Ночная музыка - Джоджо Мойес

Когда она, увязая в мокрой глине, догнала Байрона, то вконец запыхалась.

– Простите, – взмолилась она. – Я серьезно. Простите, если ненароком вас обидела. – В выражении лица Байрона она не увидела злости, скорее, нечто вроде неприятия. – Пожалуйста, разрешите Тьерри пойти с вами. – Она бессильно уронила руки. – У него сейчас сложный период. И он не слишком-то много говорит. На самом деле вообще не говорит. Но я знаю, он будет счастлив посмотреть на ваших собак.

Элси уже успела добежать до границ сада и теперь выжидающе смотрела на хозяина преданными глазами.

– Я сейчас его отыщу, – продолжила Изабелла, приняв его молчание за знак согласия. – Уверена, что найду его, если вы подождете пять минут. Есть всего пара мест, куда он мог пойти.

– В этом нет нужды. – Байрон мотнул головой в сторону дальней изгороди, где в зарослях тиса промелькнул голубой свитер. – Он по-любому решил проводить меня домой.

Лора Маккарти нанесла на стену спальни очередную, уже шестую по счету, полоску пробной краски и отступила на пару шагов. Какие бы сочетания она ни использовала, ей все не нравилось. Ни один цвет не работал. Ни один образец тканей, что она принесла домой, не подходил для штор. Даже ее любимые классические сочетания не шли и не пели. Она решила освежить их с Мэттом супружескую спальню, чтобы смягчить боль утраты Испанского дома. Но радости почему-то не было. Ведь вокруг всего-навсего их старые стены, а новым занавескам не суждено украсить огромное эркерное окно с потрясающим видом на озеро. Окно хозяйской спальни в Испанском доме.

Она хотела этот дом. Конечно, она ничего не сказала Мэтту, чтобы не сыпать соль на его раны, но у нее было такое чувство, будто у них украли Испанский дом, словно их фамильный дом оккупировал незаконно вселившийся жилец. Лора не имела привычки впадать в мелодраму, но потеря дома была для нее равносильна потере ребенка. И притворяться в присутствии товарок, будто ей все нипочем, стоило нечеловеческих усилий. Ведь она уже распланировала буквально каждый дюйм в этом доме, продумала, как извлечь максимальный эффект из каждой комнаты. Дом был бы таким прекрасным. Хотя сейчас она оплакивала даже не дом. Она оплакивала утраченные надежды на обретение нового семейного гнезда в Испанском доме.

Не сводя глаз со стены в заплатках краски, Лора со вздохом закрыла баночку крышкой и прислушалась к отдаленному стуку молотка, который ознаменовал начало мужниного рабочего дня. Последние несколько недель он пребывал в прекрасном расположении духа, хотя и казался несколько отстраненным, словно мысли его витали где-то далеко. Этим утром он вручил ей чек от этой дамочки Деланси.

– Постарайся обналичить его поскорее, пока у них не закончились деньги, – жизнерадостно произнес он.

В глубине души Лора очень надеялась, что именно эта перспектива греет ему душу, а не что-то другое.

Женщина была такой странной, такой беззащитной. И явно ничего не смыслила ни в деревенской жизни, ни в ремонтных работах. Она даже не умела толком поддержать беседу. Тогда в Лориной гостиной она, в своем эксцентричном наряде, казалась экзотической рыбой, выброшенной на сушу, и хотя Лора немного расслабилась, осознав всю глубину совершенной чужачкой ошибки, она не могла избавиться от мучившего ее вопроса: каково это – оказаться на ее месте и в одиночку тянуть двоих детей в пустом доме? Соседка казалась потерянной, но исполненной какой-то скрытой ярости, словно покажи ей палец – и она на тебя накинется. Кузены говорили, что она будто глоток свежего воздуха, но они ни о ком не отзывались плохо, даже если в глубине души считали иначе. Стоило Лоре зайти к ним в магазин, как Асад обращал на нее печальный взгляд своих карих глаз под тяжелыми веками, словно намекая на то, что ему все известно про Мэтта, отчего Лоре становилось неуютно. Асад всегда улыбался ей доброй и одновременно сочувственной улыбкой. Возможно, он и сейчас догадался, что ей не слишком хотелось приглашать Изабеллу Деланси на утренний кофе. Заглянуть к Изабелле ее тогда уговорил Мэтт – правда, в первый и последний раз. Вероятно, понял, что Лоре эта затея не по душе и она предпочитает держаться от новой соседки подальше. Ведь Лора не была ни лживой, ни коварной. И если бы миссис Деланси спросила ее мнение по поводу дома, то что, ради всего святого, она, Лора, смогла бы ей ответить?

Со стороны Испанского дома донесся приглушенный треск. Интересно, чем сейчас занимается Мэтт? Он сказал, что в конце концов дом будет нашим, подумала Лора. Эта женщина не приспособлена к тому, чтобы жить в нем. И вообще, на войне за собственность, как и в любви, все средства хороши.

Лора Маккарти поправила занавеску. Ее ждала куча неглаженого белья, а Руби, ее уборщица, не умела отутюживать складки на рубашках так, как любил Мэтт.

Тем временем весна незаметно перешла в раннее лето. Однако в Испанском доме дни тянулись томительной чередой, становясь унылой рутиной, хотя в свое время Изабелле даже в страшном сне не могло присниться, во что превратится ее жизнь. Каждое утро она отправляла детей в школу по лесной дороге, в конце которой они садились на школьный автобус. Затем, после живительной чашки кофе, она заправляла кровати, заглядывая под них в поисках завалявшихся носков, спускалась с корзинкой грязного белья на кухню, к новой стиральной машине, а потом, если позволяла погода, развешивала белье на веревке на улице. Мыла посуду после завтрака, отвечала на письма, обдумывала меню на ужин для детей, затем сметала и убирала пылесосом бесконечные цепочки следов из дома и в дом.

Она наливала Мэтту и его работникам по первой из бессчетного числа кружек чая, а затем пыталась найти ответы на десяток вопросов, к которым еще не подступалась. Где установить новые выключатели? Какую осветительную арматуру выбрать? Насколько расширить этот проем? Изабелла еще никогда в жизни так не уставала, более того, она наконец поняла, какой воз домашних забот везла на себе Мэри, пока она, Изабелла, искала забвения в своей музыке. И теперь она с нетерпением ждала возможности хоть часок порепетировать, чтобы отбросить лишние мысли и вспомнить о том, что она не только домработница, но и музыкант, в конце-то концов.

Однако дети, похоже, были бесконечно счастливы получить обновленную маму. Она научилась вполне сносно готовить несколько блюд и навела относительный уют в восточном крыле, так что те комнаты, где не было строительных лесов или пластика, выглядели вполне по-домашнему. Помогала детям по мере сил с домашним заданием. И постоянно была дома.

Но вот чего дети точно не знали, так это того, что домашняя рутина вгоняла ее в дикую тоску. Стоило ей отмыть одну поверхность, как тут же пачкалась другая. Вещи, даже почти ненадеванные, почему-то оказывалась в корзинах для грязного белья, и тогда она орала на детей визгливым голосом и ненавидела себя за это. А однажды, устав до умопомрачения от развешивания очередной партии выстиранной одежды, она просто-напросто поставила корзину на землю, повернулась и, на секунду остановившись, чтобы снять туфли, вошла в озеро. Вода оказалась настолько обжигающе холодной, что у Изабеллы буквально перехватило дыхание, а когда она пришла в себя, то звонко рассмеялась, радуясь тому, что может хоть что-то чувствовать. Мэтт с сыном, находившиеся в тот момент на лесах, в изумлении наблюдали за ней.