Откровения немецкого истребителя танков. Танковый стрелок - Клаус Штикельмайер

Первые три строки оригинала хорошо поймет аудитория, состоящая из беженцев и переселенцев.

Вскоре после того как 30 человек прошли обратно на сортировочную станцию к липким, вонючим шпалам и ржавым рельсам боковых путей, их командиру роты сообщили, что командир дивизии узнал о восторге всего города, вызванном маршировкой и пением его танкистов. Генерал выразил благодарность, более того, он выделил расчетам зенитных пулеметов у железнодорожных путей дополнительную еду и выпивку.

Через несколько дней перевооруженная часть ушла от железной дороги и больше в город своего триумфа не вернулась.

Оглядываясь назад, скажу: совершенно неподготовленное и спонтанное прохождение с песней, начавшее цепочку благоприятных событий, могло произойти как раз в то время, когда солдаты получили фронтовую клятву, часть которой требовала, что каждый солдат поклянется и выполнит клятву сделать все возможное, чтобы сохранить, и даже подстегнуть, моральный дух населения устным и письменным словом. Как оказалось, в тот день можно было подстегнуть дух гражданских, распевая строевые песни, хотя о спетом слове в клятве не говорилось ничего.

По разным причинам — невежеству, равнодушию, нечувствительности или неблагодарности — всегда были те, кто, считая, что воспоминания о солдатских песнях не имеют земной ценности, могут, как попугай, повторять следующую банальность: «На это я ничего себе не куплю».

Другие — включая, конечно, и автора — объявят, что воспоминания о солдатах и строевых песнях полувековой давности дают понять, что непреходящая полезность тех песен основана на их насущной важности в поучительных случаях, повлиявших на достойную подражания жизнь ветеранов худшей из войн.

Возможно, нет более надежного мнемонического приема, чем песня, легко ассоциируемая бывшим солдатом с многими хорошими и плохими моментами, когда-то давно научившими его столь быстро и столь многому.

День награждения

В Литве мои качества наводчика — нам не зачли танковый бой в Сучаве в начале года — были сочтены заслуживающими Panzerkampfabzeichen in Silber (значка за танковый бой. — Прим. перев.) и Eiserne Kreuz 2. Klasse (Железного креста 2-го класса. — Прим. перев.), обе награды были вручены мне 3 сентября 1944 года в Восточной Пруссии.

Что касается Железного креста, церемония награждения стала анекдотом. Наш командир, которого не любили солдаты, обращаясь к строю награждаемых — нескольким танковым экипажам, — сказал: «От имени Фюрера награждаю вас Железным крестом второго класса второго класса». Соблюдай он формулировку, она звучала бы «от имени Фюрера награждаю вас Железным крестом второго класса».

Парни быстро оценили, что командир сделал две ошибки: он сократил Eiserne Kreuz 2. Klasse до ЕК II (кажется, автор где-то ошибся в передаче сказанного. — Прим. перев.) и прицепил лишний «второй класс». На какое-то время ребята увлеклись поиском ошибок в его ужасном немецком. Говорили о том, что их наградили фиктивным классом Железного креста, ниже, чем крест второго класса.

Естественно, потом ворчание утихло, и каждый солдат гордо носил ленточку своего ЕК II.

Наградной знак, Panzerkampfabzeichen in Silber (серебряный значок за танковый бой), для танковых экипажей был утвержден 20 декабря 1939 года. 22 июня 1943 года появился значок Panzerkampfabzeichen in Silber mit der Einsatzzahl (серебряный значок за танковый бой с указанием количества боев). Для вспомогательных подразделений был выпущен Panzerkampfabzeichen in Bronze, в тех же степенях, в тот же день, что и серебряная версия.

К середине 1943 года, конечно, были танковые экипажи, участвовавшие в 25 и более подтвержденных танковых боях; однако, скажу я вам, любой солдат, кто участвовал в 25, или 50, или — упаси господи! — 100 боях, был храним сверхъестественными силами. В любом случае многие ребята прилагали огромные усилия к тому, чтобы добиться больших цифр.

Эффектная награда много больше, чем медаль за кампанию, — это источник боевого духа.

Эта глава и следующая за ней основаны на событиях моей жизни, начавшихся в 1943 году с восьминедельного курса обучения в танковой школе, за которым следовала полевая служба на Pz-IV в 1944-м и на «ягдпанцер-IV» в 1945 году. Мой военный опыт службы в танковых войсках дополняют девять лет, начиная с 1997 года, службы волонтером в галереях бронетанковой техники Канадского военного музея в Оттаве.

Появившись в 1944 году как оборонительный охотник за танками, первая модель «ягдпанцера-IV» (Jagd означает охоту; следовательно, Jagdpanzer-IV означает «танк-охотник-IV») состояла в основном, как и две следующие модели, из шасси и корпуса поздней модели Panzerkampfwagen IV и 75-мм пушки.

Такое противотанковое средство — низкое, хорошо бронированное, полностью закрытое, не имеющее башни, самоходное на гусеничном ходу, оснащенное высокоскоростным, с малым углом горизонтальной наводки 75-мм орудием, — было известно среди танковых экипажей как «ягдпанцер-IV»; в любом танковом полку машина именовалась исключительно как «ягдпанцер-IV».

Отряды Panzerabwehrkannone (Рак), сами известные как Panzerjager (Jager означает «охотник» — отсюда Panzerjager означает «охотник за танками»), после некоторых споров назвали машину Panzerjager — это слово в послевоенной литературе заменило термин «ягдпанцер-IV».

В оригинальной модели «ягдпанцера-IV» в переделанном корпусе Pz-IV со специальной рубкой стояла 75-мм Panzerabwehrkannone 39 (Рак 39) длиной в 48 калибров. Эта машина также была известна как Panzerjager.

В небольших количествах производилась также переходная модель «ягдпанцера-IV», с носовой частью от Pz-IV и установленной в рубке 75-мм KwK42 (Kampfwagen-Kanone) от «пантеры», длиной в 70 калибров. Эта комбинация известна как «ягдпанцер-IVA». Его производили на «Альтмеркише Кеттенфабрик» в Берлине, отсюда и буква А.

Самая последняя модель «ягдпанцера», с верхней и нижней передней наклонной броневой плитой, унаследованной от прототипа, Pz-IV, также имела в рубке 75-мм KwK длиной в 70 калибров. Ее делали на «Фоглендише Машиненфабрик АГ» в саксонском городе Плауэне, и она числилась как Jagdpanzer IV V (Прим. перев. напоминаем, что буква V (фау) читается в немецком языке как «Ф»).