От Сталинграда до Берлина - Валентин Варенников

18 ноября у нас, на командно-наблюдательном пункте батальона, опять появился начальник артиллерии. Объявил, что я назначен командиром батареи (заболевший комбат отправлен в госпиталь). Скрупулезно уточнил огневые задачи на 19 и 20 ноября – речь шла о подавлении конкретных батарей противника. Это удивило, даже насторожило. Нам никогда не ставили задач на подавление батарей противника. В разговоре активно участвовал командир батальона. Он прямо сказал: «Почему ставится задача только на завтра и послезавтра? Что, кончается война? А вдруг уже сегодня объявятся новые цели и потребуется их уничтожить?» Тот чему-то улыбнулся и уклончиво сказал: «Конечно, сегодня вы решаете огневые задачи, но завтра и послезавтра – особенно важно». Сказав так, пожал нам руки, похлопал меня по плечу, еще раз улыбнулся и быстро пошел по ходу сообщения. Озадаченные, мы гадали – что за игры?

Через час позвонил комполка: сказал, что требуется повышенная бдительность. Комбат стал названивать ротным. У тех обычные вопросы: «Ожидается атака? Когда? Ночью или на рассвете?» В разговоре с одним говорливым ротным комбат выругался, посоветовал сходить к немцам и спросить, а потом рассказать ему. И добавил пару крепких слов.

Среди ночи опять звонок комполка: обстановка? Доложили. Наша тревога достигла апогея. В чем дело?

Было холодно. В блиндажах установлены «буржуйки», тусклым огнем тлеют тряпичные фитили в гильзах от зенитных снарядов. Мы с Филимоном вскипятили чай в котелке. Пока пили его, дремота совсем прошла. Филимон начал философствовать на житейские темы.

В 6 часов 19 ноября позвонил начальник артиллерии полка старший лейтенант Струлев и назвал три цели – по ним батарея должна в 7.40 открыть огонь. Поочередно, пять минут по каждой. Затем – пауза в десять минут и еще раз такой же заход по всем трем целям. Я сказал, что задача ясна, отдал необходимые распоряжения. И пошел к комбату. Тот сообщил: говорил с «батей» (так называли комдива Людникова), он велел ждать важных сообщений.

Оказывается, Людников находился на командно-наблюдательном пункте полка. Звонил во все батальоны. А до этого был в соседнем полку…

Я доложил комбату о приказе начальника артиллерии, что, по-моему, порадовало его, поскольку он сказал: «Видно, должно произойти что-то очень важное».

Развязка не заставила себя долго ждать: 19 ноября 1942 года в 7.30 небо над Волгой внезапно содрогнулось от мощных залпов нашей артиллерии – начался второй этап Сталинградской битвы. Перешли в контрнаступление одновременно войска Юго-Западного и Донского фронтов.

Ими командовали, соответственно, генералы Н. Ф. Ватутин и К. К. Рокоссовский. А 20 ноября подключился еще один фронт – Сталинградский, им командовал генерал А. И. Еременко. Кстати, членом военного совета этого фронта был Н. С. Хрущев, а начальником штаба – генерал И. С. Варенников, с которым меня судьба в какой-то степени свяжет, хотя это был не мой отец, как некоторые считали, а однофамилец. Встречался с ним в 1965–1967 годах, будучи слушателем Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил. Но это, как говорится, совсем другая история.

На нашем Сталинградском направлении находились генералы армии A. M. Василевский и Г. К. Жуков, о чем стало известно всему личному составу. Этот факт участия в Сталинградской битве таких уже прославленных полководцев, конечно, военным людям говорил о многом. И разве только военным? Народ привык видеть в них олицетворение спасительных шагов Ставки, да чего там – лично Сталина! Вот и на этот раз, узнав об их прибытии, все поняли: грядут большие дела.

С позиций современных взглядов – сегодня целесообразно показать лишь некоторые штрихи нашего контрнаступления. Штрихи, выделяющие эту операцию из множества других, о чем, увы, нет четких мнений. Прежде всего – о наших ударах. Они приходились по итальянским и румынским частям, прикрывавшим фланги 4-й танковой и 6-й полевой армий немцев. А те несли главную ношу – сражались в Сталинграде, севернее и южнее его; этого никому, кроме немцев, поручить было нельзя. Генералы Гитлера делали вид, что «цементируют» войска сателлитов немецкими частями, «подпирая» их, поддерживая в них боевой дух. Но, несмотря на это, именно здесь были слабые участки. Точнее, самые слабые в группировке противника направления. Вот почему основной удар пришелся по итальянским и румынским войскам. Учитывая, что они находились на флангах, разбив их, можно было выйти в тыл вражеской группировке в целом.

И время контрнаступления было выбрано оптимальное – вторая половина ноября. Во-первых, наши части к этому сроку будут полностью обеспечены всем необходимым. Во-вторых, стратегические резервы на избранных направлениях уже сосредоточатся. В-третьих, погодные условия обещают быть благоприятными, а это важно и для авиации, и для артиллерии. Что касается бронетанковых войск, то мороз к тому времени сковал землю – проходимость была хорошей. Наконец, в-четвертых, наши войска были тоже готовы к проведению наступательных операций на Западном и Кавказском направлениях, а это лишит немцев возможности маневра силами и средствами…

Еще один момент – разновременность ударов Юго-Западного и Донского фронтов, начавших контрнаступление 19 ноября, и Сталинградского фронта, перешедшего в контрнаступление на сутки позже. Разновременность обусловлена особыми обстоятельствами.

Два первых фронта, для усиления действий стрелковых дивизий, все-таки ввели в прорыв танковые и механизированные корпуса, а вслед – кавалерийские. Успех был обеспечен уже в первый день. То есть удар был просто сокрушительный.

Блестящее решение и блестящее действие. Что «светило» немцам? Окружение. Вот они и бросили свои оперативные резервы на угрожающие участки, оттянув их из полосы возможных действий Сталинградского фронта. Что и требовалось! Сталинградский фронт был не очень-то мощным, а противостоящая группировка оказалась весьма сильной. Поэтому начавшаяся уже перегруппировка некоторых соединений противника 19 ноября 1942 г. на север против Юго-Западного и Донского фронтов отвечала интересам Сталинградского фронта.

Думаю, читателю интересно знать, что в целом окружение немецко-фашистских войск под Сталинградом осуществлено фактически при равенстве сил. И в короткие сроки. До начала нашего контрнаступления стратегическая инициатива была в руках немцев. Все это что-то значит, не так ли?

Утром 20 ноября, вопреки прогнозам, в полосе Сталинградского фронта был туман. Проведение артподготовки и переход в контрнаступление здесь проходили по мере его рассеивания: 51-я армия начала действовать в 8.30, через два часа ее поддержала 57-я. А 64-я армия нанесла удар только в середине дня. Представьте, это тоже положительно сказалось на развитии успеха, потому что сами армейские удары не примыкали друг к другу. Что касается 62-й армии, то она вела сковывающие действия – все сводилось к огневым ударам ее артиллерии…

23 ноября Юго-Западный и Сталинградский фронты замкнули кольцо окружения в районе населенных пунктов Советский и Калач. Это было величайшее событие.

За весь прошедший период мы впервые окружили огромную группировку противника. В «котел» попали основные силы 6-й полевой и 4-й танковой армий немцев: всего 22 дивизии и 160 отдельных частей – бригад, полков. Паулюс вносит своему командованию предложения по спасению окруженных войск. Руководство группы армии «Б» согласилось с его предложениями, но Гитлер их категорически отклонил, приказав удерживать занимаемые рубежи: деблокада, мол, его забота.