Слово шамана - Александр Прозоров

На земляных стенах высотой в три человеческих роста, огороженных частоколом и прикрытых навесом от стрел и дождя уже бродили оружные смерды с рогатинами и топорами. Холопы томились бездельем возле пищалей – Юля учила огненному делу каждого, продавшегося мужу в полное рабство.

– Рано они в этом году, – удивился Варлам, выглядывая в окно на копошащийся двор. – Все лето казалось, что усадьба большая больно, а ныне смотрю, вроде как тесная…

– Всех всегда губит квартирный вопрос, – усмехнулась Юля.

– Ась? – не понял муж.

– Не обращай внимания, – вздохнула женщина и положила подбородок ему на плечо. – А может, и хорошо, что рано? Долго ведь не задержатся. А как хлеба заколосятся, как раз и уйдут. Хоть уборка спокойно пройдет.

– Не верится мне в доброхотность басурманскую, – поморщился Варлам. – Не к добру все это, ох не к добру… Извини, Юленька, на стену пойду. Неспокойно на душе у меня, беду чую.

Муж, опоясавшись саблей и прихватив со стола шелом, вышел на улицу, а Юля задержалась у окна, наблюдая за пестрым населением своего поместья.

– Одно хорошо. Похоже, со всех деревень смерды сбежаться успели. Ох, опять все дрова спалят и сено изведут. Придется по заморозкам новое заготавливать.

– Татары! Татары! – услышала она, но в душе не дрогнуло ничего.

Степные разбойники приходили к усадьбе каждый год по два раза. Иногда просто уходили дальше, даже не покосившись на земляные стены. Иногда садились в осаду, скакали вокруг, пытались лезть на стены – но в конечном итоге откатывались ни с чем. Чего бояться? Дело привычное…

В это время подошедшая по Изюмскому шляху степная конница растекалась по полям вокруг усадьбы. Они расседлывали коней, скидывали с крупов чересседельные сумки, шли рубить сухостой, расстилали войлочные коврики, жадно припадали к горлышкам мягких бурдюков.

Ставка хана разбивалась на холме напротив ворот. Он уже не первый год так и назывался – татарский. Покамест трава застилалась коврами, а как подтянется обоз – над ними встанут ковры.

Наиболее нетерпеливые нукеры – чаще всего совсем молодые мальчишки выезжали вперед, пускали стрелы. Из крепости время от времени отвечали тем же. Вот кто-то из лихих татар пустил коня вскачь и помчался вокруг крепости с громким призывом:

– Русские, сдавайтесь! Все равно возьмем! Сдавайтесь, живы будете!

В общем, все было как всегда. Разве только рядом с шатрами Девлет-Гирея и Менги-нукера воины готовили место еще для одного шатра – для Кароки-мурзы.

Но пока престарелый османский наместник лежал на обычном конском потнике, подложив под локоть толстую тряпичную подушку и с интересом наблюдал за первой русской крепостью, что стояла на их пути. Получалось, пограничная крепостица между Османской империей и Московией…

– Когда ты собираешься ее взять, Менги-нукер?

– Это не станет громкой победой, Кароки-мурза, – покачал головой Тирц. – У нее и имени-то нет. Хоть в плоский блин раскатай – никто и не узнает.

– Тогда зачем мы сюда пришли?

– Эта усадьба уже десятый год как заноза в пятке. Ни туда спокойно пройти, ни обратно. Коли отряд меньше полусотни получается, русские обязательно выскочат и порубят. Или обоз разорят, коли с добычей идем, полон распустят, за стены спрячут. Беда просто. Для спокойствия отряд рядом выставлять приходится, а это три сотни сабель.

– Значит, ты все-таки хочешь ее взять?

– Первое, что я хочу сделать, так это создать двух воинов из здешней земли. Думаю, им пора приниматься за дело. Но только сперва поесть и отдохнуть. Всю задницу об седло отбил.

* * *

– У них пушки! Пушки! – вот этот клич встревожил Юлю уже всерьез. Боярыня отложила шитье, спустилась из своей светелки во двор, подошла к воротам и поднялась по приставленной лестнице на стену.

– Юленька, – увидел ее муж. – Хорошо, что ты подошла. Во-он туда посмотри…

Он указал на прогалину между подножием холма и накатанным трактом. Там, не стесняясь черной работы, махали лопатами обнаженные по пояс басурманы в свободных шароварах и туфлях с загнутыми вверх носками. Рядом на телегах, на толстых слегах, положенных от борта до борта, лежали поблескивающие начищенной медью стволы.

– Что это, Юля?

– Разве сам не знаешь, Варлам? Пушки…

Женщина прикинула на глаз расстояние. Получалось что-то около полукилометра. Бывшая спортсменка не очень хорошо разбиралась в оружии, тем более средневековом, но знаний обычного, среднего человека двадцатого века вполне хватало, чтобы понимать: пятьсот метров – это дистанция достаточно уверенного огня для артиллерии, стреляющей ядрами и запредельная – для обычного гладкоствольного оружия и прочих дробовиков независимо от калибра.

– Они собираются расстрелять нас с безопасного расстояния, Варлам. Тяжелое пушечное ядро летит втрое дальше, чем легкая дробина из пищали. Вот как раз ядрами они нас и закидают.

– И что нам делать, Юленька?

– Прятаться, – вздохнула Юля. – За стены прятаться, в подпол, в погреба. Терпеть и ждать. В Осколе наверняка про набег уже знают, рать собирают. Скоро на выручку придут. Пойду, детей со двора уведу. Им теперь или под стеной с этой стороны, или взаправду в подполе лучше посидеть.

– Много больно басурман ныне, – облизнул пересохшие губы боярин Батов. – Кабы от Тулы ратной силы ждать не пришлось. А она не скоро подойдет… А если нам тоже ядрами пострелять?

– Где ты их возьмешь, любый мой? – покачала головой Юля. – Нет их у нас. Да и хорошо, что нет. Ты стволы где брал? У кузнеца заказывал. А ты уверен, что на внутренней поверхности выступа малого или каверны нет? Это когда картечью палишь, такие малые огрехи не страшны. А ядром выстрелишь – враз разорвет. Но ты меня позови, когда стволы вкопают. Есть у меня одна мыслишка.

Янычары заметили творящуюся на стенах суету и от души развеселились. Они привыкли к такой реакции обреченных в Греции и Сербии, Венгрии и Молдавии, Чехии и Силезии, Австрии и Хорватии. Когда осажденные смотрели со стен на устанавливаемые на недоступном для них расстоянии бомбарды, они все понимали – но сделать ничего не могли.

Сделав наклонную яму со склоном, чуть более коротким, нежели длина ствола, пушкари принялись разгружать бомбарды. Тяжеленные – по два десятка пудов каждая, они поддавались только общим усилиям сразу многих людей, да и то нередко вырывались из рук, ломая ноги и дробя ступни. Но на этот раз, хвала Аллаху, великому и всемогущему, обошлось. Каждый ствол был уложен в шаге друг от друга, уперт казенником в отвесный склон ямы, направлен в сторону русской крепости и подбит по сторонам деревянными клинышками, чтобы не катался. Теперь оставалось только навести бомбарды на цель, но прежде чем заняться этим кропотливым делом, потратившие уже почти полдня янычары решили хорошенько припугнуть русских, и забили ядра во все десять пушек. А затем поднесли факела к запальным отверстиям.