Классовая борьба. Государство и капитал - Владимир Сапега

Есть своя национальная идея у буржуазии — буржуазная, либеральная, при которой и весь трудящийся народ находится у нее в полном подчинении и зависимости, и государство полностью служит ее интересам, т. е. капиталисты наверху, они хозяева жизни, а рабочие и наемные чиновники у них в услужении. И все-таки классовые интересы капиталистов иных наций им много ближе, чем интересы трудящихся единоплеменников.

Есть национальная идея бюрократии — «государственная», имперская, мечтающая о том, чтобы весь народ, и рабочие, и буржуазия, без национальных различий, были под полным контролем государства. Государственная национальная идея бюрократии ради блага народа требует своим чиновникам привилегий за счет общества. Государственная власть ничего не стоит, если народ не зависим от нее.

Национальная идея трудящихся — социалистическая, где весь трудящийся народ — хозяин в стране, а наемное чиновничество и весь капитал полностью подчинены выборным Советам рабочих депутатов. Нет надобности формулировать национальную идею, если решен вопрос классовый.

Как рабочий класс собирает вокруг себя все угнетенные слои населения, являясь движущей силой в классовой борьбе, без чьей победы невозможно социальное освобождение всех униженных и оскорбленных, так и русский народ (русский рабочий) собирает вокруг себя все угнетаемые народы, являясь стержнем национальной борьбы, без чьей победы невозможно национальное освобождение и процветание всех народов.

Религиозная и национальная разобщенность развеется сама собой, как только будет достигнуто единство классовое, единство экономических интересов, идеологии и политических перспектив. Право наций на самоопределение, вплоть до выхода за государственные рамки, коммунистами признавалось всегда и полностью. Но за первое право коммунисты признают право интернациональной солидарности трудящихся. Нельзя рассматривать отдельно национальный вопрос, вне контекста общей политической борьбы, не впадая в шовинизм или в идеалистический абсурд.

Политическая власть трудящихся защищает не только экономические, но и национальные интересы трудящихся, ибо национальные интересы есть частный случай интересов политических. То же и политическая власть буржуазии. То же и бюрократия: смотрите, как замечательно разрешен национальный вопрос внутри чиновничества. Чиновники — евреи, русские, чеченцы — любят друг друга. А межрасовую и межрелигиозную рознь вносят в среду народа, трудящихся — для разобщения, для подмены классовой борьбы, классовой причины угнетения и бедствий народа, причиной неосязаемой, иррациональной. Внутри бюрократии, внутри чиновничества идет борьба: межведомственная, межклановая, регионов с центром, руководителей с подчиненными — какая угодно, но только не национальная. Иначе все было бы слишком просто; только мудаки до примитивности упрощают политику: «русские и жыды» — и все им ясно.

Русские коммунисты не должны стесняться своего национализма, но должны осознать и открыто сказать о своей ненависти к шовинизму, который льет воду на мельницу власти бюрократии и капитала. Национализм — оружие только победившего класса трудящихся.

Верный способ проверить болвана «на вшивость»: спросить, согласился бы он на одновременное законодательное закрепление «прав русских» и уголовной ответственности за шовинизм. Можно не сомневаться, он с большей радостью выбрал бы безнаказанность шовинизма. Даже самые «мудрые» разоблачители еврейского заговора не знают и не могут внятно сказать, как конкретно бороться против мирового еврейства; и мы не знаем. Зато как бороться с непосредственно угнетающей нас силой — всевластием бюрократии под видом законного государства — мы понимаем хорошо и отчетливо. Будем неустанно разъяснять нашим узколобым друзьям ошибочность постановки национального вопроса вне контекста классовой борьбы. Марксист должен видеть в национальных противоречиях скрываемые за их видимостью классовые антагонизмы.

За явлениями житейских отношений нужно уметь отличать видимость от действительных классовых противоречий, реальный учет которых только и позволит вести правильную и побеждающую политику. Видимость заключается в том, что между российским генералом и крестьянином-чеченцем, или торговцем-кавказцем и русским покупателем, или чиновником-евреем и российским гражданином конфликт национальный. Действительная сущность заключается в том, что здесь нет конфликта гуманитарного, а исключительно классовый: экономико-социальный. То, что торговец-кавказец на 10 копеек обманет, а русский бы нет — ничуть не меняют экономическую основу отношений, т. е. не превращают в межнациональные чистые отношения между продавцом и покупателем.

Противоположности между тремя антагонистическими классами гораздо основательнее, чем между самыми противоположными нациями. Противоречия между колонизаторами-европейцами и индейцами-аборигенами на 90 % классовые, чем национальные, религиозные и пр. (идеологические, духовные, культурные). Нельзя отделять одно от другого, но нужно видеть главный фронт. Нужно уметь видеть одно в другом.

Не существует общественных противоречий, не объясняемых с позиций классовой борьбы. Триалектическое классовое объяснение и понимание одновременно дает ключ к разрешению этих противоречий. Для объяснения политики и общественной жизни где бы то ни было, в любой стране, в любой исторической эпохе необходимо рассмотреть классовый состав этого общества и триалектическое межклассовое взаимодействие. Материалистическое понимание истории — это разгадка всех загадок. Марксизм, триалектика, классовая борьба могут не упоминаться в политической риторике (как не упоминается никогда макиавеллизм), но их незнание или игнорирование в научном анализе неминуемо приводит к поражению.

Мы стоим на пороге новой эпохи, где классовая борьба по-прежнему будет вестись между тремя антагонистическими классами, но уже вооруженными триалектикой. Государственный шовинизм, буржуазный космополитизм и пролетарский интернационализм — вот три непримиримо-враждебные лозунга, соответствующие трем великим классовым лагерям современного общества и выражающие три политики, три мiровоззрения в национальном вопросе. [Ср.: Ленин, 24: 123]. Государственный шовинизм объясняется стремлением бюрократии угнетением национального меньшинства завоевать себе поддержку чуть менее угнетаемого национального большинства, т. е. за национальной политикой спрятать классовую эксплуатацию. Чеченцы уничтожаются «для защиты русских», но при всех притеснениях русского меньшинства, например в Средней Азии или Прибалтике, российская бюрократия (на деле, а не на словах) скорей и не задумываясь поддержит местную бюрократию, чем своих русских соплеменников; причем, совсем не потому, что «в правительстве не русские».

Да, национальный вопрос существует. Но во много раз острее существует вопрос классовый. Полно болванов, кричащих о «правах русских», ничего при этом не говорящих о правах трудящихся. Тот, кто поднимает национальный вопрос и молчит о вопросе классовом — тот провокатор или наивный дурак. Коммунисты ставят вопрос иначе: сначала победа в классовой войне, потом русский национализм.

Туполобый осел, мечтающий для счастья, «чтобы русские были во власти», наивно полагает, что чиновник, буде он русский, наплюет на интересы своих собратьев-чиновников и бросится защищать русский народ и русских рабочих. Самый честный, русский, богобоязненный, патриотичный чиновник ничуть не лучше чиновника-взяточника, антихриста или продавшегося евреям, как наличие честных и порядочных капиталистов ничуть не исключает эксплуататорской сущности капитала. Когда мы входим в кабинет чиновника, нам плевать на его национальность, его вероисповедание, политубеждения и интеллигентность. Будь он хоть насквозь русским и хоть трижды православным, мы знаем, что это сволочь и осознаем свое бессилие перед его произволом.