Дарующий звезды - Джоджо Мойес

– У меня еще остались кое-какие дела здесь, – ответила Элис. – Но все равно спасибо. Возможно, я потом к вам присоединюсь.

Она сказала это исключительно для их успокоения, и они это знали. В глубине души Элис просто хотелось отдохнуть в тишине библиотеки. Элис нравилось сидеть там в одиночестве по вечерам, в тусклом свете керосиновой лампы, мысленно уносясь на тропический остров Робинзона Крузо или в затхлые коридоры школы Брукфилда, где преподавал мистер Чипс. Если в библиотеке в это время еще оставалась София, то она старалась понапрасну не тревожить Элис, отрывая ее лишь на то, чтобы показать отреставрированную книгу или попросить придержать пальцем лоскут пришиваемой ткани. София была не из тех женщин, которые нуждались в аудитории, но в компании явно чувствовала себя спокойнее, и, хотя они с Элис не вступали в длинные разговоры, сложившееся положение дел вполне устраивало обеих.

– Ну ладно. Тогда увидимся позже! – Жизнерадостно помахав Элис рукой, Марджери и Бет, по-прежнему в бриджах и сапогах, направились к выходу.

Когда дверь открылась, в комнату ворвался гул возбужденных голосов. На площади уже яблоку негде было упасть, местные музыканты, развлекая толпу, пиликали на скрипках; в воздухе слышались смех и улюлюканье.

– София, а ты разве не идешь? – спросила Элис.

– Я потом послушаю с заднего двора, – сказала София. – Ветер как раз дует в нашу сторону. – Вдев нитку в иголку, она подняла очередную испорченную книгу, после чего тихо добавила: – Я не особенно люблю места, где толпится народ.

* * *

Возможно, в качестве уступки София все-таки распахнула заднюю дверь, подперла ее книгами и позволила звукам скрипки проникнуть внутрь, с трудом сдерживаясь, чтобы не притопывать в такт. Элис сидела на стуле в углу с блокнотом на коленях, пытаясь сочинить письмо Гидеону, но ручка словно застыла в пальцах, поскольку Элис понятия не имела, о чем писать. Ведь в Англии все верили, что в Америке, с тамошними огромными машинами и шикарными развлечениями, Элис наслаждается всеми прелестями космополитической жизни. И поэтому Элис не знала, как рассказать брату всю правду о ситуации, в которой оказалась.

Между тем София у себя в уголке, знавшая, казалось, буквально все мелодии, тихонько мурлыкала себе под нос, иногда просто подпевая музыке, а иногда воспроизводя слова. Ее голос был таким мягким, и бархатистым, и успокаивающим. Элис отложила ручку и с легкой тоской подумала о том, как было бы хорошо оказаться там с мужем – таким, каким он был прежде: мужчиной, сжимавшим ее в объятиях и шептавшим ей на ухо милые глупости, мужчиной, синие глаза которого обещали ей полное смеха и романтики будущее, а не смотрели на Элис с изумлением, будто спрашивая, как эта женщина здесь оказалась.

– Добрый вечер, дамы. – Фред Гислер, в аккуратно отглаженной синей рубашке и брюках от костюма, тихонько прикрыл за собой дверь и снял шляпу; Элис даже немного опешила, увидев его без привычной клетчатой рубашки и комбинезона. – Заметил, что у вас горит свет. Хотя должен сказать, я никак не ожидал, что в такой вечер вы будете сидеть здесь, а не развлекаться вместе со всеми.

– Ой, на самом деле я не любительница подобных развлечений, – сказала Элис, пряча блокнот.

– Может, мне удастся вас уговорить? Даже если вы не любите ковбойские трюки, у Текса Лафайета чертовски хороший голос! Да и вечер чудо как хорош. В такую погоду грех сидеть в четырех стенах.

– Вы очень добры, но мне и здесь хорошо. Благодарю вас, мистер Гислер.

Элис ждала, когда он пригласит Софию, но затем с сосущим чувством под ложечкой осознала то, что до нее так долго не доходило, а именно: почему мистер Гислер этого не сделает и почему девушки не стали уговаривать Софию к ним присоединиться. Площадь, битком набитая пьяными и буйными белыми парнями, вряд ли будет безопасным местом для Софии. Более того, Элис внезапно поняла, что, в сущности, не знает, есть ли здесь вообще безопасное место для Софии.

