Всё у тебя есть, беги давай! Книга о том, куда приводят бег и мечты - Полина Максимова

Полюбить себя как? Это что делать-то? Бесят, не так ли? Сейчас и я немножко «побесю».

Если у тебя проблемы в беге, то тебе наверняка скажут, что дело в технике. Но универсальной правильной техники не существует.

Так и в любви к себе – формулы нет. Зато есть базовые принципы, создающие основу для любви. А дальше – процесс. Любовь к себе – не точка, не статика. Вот я себя полюбила – и баста. Это практика и отношения, которые предполагают развитие, причем длиною в жизнь. Потому что с собой отношения прерываются в единственном случае.

В самом начале профессиональной деятельности я работала в офисе: много людей, много рамок.

Мне жизненно необходимо личное пространство, свобода передвижения и графика, и сейчас я понимаю, что не могу находиться постоянно нос к носу с большим количеством людей. Возможно, отдельный кабинет в то время решил бы проблему хотя бы частично. Но суть в том, что я не осознавала этого головой, а телом – очень даже.

Нос буквально чуял, что работа в офисе – не мой вариант. И начал диалог с моим сознанием под соусом хронических гайморитов. Я его тогда не слушала и не стала разбираться, откуда «ноги растут», а просто лечила симптомы. Из гайморита в гайморит, из года в год, пока не ушла с работы. И гаймориты закончились.

Это вовсе не значит, что надо срочно увольняться с работы, если вдруг поперли хронические болячки. Это значит, что, возможно, стоит прислушаться, что же пытается донести тело, проанализировать его сигналы. А иногда достаточно того, что тело услышано, и возникает возможность диалога и изменений.

Или вот другая история. Когда на Земле еще не вымерли пейджеры и фотомыльницы, а мне не было и тридцати, я считала, что тело – ресурс неограниченный и всепрощающий. Какой там ЗОЖ? О чем вы? Единственный легальный способ дать себе отдых был заболеть.

Фитнес был местами и временами, и диеты были, и серьезнейшим образом портили мне жизнь. А мы с мужем, который, кстати, был плюс двадцать пять килограммов, были ну очень заняты. Не до любви к себе, не до заботы… И вот весной, когда состояние нестояния списывается на авитаминоз и затянувшуюся зиму, я приблизилась к красному уровню переменной «неудовлетворенность ситуацией» в формуле изменений. Помните такую?

Не то чтобы я была сильно больна, но и явно не здорова. Проснулась – уже устала. То в жар, то в холод. Пока анализы-тудализы, врач позвонила сама, что уже напрягло. Сказала, чтоб ноги в руки и к ней. То, что я услышала, стало тем самым «петух клюнул» и перевернуло мою жизнь. Дальше как в тумане: миллион анализов, врачей, игла, которая запросто может проколоть меня насквозь, и глухой хруст пробиваемой грудины. Диагноз не подтвердился, это была лейкимоидная реакция, которая очень похожа картиной крови на три страшные буквы, но не суть. Испугаться я успела.

Суть в другом – в ясном осознании благодарности телу просто за то, что оно у меня есть. Что не будет тела, не будет ничего. В тот год я поступила на психфак университета, в который боялась раньше, потому что «я не они». В тот год мы улетели в свое первое настоящее и самое авантюрное путешествие в ЮАР, и оттуда сохранились доисторические фото с носорогом, который напал на наш джип, с целующимися пингвинами и нами с надеждой на мысе Доброй Надежды. В тот год я начала прислушиваться к телу, а по сути, к себе. Каждое движение души неизбежно вызывает отклик. Наши чувства живут в теле.

Петр Кузьмич Анохин в своей биологической теории эмоций описал, что всякая эмоция триедина и состоит из психического, мышечного и соматического (это наши внутренние органы) компонентов, и два последних, как более древние, играют в этой партии ключевую роль.

Эмоции, как индикатор, с древнейших времен сообщают о том, в какой жизненной ситуации мы находимся.

Приятные эмоции – все у нас в порядке, и внешняя среда отвечает нашим потребностям. Неприятные – есть фрустрация, что в переводе на человеческий означает, что между потребностями и возможностями для их реализации явный дисбаланс. А это не только повод для печали, но и сигнал для мобилизации.

Так эволюционно было задумано, чтобы мы двигались и выживали. Сами по себе человеческие страсти и психологические переживания эволюции были не нужны. Поэтому ни одна эмоция не обходится без мышечного компонента: напряжения или расслабления мышц.

Соматический компонент тоже нужен для дела, для удовлетворения потребностей. Когда мы думаем про «нервы», то чаще всего представляем себе головной мозг, верно? Но голова – это не единственная часть тела. Хотя иногда мы живем, как будто так и есть.

Но есть еще и периферическая вегетативная, или автономная, нервная система (АНС). Она влияет на работу внутренних органов и состоит из двух отделов.

Симпатическая АНС отвечает за активность, работу, состояние «бей и беги» и панику при стрессе. А парасимпатическая – за состояние «успокойся», за отдых.

Постоянный стресс может приводить к дисбалансу в работе двух АНС. Поэтому мы чувствуем себя или постоянно на взводе, или, наоборот, слабыми и апатичными. Так что психологическая часть эмоций – это лишь верхушка айсберга.

Большинство стрессов или того, что мы ими называем – все, что хоть сколько-то напрягает, – внутрипсихические, то бишь у нас в голове. При этом физиологию никто не отменял, просто ей нет применения. Ну неэффективно и наказуемо давать в нос или сбегать при любой трудности на работе, даже если сильно хочется. И мы часто подавляем два других ее компонента. Однако они есть, потому что у нас есть тело. Но, неосознаваемые и безработные, они начинают вылезать там, где их не ждали.

Мышечное напряжение, вызванное эмоциями, на которое не было должной реакции, постепенно перерастает в хроническое. Это хроническое мышечное напряжение становится очагом постоянного возбуждения в подкорке. Напряженные мышцы посылают информацию в мозг о том, что они напряжены. А для мозга это сигнал для обороны или нападения. Сознание начинает активно подыскивать поводы, дабы оправдать мышечное напряжение какими-нибудь надуманными тревогами. Способности сознания в этом смысле безграничны, пугать мы себя умеем и начинаем тревожиться еще больше. Раздражаемся по мелочам, и повод, будьте уверены, всегда найдется и даже покажется серьезным.

И мне такие поводы казались серьезными, пока я не начала бегать.

Не прошло и нескольких месяцев регулярных пробежек, как я стала замечать, что лучше концентрируюсь и справляюсь с ежедневными стрессами.

И оказалось: тому, что бег и шило в функциональной попе напрямую связаны с улучшением когнитивных способностей, есть научные подтверждения.

За последние годы было проведено множество исследований, доказывающих, что аэробные нагрузки улучшают работу мозга, память, повышают концентрацию внимания и восприимчивость к новой информации.

Ну не прекрасно ли? Бегаешь 30–40 минут и получаешь пользу не только для стройности и здоровья, но и улучшаешь память, внимание и стрессоустойчивость.

Наши истинные желания и ценности тоже живут в теле. Цели могут быть какими угодно. Важно лишь то, насколько они ваши. Признак того, что они не очень-то ваши, – полная оторванность цели от «здесь и сейчас» (а значит, и от телесности) и постоянная «ломка» в процессе достижения (не путать с трудностями выхода из зоны комфорта, тут всех поламывает).