Кара Дон Жуана - Ольга Володарская

— Нет.

— Можем втроем, если хочешь. Моя подружка, вон та,красивая блондинка, не против…

— Я сказал, нет.

Девица хотела еще что-то предложить, наверное, бурную оргиюв компании всех ее подружек, но бармен рявкнул на нее по-голландски, и онаотстала — гавкнув в ответ, удалилась за свой столик, виляя плоской, обтянутойатласом задницей.

— Больше они вас не побеспокоят, — заверил Андреябармен.

— Спасибо.

— Еще что-нибудь, я смотрю, вы уже выпили кофе?

— Можно еще чашечку?

— Понравился?

— Очень.

— Да… Это я умею… Вот что-что, а кофе варить — это да…Только редко приходится… Посетители у меня, сами видите какие. Им бы виски даабсента, а на хороший кофе денег жалко, если пьют, то дешевую растворимуюгадость…

Выдав жалобу, бармен (он же повар, он же вышибала, он же,скорее всего, и хозяин) удалился в подсобку.

Оставшись наконец один, Андрей вытащил из кармана «Ментос»,закинул одну таблетку в рот, чтобы отбить ужасный вкус коньяка, перебивающийдаже кофейный. Затем из другого кармана выудил помятый дорожный атлас Европы.Разложил его на стойке, разгладил руками. Итак, он в Амстердаме. Вот уже неделю…Только неделю, а уже надоело до чертиков. Куда теперь рвануть? В Брюссель?Берлин? Или дальше — в Варшаву? А может, плюнуть на все и вернуться вКуршевель? Там, по крайней мере, дела не дают ему скучать…

Идея отправиться в путешествие пришла Андрею в голову в однуиз бессонных ночей. Он, как всегда, долго ворочался на удобнейшей кровати,часто вставал, чтобы попить, то и дело принимался читать, но никак не могприманить дрему. Раньше с ним такого не бывало, но как только они с отцомуехали из Абхазии, бессонница стала вечной его спутницей. Вырубался он толькопосле изнуряющих лыжных кроссов да выматывающих сексуальных марафонов. Нонельзя же каждый день гонять по горам и кувыркаться в койке: он и так ужепокорил все склоны и всех более-менее привлекательных туристок.

«Я устал. У меня нервы ни к черту. Мне отдых нужен, —пришел к выводу Андрей, вернувшись из очередного похода в уборную. — И немешало бы сменить обстановку…»

Утром он сообщил отцу, что хочет уехать на некоторое время.На вопрос: «Куда?» — ответил: «Туда», сел в старую семейную «Хонду» и уехал«туда, не знаю, куда».

На границе Франции он купил путеводитель по Европе и ткнулпальцем наугад. Попал в Амстердам.

«Что ж, поедем туда, — решил Андрей. — Я слышал,там сумасшедшая ночная жизнь. А нам, мне и бессоннице, как раз нечем занятьсяпосле заката…»

Добравшись до столицы ночных развлечений, Андрей устроился вотличном отеле, выспался днем, а ночью отправился на дискотеку. Пробыв там чутьбольше часа, подцепил двух роскошных девочек, с которыми быстренько сговорилсяпродолжить веселье в мотеле (в его пятизвездочной гостинице посетителям неразрешалось оставаться на ночь) и имена которых забыл сразу после пробуждения.Следующей ночью были другие дискотеки и другие девочки. С некоторыми он занималсясексом, не выходя за пределы заведения: то в туалете, то на балконе, а то ипросто в уголке. На пятые сутки он понял, что больше не хочет ни тусоваться, нитрахаться — перенасытился. И два следующих дня гулял в одиночестве поАмстердаму. Во время бесцельных прогулок много пил (то кофе, то коньяк, топиво) и много вспоминал…

Как ни странно, почти все воспоминания были связаны с Карой,хотя в последнее время он стал реже думать о ней. Реже — это всего пару раз вдень. А раньше он засыпал и просыпался с мыслью о своей девочке. Он не могсмириться с потерей, и не мог найти ее…

Видит бог, он старался! Сколько сил, сколько денег было вэто вложено… Но все безрезультатно! Кара сгинула бесследно. И даже алчныечастные детективы признали это, отказавшись вести дальнейшие поиски…

— Твоя жена умерла, — говорили они.

— Твоя жена умерла, — вторил им отец.

— Твоя жена умерла, — поддакивал разум.

Но сердце не соглашалось, оно кричало:

— Кара жива!

И Андрей верил сердцу.

Из-за этой слепой веры он не мог никого полюбить. Да и нестарался… Он увлекался, желал, иной раз просто сгорал от страсти, но, заполучивту, которой увлекся и вместе с которой сгорал и возрождался по нескольку раз заночь, терял к ней всякий интерес.

— Наш Дон Жуан, — шептались за его спинойгорничные.

— Дон Жуан поневоле, — мог бы добавить Андрей.Поскольку всякий раз, увлекаясь, он надеялся, что это увлечение перерастет вочто-то, хотя бы отдаленно напоминающее любовь… Но нет. В сердце, до краевзаполненном Карой, никому другому места не было.

— Женись, сынок, — советовал Карэн. — Родиребеночка. В нем найдешь радость. Дети — это счастье.

Но Андрей и представить не мог, что у него будет ребенок неот Кары, поэтому совету отца он не внял, но с еще большим азартом началохотиться за женщинами. Кого только у него не было! Русские, француженки,немки; бизнес-леди, студенточки, лыжные инструкторши; брюнетки, блондинки,рыжие, лысые, с дредами, с татуировками на черепах. Разные, но в то же времяодинаковые — нелюбимые!

Отец поступил мудрее. Почти сразу, как они обосновались вКуршевеле, он сошелся с Мари, одинокой хозяйкой соседней кондитерской. Они жиликаждый в своем доме, но все ночи проводили вместе. Она закрывала глаза на егослучайных пассий, мирилась с его нежеланием жениться, ее не тяготил статусвечной любовницы и не обременяла забота о двух таксах отца, которых он обожалгладить, но забывал кормить. Карэн уважал Мари и был по-своему к ней привязан,но если бы она заявила ему, что хочет расстаться, он отпустил бы ее безразговоров… Его сердце тоже было занято, но там хотя бы не жила надежда…

— Ваш кофе, мсье. — Голос бармена оторвал Андреяот дум. А его вопрос заставил вернуться к изучению карты. — Куданаправитесь из Амстердама?

— Не знаю пока. Вы ничего мне предложить не хотите?

— Хочу, но не могу. Дальше Нидерландов носа не сую.

Андрей не стал уточнять, почему, он молча кивнул и принялсяпоглощать свой кофе. Когда чашка наполовину опустела, дверь бара распахнулась —он почувствовал это спиной, в нее ударил порыв ветра, — и в душноепомещение вместе с уличной прохладой ворвался еще кто-то. Этот кто-то влетел вбар, шумно дыша, отряхиваясь от влажных снежинок, шмыгая носом, топая ногами,чтобы сбить с каблуков грязь (все это происходило у Андрея за спиной, и он распознавалв звуках действия). Приведя себя в порядок, человек (наверняка женщина)процокал к стойке, взобрался на табурет, ввинченный в пол, зашуршал чем-то,очевидно, оберткой от сигарет, так как бармен достал из нагрудного карманазажигалку, положил ее на столешницу и щелчком отправил посетителю.