Герцог в моей постели - Амелия Грей

– Честно говоря, – скривил рот Адам, – хорошей погоды здесь практически не бывает: круглый год дожди и туманы, – но меня, надо сказать, это вполне устраивает.

Внезапно слух Брэя уловил некий звук, напоминающий блеяние.

– Что это? – спросил он.

– Овца в ущелье упала, – ответил Адам. – Думаю привязать веревку и спуститься за ней…

Брэй и Харрисон спешились и подошли к краю обрыва. Осторожно заглянув вниз, они действительно увидели овцу. Несчастное животное стояло на каком-то каменном выступе. От края обрыва до этого камня было футов тридцать-сорок, а от камня до дна – и все пятьдесят. На счастье, овца, кажется, совершенно не пострадала. Как ей удалось не убиться об острые камни, торчавшие в ущелье едва ли не отовсюду, знал, похоже, только Господь Бог. Наверное, падение овце смягчили густая шерсть и толстая шкура.

– С каких это пор ты стал пастухом, Адам? – усмехнулся Харрисон.

– Ну должен же я себя хоть чем-то занять! – Голос Адама, казалось, был начисто лишен каких бы то ни было эмоций. – Иначе я бы просто беспробудно пил с утра до ночи…

Брэй снова кинул взгляд вниз, на овцу. Та в ответ посмотрела на него своими большими черными глазами и жалобно заблеяла.

– Считай, что твоя овца пропала, старик! – невесело усмехнулся он. – Неужели и в самом деле полезешь за ней? Камни скользкие, острые… Не боишься свернуть себе шею?

– С каких это пор я пасовал перед трудностями? – с вызовом произнес Адам.

– Ты всегда был смелым, приятель, – подтвердил Харрисон, – но в данном случае прав все-таки Брэй. – Даже если ты и не сломаешь себе шею, то как вытащишь овцу? Да она весит едва ли не больше тебя!

– Ничего, справлюсь! Свяжу ей передние ноги, свяжу задние и посажу себе на шею… Я не могу бросить ее! Там она умрет от голода.

Харрисон и Брэй переглянулись. Оба отлично понимали, что желание спасти бедолагу овцу было отнюдь не главной причиной, почему их старый друг решился на столь рискованный шаг. После смерти жены Адам, казалось, перестал дорожить собственной жизнью. Возможно, даже подсознательно искал смерти.

– И часто тебе приходится рисковать жизнью ради овец? – спросил Брэй.

– Мне случалось рисковать жизнью и ради гораздо меньшего.

– Это верно, – кивнул Харрисон. – Мне и самому не раз приходилось идти на риск из-за сущего пустяка. Полагаю, что и тебе, Брэй…

Брэй посмотрел на него. Судя по выражению глаз Харрисона, сейчас ему скорее всего вспомнился некий особый случай, а не просто какое-нибудь заключенное по молодости легкомысленное пари, наподобие того, что стоило жизни Натану.

С Адамом, как и с Харрисоном, Брэй познакомился еще в школе. Сколько раз их неразлучная троица заключала между собой пари, кто быстрее всех добежит до цели, или попадет в мишень из пистолета, или преодолеет какой-нибудь барьер. Случалось им и соперничать за внимание той или иной юной леди. Однако при всем соперничестве ни один из них ни разу не забывал, что они друзья.

– Давай сюда эту чертову веревку! – обратился Брэй к Адаму.

– Зачем? – удивился тот.

– Я спущусь вместо тебя.

– Только через мой труп! – вмешался Харрисон. – Забыли, что я всегда лазил по горам лучше вас обоих?

– Ну уж нет, джентльмены! – Адам оправил свою грубую пастушью куртку. – Полезу я. Вы оба одеты с иголочки – перепачкаетесь с ног до головы, а то еще и порвете свои наряды. А на штиблеты свои посмотрите! В таких на балах по паркетам скользить, а не по горам лазить. На первом же камне споткнетесь и сломаете себе шею! Кстати, вы так и не ответили на вопрос: что это вас вдруг сюда занесло?

– Ответили, – возразил Харрисон. – Мы приехали проведать тебя!

– И кажется, успели вовремя! – усмехнулся Брэй. – Явись мы сюда на пару минут позже, мы бы просто не успели пообщаться с тобой: ты бы уже наверняка сломал себе шею, спасая свою дурацкую овцу… Так что если хочешь сказать нам что-нибудь перед смертью, валяй – мы тебя слушаем…

– Иди ты к черту, Брэй! – скривился Харрисон. – Я уверен, мы еще успеем наговориться вдоволь. Полезай за своей овцой, Адам, только побыстрее – мне не терпится пойти в дом, чтобы наконец согреться и выпить по бокальчику. Черт побери, ну и холод!

Он поцеловал ее!

Впрочем, это еще не так удивительно по сравнению с тем, что она поцеловала его в ответ… Но самым поразительным было то, что ей это понравилось.

Он дотронулся до ее груди. Но и она дотронулась до него… Да, в тот момент она не знала, что она трогает. Но каждый раз, стоило Луизе вспомнить об этом снова, краска заливала ее щеки.

Луиза зажмурила глаза, словно это могло позволить ей защитить себя от воспоминаний, сладких и мучительных одновременно. Что за безумие нашло на нее вдруг в тот день? Более того, с того дня прошло уже три недели, а все ее мысли по-прежнему были заняты этим поцелуем. Ей хотелось повторять его снова и снова, хотелось снова увидеть герцога, ощутить его рядом с собой, вдыхать неповторимый запах… Воспоминания о ласках герцога порождали у нее едва ли не больше эмоций, чем породили тогда сами эти ласки.

Нет, с этим надо что-то делать, а то она, чего доброго, сойдет с ума!

Луиза всегда была или, по крайней мере, считала себя разумной, рациональной девушкой со стойким иммунитетом к любого рода безумствам. А что сейчас? Куда вдруг делась прежняя Луиза?

Пытаясь найти себе хоть какое-нибудь оправдание, Луиза вдруг вспомнила слова его светлости о том, что поцеловаться разок-другой до брака – это вовсе не грешно. Что ж, с его точки зрения, это, может, и было разумным: должен же он хоть немного подготовить ту, которую считал своей невестой, к… к тому, что ей предстоит после свадьбы. И следует признать, учителем он оказался весьма неплохим, даже если одно воспоминание об этих поцелуях кружило Луизе голову, доводило до беспамятства.

Все эти три недели Луиза пыталась чем-то себя занять, чтобы забыть наконец о герцоге Дрейкстоуне и его поцелуях, но высокий красавец, словно дразня ее, снова и снова возникал перед мысленным взором. Луиза уже начала ловить себя на том, что стала какой-то рассеянной, похожей на вечную непоседу Сибил, которая и минуты не могла спокойно усидеть за вышиванием.

После того как у них появились две новые служанки и экономка, в доме стало как-то уж очень многолюдно. Миссис Колтраст уже не то чтобы привыкла к Сайнту, но по крайней мере не кричала «пошел прочь!» всякий раз, как только пес попадал в ее поле зрения. Вместо этого она, как правило, удалялась из комнаты. Впрочем, Сайнт теперь уже и сам, чувствуя неприязнь к себе со стороны этой дамы, старался избегать с ней встреч.