Абсолютная вера в любовь - Джессика Гилмор

Колени ослабели, стоило ей заметить знакомый огонь в его глазах. Во рту пересохло. Прижаться бы губами к его губам, забыться, забыть об этой свадьбе, о ребенке.

– Я не могу.

– Дейзи.

Надо быть твердой, какие бы мольбы ни прозвучали. В чем бы ни убеждал, что бы ни говорил, останутся слова, которые Себ никогда не произнесет, как бы она ни жаждала их услышать.

– Поедешь со мной назад? Я не имел в виду, навсегда. Сейчас. Мне бы хотелось тебе кое-что показать.

Вот и все, на что она может рассчитывать в ответ на свое доброе отношение. Но ведь у нее есть некоторые причины, чтобы вернуться, не так ли? Собрать свои вещи. Помочь матери разобрать все, что приготовлено к свадьбе. Начать отвыкать от волнения в сердце, которое она чувствует всякий раз, как только автомобиль оказывается на холме и вдали открывается вид на гордый силуэт Хоуксли. Или смириться ради ребенка? Что выбрать? Верность своему сердцу или верность интересам ребенка? А это не одно и то же?

Дейзи свернула за угол и пошла мимо конюшен.

– Я подумал, что эту часть конюшни можно превратить в великолепную студию. Здание не входит в охранную опись, и ты можешь делать с ним что хочешь, ведь потребуется добавить света – стеклянные стены или что-то вроде того. Я знаю, как ты увлечена съемкой свадеб, и это прекрасно. Но если тебе захочется выставлять и другие работы, мы можем пристроить к студии галерею.

Ему хотелось показать, как сделать ее работу более приемлемой для общественного мнения? Сердце Дейзи упало.

– Галерею?

– Только в том случае, если ты хочешь. Я же знаю, насколько тебе нравится работать со свадьбами, хотя остальные работы тоже впечатляют. Тебе решать.

– Могло бы получиться прекрасное публичное пространство.

– Пока это всего лишь идея. Здесь и твой дом тоже, Дейзи. Мне хотелось этим сказать, что ты можешь рассчитывать во всем на мою поддержку. Такую же, как ты оказываешь мне. – Слова прозвучали очень искренне. Еще вчера этого могло оказаться вполне достаточно.

Нужно сказать что-то правильное. Или сделать.

Шатер был установлен в самом дальнем конце двора, любопытство заставило ее двигаться в том направлении. Она еще не была внутри и не видела, как его украсили.

– Ого!

Полотна из желтого шелка закрывали потолок, создавая экзотический балдахин над деревянным подиумом для танцев. По левую сторону были установлены столы для закусок, покрытые желтыми скатертями и окруженные скамейками. Дейзи прошла через шатер, представляя полную картину праздника, который должен здесь развернуться всего через сорок восемь часов. Великолепный шатер наполнится смехом, музыкой, танцами. Или его придется разобрать.

За парусиновым пологом в другом конце скрывалась дверь в Грейт-Холл – предосторожность на случай непогоды. Тяжелые дубовые двери оказались открыты, она шагнула за порог. Себ вошел следом.

– О, как это красиво! – Дейзи приходилось видеть этот зал в различных ипостасях. Как пустое пространство с историей, которой дышала каждая резная панель, каждая громадная дубовая балка. Как место проведения свадебных церемоний, праздников. Как рабочее место матери. Но еще никогда не доводилось видеть зал таким, как сегодня.

На помосте в дальнем конце находился белый стол и стулья для регистратора, с обеих сторон украшенный вазонами с цветочными композициями, составленными Вайолет, отличавшейся безупречным вкусом. Классические, элегантные, свежие и современные. Тяжелый гобелен с гербом Себа закрывал заднюю стену. С противоположной стороны тянулись ряды стульев в белых чехлах, вручную расшитых гирляндами ромашек. Вдоль прохода желтый ковер. Великое множество замысловатых ромашковых гирлянд украшает тяжелые балки.

– Мама так много трудилась.

– А бедные рабочие трижды переставляли столы. Их выставят на лужайку, если будет достаточно сухо и тепло, а если погода изменится, то в шатре. Все разложено строго в определенном порядке – скатерти и салфетки, украшения, таблички, посуда. Твоя мама и вправду могла бы управлять страной. Ее организаторские способности, а в особенности дар убеждения, просто невероятны.

– Мы всегда знали об этом.

Все было так, как ей всегда хотелось. Водоворот образов закружился в голове, воспоминания прошедших трех недель: мгновения нежности, страсти и недавняя глухая, резкая отстраненность. Острая боль пронзила висок, вызвав внезапный приступ тошноты. Она покачнулась. Себ бросился вперед, помог ей добраться до стула.

– Все в порядке. Просто забыла позавтракать.

– Пойдем-ка со мной. На кухне найдется несколько круассанов. И мне бы хотелось кое-что тебе показать.

Неприятное ощущение в желудке оказалось настолько сильным и тянущим, что не позволяло даже подумать о еде. Но разве еще несколько минут безобидного притворства способны нанести вред?

– Понимаешь, я многое передумал за это время. – В воображении Себа промелькнула картина будущего: дети, играя, вбегают и выбегают из дверей дома, играют во дворе, строят шалаши в роще. Только бы удалось уговорить ее остаться. – Я ушел из университета.

– Что ты сделал?

– Уволился. Но буду писать по-прежнему. Отказавшись от преподавания, я получаю больше времени, чтобы писать, исследовать эпохи и события.

– Ты уверен, что для этого нужно увольняться?

– Мне необходимо находиться здесь. – Но это еще не все. – Ты же знаешь, мне нравится копаться в прошлом. И преподавать тоже. Так я чувствую себя в безопасности. В этой работе свои правила. Когда я был мальчиком, мне всего лишь хотелось жить, избегая потрясений, и поступать правильно. А в школе играешь по правилам, не строишь иллюзий, и все идет как по маслу. Мне нравилось.

Такая жизнь давала ощущение большей надежности и безопасности в сравнении с бурными страстями, связанными с образом жизни родителей. Я думаю, что, в каком-то смысле, так и не покинул школу. Сразу после этого университет, потом преподавание. Все знакомо, понятно, просто. В этом пространстве я всегда знал точно, что делать, как поступать, чего от меня ожидают. До того, как унаследовал Хоуксли. И пока не встретился с тобой. Я принял еще несколько решений и поговорил со своим агентом. Мне хотелось, чтобы она рассмотрела вопросы, связанные с телевидением. Еще обратился в агентство, чтобы подобрать управляющего и быстро начать преобразования. Группа архитекторов уже работает над планом преобразования надворных флигелей.

– У тебя было много дел.

– Нет. Я бездействовал. Это результат твоей работы, твой взгляд на будущее. Я всего лишь воспользовался твоими идеями и сделал следующий шаг. Все же мне не хочется продолжать в одиночку.

Подступавшие слезы мешали говорить. Но слезы – это ведь хорошо, да? Значит, она что-то чувствует.

Себ хотел бросить к ее ногам все, чем обладал, отбросить предрассудки и сомнения. Не имеет значения, какой ценой это далось. Ясно одно, остальное для них неприемлемо.