Зови меня Шинигами - Виктория Эл

– И что, вот так любой может стать проводником?

– Любой. Источник сам выбирает.

– Источник выбирает? – задумчиво повторила Кира. – А если тот, кого он выберет, вовсе не желает?

Провидица молчала, будто и не слышала последних Кириных слов. Или ждала, что та сама поймёт. И Кира поняла, пробормотала себе нос:

– Ясно. Его согласие никого не интересует. – И сразу же задала новый вопрос: – А как проводник откроет Источник? Он должен что-то сделать?

Странно, что Киру столь сильно зацепила и взволновала эта тема, хотелось узнать побольше. Она пристально уставилась на собеседницу, пытаясь проникнуть взглядом под вуаль.

– В первую очередь он должен открыть источник силы внутри себя, – проговорила провидица.

Опять размытая таинственная фраза, переполненная множеством смыслов, среди которых трудно отыскать настоящий. И конкретики в объяснениях, скорее всего, опять не будет. Понимай как сможешь. Сумеешь разобраться – хорошо. Не сумеешь… что тогда?

– А если у него не получится… найти… внутри себя?

Ответ раздался чересчур быстро:

– Источник выберет другого проводника. А от этого избавится.

Ничего себе! Мало того, что назначат, не спросив согласия, ещё и так. Не справился – в расход? Вот кому-то повезёт!

– Ну, допустим, откроет проводник Источник, и что? – не могла успокоиться Кира. – Заберёт всю его силу себе?

Теперь провидица не спешила отвечать. Кажется, тоже задумалась. Или опять рассчитывала на догадливость Киры. Но на этот раз та точно не знала, что предположить, ждала, когда провидица заговорит.

– Наверное, он может оставить её себе. Но не всю. Основная часть должна вернуться назад. Земле, воде, воздуху, растениям, тварям. Чтобы каждый, кто способен, мог ею пользоваться.

– А если он не захочет делиться? – тут же возник у Киры новый вопрос. Но провидица резко поднялась из-за стола, видимо, решив, что рассказала уже достаточно и дополнить ей нечего, и намекая гостье, что той пора уходить.

Пора. Кира не возражала, хотя ожидала гораздо большего или по крайней мере вразумительного. Она уже стояла у начала лестницы, когда вдогонку донеслось:

– Ему передай: если действительно хочет найти то, что ищет, он на верном пути. Но только это не лучший путь. И стремление не лучшее. Есть более достойные цели. Для него. И более подходящие пути.

Опять. Призрачный туман, сплошная неопределённость. Лицо спрятано за вуалью. И смыслы тоже. Но Кира наконец-то может покинуть этот подёрнутый марью мирок.

Спустилась по лестнице, вышла на улицу, вдохнула, и голова пошла кругом от свежести и чистоты обычного воздуха. Привалилась к дверям, для устойчивости. Ши подошёл, надо думать, посмотрел пристально. Может, вопросительно. Разве определишь?

Как с ними трудно. С собеседниками без глаз.

Неожиданно Ши наклонился, ухватил Киру за правую ладонь, поднял её вверх: на свет, на обозрение.

– Это что?

Кира совсем забыла о проколотом пальце, только сейчас вспомнила, и в подушечке сразу же запульсировала едва ощутимая боль. Тоже спохватилась запоздало. А могла бы и не появляться больше: сколько уже времени прошло!

– Не пускали… без анализов, – брякнула Кира.

Вечно само вырывается что-нибудь язвительное и нахальное. К месту и не к месту. А Кира потом частенько чувствует себя виноватой.

– Откуда я знаю? – Тут в памяти всплыл сумеречник, ноющий о заслуженной награде. – Может, плата за услугу? Кто вас разберёт? Скрытых.

Ши не стал повторять, что не относится к скрытому миру. Стоял, ничего не говорил, по-прежнему держал за руку. И Кире стало немного не по себе:

– Как ты узнал?

– А? – выдохнул Ши вопросительно, будто очнулся, и сразу же отпустил Кирину ладонь.

Понятно. Всего лишь задумался, пропустил вопрос. И Кира повторила:

– Как ты узнал про палец?

Ши сжал губы – чёткий признак того, что для слов выхода нет, но потом всё-таки ответил нехотя:

– Я много чего чувствую и слышу. Ненужного. Например, как бьётся сердце. – Замолчал, но через несколько мгновений добавил: – От волнения чуть быстрее.

Вот ведь…

Ну, да! Кира разволновалась. Непонятно отчего, но разволновалась. Как будто он сказал, что читает мысли, а не слышит на расстоянии чужое сердцебиение.

Это вечное утомительное ощущение, когда Кира находится рядом с ним: словно под рентгеновским аппаратом. Открытая, понятная, предсказуемая. У которой не обязательно спрашивать согласия, достаточно самому решить и просто поставить перед фактом:

– Идём. В гостинице расскажешь.

Послушно пошла. Разве возразишь? Единственный разумный, логически последовательный вариант. Но обязательно озвучивать его с такими приказными интонациями? И Кира недовольно бубнила на ходу:

– Нечего особо рассказывать. Наговорила твоя провидица каких-то глубокомысленных и расхожих фраз. Я бы тоже так смогла. «Просите, и дано будет вам. Ищите и обрящите». Бла-бла-бла, бла-бла-бла. Цели вы непременно достигнете, но прежде хорошенько подумайте: «А оно вам надо?»

– Всё-таки расскажешь, – заключил Ши безапелляционно.

– Да как хочешь! – воскликнула Кира. – Конкретно тебе там отдельное посвящение. Про пути и достойность целей.

Ши отреагировал странно. Остановился, обернулся.

Кира невольно повторила его движения. Тоже остановилась, обернулась и увидела, как на фоне подсвеченного электрически-жёлтым неба промелькнула крупная большеголовая птица, скрылась между деревьев.

Она летела неслышно. Совершенно неслышно.

Телефон молчал. Точнее, выдавал длинные гудки, но те бесцельно уходили в пространство. Никто не подумал откликаться на их зов. Тянулись гудки ровно и безучастно, созвучные бесстрастному голосу вызываемого абонента.

Окудников не любил работать с такими людьми: ставящими принятые на себя обязательства далеко не на первое место, чересчур самовольными, плохо поддающимися контролю. Терпел только потому, что заверили со всей возможной убедительностью – у парня промахов не бывает, никто не справится с делом лучше и быстрее него.

Да, при встрече с ним возникало ощущение неминуемости и фатальности. Шахат. Мрачный жнец. Никто от него не укроется. Пусть не правда, пусть игра воображения, но подтверждённая фактами. И результат обещан. Положительный результат.

И всё-таки Окудникова не покидали сомнения. Более всего хотелось быть в курсе происходящего. Глубоко в курсе. Хотелось чаще слышать подробные доклады, но приходилось звонить самому и буквально упрашивать поделиться хоть какой-то информацией. И всё равно оставался ни с чем, потому что каждый разговор заканчивался непременным равнодушным: «Если не устраивает…»