По моим правилам - Зоя Анишкина

момента я полагала, что это был самый большой стыд в этой жизни.

Нет. Самый большой стыд – это писать, стоя в ванне, в пластиковый стаканчик, а потом передавать его маме. Смотреть, как та безжалостно рвёт упаковку теста на беременность и опускает его в мочу.

Естественно, на таком сроке там даже в середине дня две яркие полоски. Мать пялится на тест, потом на меня. Оседает на табуретку. А я не выдерживаю.

Надеваю трусы трясущимися руками, выхожу из ванны. Она не останавливает меня. Все же этот момент я пережила несколько месяцев назад. Сейчас это уже не удивляет.

Зато наконец-то внутри что-то екает. Что-то странное, как вспышка. Должно быть, так чувствуется принятие. Кажется, я только что приняла то, что беременна. Окончательно и бесповоротно.

Внутри меня ребёнок. С ручками, ножками, и я поняла, что не буду его убивать. Я сознательно шла на этот шаг, ложась в постель к Самсонову. Сексом занималась с ним.

От секса бывают дети, а не только удовольствие и поиск себя. Пора бы принять на себя ту ответственность, что давно следовало признать. Прошла в свою спальню.

Откровенно говоря, собиралась закрыться там и немного отдохнуть. Но не успела. Мать, очевидно, всё-таки углядев вторую полоску, выскочила из ванны с дикими криками.

Естественно, там был полный набор. Словно в моей жизни всегда фоном присутствовало вот это вот: шалава, проститутка, нагуляла, в подоле принесла. Потом были стоны, что она всю жизнь на меня положила, что кому я теперь буду нужна с ребёнком.

Я закрывалась в себе ещё больше. Потому что не знала ответа на этот вопрос. Действительно, кому я буду нужна? Но сил на эту ее истерику и собственные терзания почти не осталось.

Я пыталась уйти в спальню, но меня силой усадили на диван и продолжили поливать дерьмом. Живот нестерпимо тянуло, тошнота подкатывала волнами. А мне уже ничего не хотелось, кроме как забыться сном.

Из этого состояния вывел диалог родителей:

– Милая, может, ты уже успокоишься? Давай потом это все обсудим.

– Потом? Что значит потом? Я больше не позволю этой распутнице и шагу без меня ступить. Отпустили во взрослую жизнь, и она ее с лёгкостью испортила! Образование не закончила, команду подводит, что она теперь будет делать?

– Прекращай.

– Что прекращай? Неужели ты не видишь, тут всего один выход? Надо срочно, пока можно, сделать аборт и забыть это, как страшный сон. Потом отведу ее на работу к своим девочкам-психологам. Поправят нам дочку.

Тут я встрепенулась и уставилась на эту безумную женщину. Аборт? Она сейчас про меня говорит? Наверное, впервые за все время передо мной мать предстала такой: эгоистичной, съехавшей с катушек, живущей, как паразит, за счёт меня. Ведь по сути своей жизни у неё нет. Совсем.

Больно. Как же больно в такие моменты осознавать, что ты нужна самому дорогому для тебя человеку только хорошей девочкой. Послушной. Она не спросила моего мнения, не узнала, каково мне оказаться в такой ситуации.

Хотя она моя мама. Мамочка, что должна любить меня безусловно, такой, какая я есть. Со своими ошибками и своим жизненным опытом. Мне не пятнадцать лет!

Слёзы потекли по щекам, и случилось странное. Ее лицо стало мягче, она подошла и даже обняла меня. Меня, холодную и окаменевшую, словно глыба льда. Она погладила меня по голове и сказала:

– Ничего, Гошенька, мы с этим справимся. Мы обязательно все исправим. Сделаем аборт у хорошего доктора, и следа от этого позора не останется!

Я продолжала оплакивать красивую картинку, что считала своей мамой. Рыдая над тем, что считала ее человеком, которому я важна. Только ей и важна.

Но ей нужна такая же картинка. Красивая, послушная, делающая только то, что она хочет. Но я не могу позволить ей склонить меня к аборту. Хотя она может. Нет.

Меня провели в спальню, и, прежде чем отключилась, я поставила будильник на четыре тридцать. А потом настала спасительная чернота без снов. Спасибо телу за неё…

Сквозь сон и головную боль я услышала трель телефона. Он просто вскрывал мне мозг. Было очень больно, сложно разлепить глаза. Но пришлось.

Уставилась на отсвечивающий на потолок фонарь. Штора была неплотно задёрнута. Что делать дальше? Ответ долго не приходил, но потом все же я решила.

Надо пока дать родителям остыть. Пусть побесятся, а там максимум через две недели она просто физически не сможет заставить меня аборт сделать. Потому что сроки пройдут.

Эта мысль немного меня воодушевила. Я поднялась и собрала вещи в рюкзак. Совсем немного, чтобы хватило ненадолго. Не сменят же они замки.

В пять утра, не позавтракав, я кралась из квартиры. Осторожно, боясь разбудить ее. Все же я не представляю, что она сделает, когда узнает. Тут дверь скрипнула.

Из их спальни вышел отец и сонными глазами уставился на меня. Я тоже застыла, боясь до чертиков. Конечно же, он догадается. Я стою в коридоре с пухлым рюкзаком в руках. То ещё палево.

Но папа лишь тяжело вздохнул, покачал головой и демонстративно пошёл в туалет. Выдохнула. Не вмешивается и ладно, хотя я ждала поддержки хотя бы от него.

Выскользнула в коридор. Прикинула, где можно остаться, и решила остановиться в хостеле неподалёку от универа. Денег у меня в обрез, а где заработать еще, я понятия не имела.

Добралась быстро. Народу мало там было, и меня заселили раньше положенного. В комнате на четырёх девушек с душевой. Я опасливо осмотрелась.

Вот к чему привело мое сумасбродство. Одна, беременная и никому не нужная. В хостеле. Мать узнает, что не хочу делать аборт, и не факт, что пустит домой в ближайшее время.

Легла на кровать. Тошнило жутко. Прям выворачивало. Я прикрыла глаза. Так устала за эти дни. Есть совершенно не хотелось, живот тянуло, и мне было бесконечно жаль себя.

В таком состоянии я снова провалилась в беспамятство. Очевидно, организм понимал, что мне очень сильно нужна Перезагрузка. Хоть какая-то. Поэтому и выключила свет.

Не знаю, сколько я проспала. Но открыла глаза с тяжеленной головой. Рядом лежал севший телефон. Понятно, поэтому мой сон никто и не тревожил. Кое-как встала.

Сейчас в комнате я была одна. Подошла к розетке. Как и ожидалось, на меня посыпались оповещения о бесконечных пропущенных. Сообщения от матери с угрозами. Не хочу с ней говорить.

«Я аборт делать не стану».

Набрала и отправила. Пусть живет с этим, как хочет, а я… Я что-нибудь придумаю обязательно. Тяжело вздохнула. Страшно было до