самое главное - не пыхтел, как ежик, на ухо. За несколько ночей в компании Романа она уже и забыла, как это - просто спать. Катя даже где находится любимая ночная сорочка забыла! Каждый вечер она ложилась в ней, но еще ни разу не смогла в ней же и проснуться.