– Ладно. Я, пожалуй, немного пройдусь. Посмотрю, что там делается. Но чуть позже непременно вернусь и отвезу вас домой, мисс София. Атмосфера на площади уж больно проспиртована, и не думаю, что в девять вечера даме следует возвращаться домой в одиночестве.

– Благодарю вас, мистер Гислер, – ответила София. – Я ценю вашу заботу.

* * *

– Ты должна пойти, – не отрываясь от шитья, сказала София, когда шаги Фреда смолкли на темной дороге.

Элис принялась шелестеть бумажками:

– Все очень сложно.

– Жизнь в принципе – сложная штука. Поэтому очень важно при возможности получать хотя бы немного радости. – София, нахмурившись, распорола последний стежок. – Очень тяжело чувствовать себя не такой, как остальные. Я, как никто другой, это понимаю. Действительно понимаю. В Луисвилле у меня была совсем иная жизнь. – София тяжело вздохнула. – Но этим девушкам ты явно небезразлична. Они твои друзья. А то, что ты отгораживаешься от них, только усложняет дело.

Элис внимательно смотрела, как над керосиновой лампой кружит мотылек, но через секунду не выдержала и, осторожно поймав насекомое, выпустила его через открытую дверь на улицу.

– София, но тогда ты останешься здесь совершенно одна.

– Я уже большая девочка. Да и мистер Гислер должен за мной вернуться.

На площади вновь заиграла музыка, и толпа восторженно заревела, приветствуя появление на сцене Поющего Ковбоя. Элис посмотрела в окно:

– Так ты действительно считаешь, мне стоит пойти?

София отложила в сторону ремонтируемую книгу:

– Боже мой, Элис! Мне что, сочинить тебе об этом песню? Эй! – окликнула она Элис, которая направилась к входной двери. – Прежде чем ты уйдешь, дай-ка я поправлю тебе волосы. Внешний вид имеет большое значение.

Бегом вернувшись назад, Элис взяла в руки зеркало и протерла лицо носовым платком. София тем временем расчесала ей волосы, изящно заколов и уложив их проворными пальцами. Когда София закончила, Элис извлекла из сумочки кораллово-розовую помаду и, капризно надув губы, старательно их накрасила. Удовлетворенная результатом, Элис одернула блузку и разгладила бриджи:

– Придется пойти в чем есть. Тут уж ничего не поделаешь.

– Но зато до пояса ты хорошенькая, как картинка. Все остальные заметят именно это.

– Спасибо тебе, София, – улыбнулась Элис.

– Потом вернешься и все мне расскажешь. – Сев за стол, София снова принялась притопывать ногой в такт далекой музыке.

* * *

Элис прошла примерно половину пути, когда какое-то четвероногое существо перебежало через темную дорогу. Мысленно Элис уже была на концерте, а потому не сразу заметила, что впереди что-то такое есть. Но затем замедлила шаг и пригляделась: бурундук! Она вообще чувствовала себя немного странно, словно разговоры о зарезанных свиньях омрачили последнюю неделю, еще больше усилив легкую депрессию. Для людей, живших в единении с природой, жители Бейливилла демонстрировали явное непонимание того факта, что природа требует к себе уважительного отношения. Элис остановилась, пропуская бурундука. Он оказался довольно крупным, с большим толстым хвостом. В этот момент из-за облаков вышла луна, и Элис увидела, что перед ней вовсе не бурундук, а более крупное животное, с черно-белыми полосами. Она озадаченно нахмурилась и собралась продолжить путь, как вдруг животное повернулось к ней задом, подняло хвост и обдало струей маслянистой желтоватой жидкости. Элис не сразу поняла, что ее кожу пропитал самый едкий и отвратительный запах, какой ей когда-либо приходилось вдыхать. Она попыталась подавить рвотный рефлекс, закрыв рукой рот, и сплюнула. Но от мерзкого запаха было не избавиться: он был на руках, на волосах, на блузке. Существо как ни в чем не бывало исчезло в ночи, оставив Элис судорожно отряхивать одежду, словно крики и размахивания руками могли избавить от вони.