Золотая Валькирия - Айрис Джоансен

– Не уверен, что "уговорить" – в данном случае подходящее слово, – проворчал Ланс. – "Соблазнить" было бы точнее.

В его глазах промелькнул какой-то странный огонек, и Хани, которая никак не могла понять, что с ним случилось, почувствовала себя неуютно.

– Какой ненасытной и жадной до наслаждений ты стала, Хани! – продолжал принц, и в его глазах ей почудился упрек. – Еще немного – и уже ты будешь давать мне уроки.

"Наверное, он опять шутит, – подумала Хани. – Я ведь так и не научилась различать, когда он смеется надо мной, а когда говорит всерьез".

Оно сделала еще один шаг к Лансу, так что ее грудь, прикрытая одной лишь рубашкой, мягко уперлась в его твердый, мускулистый бок.

– Но вчера вечером ты, кажется, не особенно возражал? – спросила она неуверенно.

– Хотел бы я посмотреть на человека, который стал бы возражать! – изменившимся голосом откликнулся Ланс. – Тобой невозможно насытиться, Хани. Даже сегодня утром, пока ты еще спала, мне хотелось разбудить тебя, чтобы любить снова.

– И что же тебя удержало? – спросила Хани, обнимая его за шею.

Пальцы ее запутались в его густых волосах на затылке, а губы уткнулись в гладко выбритый подбородок, умоляя о поцелуе. Но принц судорожно втянул в себя воздух и, оттолкнув ее руки, решительно отступил назад.

– Черт побери, Хани, не приближайся ко мне! – резко сказал он. – Для меня это слишком большое искушение.

Хани с обиженным и недоуменным видом подняла на него взгляд.

– Что… что случилось? – в смятении спросила она, и в ее глазах заблестели слезы. Она-то думала, что он просто шутит, но Ланс, оказывается, говорил серьезно! Так и не дождавшись ответа на свой вопрос, Хани послушно отодвинулась от него, опустив глаза, чтобы скрыть свою боль и обиду. – Прости меня, – проговорила она, через силу улыбаясь. – Возможно, я действительно еще не все понимаю. Ты должен научить меня, как я должна себя вести.

– О Боже! Кажется, я опять обидел тебя! – простонал Ланс, расстроенно проводя рукой по волосам. – Нет, не слушай меня, Хани, все не так! Я вовсе не отталкиваю тебя! Я…

– Во всяком случае, выглядит все это так, будто я больше не нужна тебе, – ответила Хани, глядя в землю. – Но, как бы там ни было, ты не должен передо мной извиняться, Ланс. Я все понимаю…

Принц порывисто шагнул вперед, протягивая к ней руки, но неожиданно остановился и опустил их с видом полной покорности судьбе.

– Ты сводишь меня с ума, Хани! – с отчаянием воскликнул он. – Ты же знаешь, чего мне стоит не прикасаться к тебе! Из всех женщин, которых я знал, ты – самая тонкая, самая нежная, самая желанная. И я ни за что не позволю тебе делиться этим теплом и нежностью с кем-нибудь, кроме меня!

– Тогда в чем же дело? – спросила сбитая с толку Хани, поднимая на него свои темно-лиловые глаза. – Я хочу тебя, и если ты по-прежнему хочешь меня, то…

– Все не так просто! – перебил ее Ланс. – Я никак не ожидал, что ты окажешься девственницей…

Хани чуть было не открыла рот от удивления.

– По-моему, – заметила она, совладав со своими чувствами, – после всего, что случилось, беспокоиться об этом поздновато. Кроме того, раньше тебя этот вопрос, кажется, нисколько не занимал.

– Я просто в какой-то момент запретил себе думать об этом… Короче, я вел себя как эгоистичный, самовлюбленный дурак, – проговорил принц, хмурясь еще сильнее. – Должно быть, я просто потерял рассудок. Ты сводишь меня с ума. Медок! – Он растерянно развел руками. – Мне и в голову не приходило, что ты настолько неопытна. Я был уверен, что ты приняла таблетку.

– Таблетку? – ошеломленно переспросила Хани. – Так вот из-за чего ты так разволновался? Ты боишься, как бы я не забеременела от тебя?

Она внезапно расхохоталась, и от этого лицо Ланса стало еще мрачнее.

– Я рад, что тебе это кажется смешным, – саркастически заметил он. – Но не забывай, что мы находимся на острове, здесь невозможно достать никаких предохраняющих средств: конечно, я мог бы позвонить на континент, чтобы нам доставили все, что нужно, но тогда и Алекс, и все остальные тоже узнают… Честно говоря, я не думаю, что тогда ты будешь смеяться так же весело и беззаботно. Я пытался защитить тебя, Хани, но, как видно, свалял дурака.

Хани покачала головой и нежно улыбнулась ему.

– Это я должна защищать и охранять тебя, – напомнила она. – Не беспокойся, Ланс. Я, например, не волнуюсь.

– Это все из-за твоей потрясающей наивности! – воскликнул он. – Ты должна волноваться, черт побери. А если это тебя не трогает, то я должен знать – почему.

"Потому, – подумала Хани, – что я хочу от тебя ребенка!" Мысль о маленьком рыжем Скарамуше наполняла ее доселе не испытанной нежностью и сладостной тоской. Она ведь не надеялась надолго удержать Ланса возле себя, а его крохотная частица будет в любом случае лучше, чем ничего. Потому что Хани вдруг поняла со всей очевидностью: она будет любить этого сложного, противоречивого, непостоянного, изменчивого мальчика-мужчину всю свою оставшуюся жизнь!

– Я не понимаю, отчего ты так расстраиваешься, – спокойно сказала она, пожимая плечами. – Что толку волноваться о том, чего может и не произойти? – Хани улыбнулась, и ее глаза задорно блеснули в сгущающихся сумерках. – Нам предстоит прожить здесь еще несколько недель, – добавила она, – и будь я проклята, если буду вести себя как монашенка! Особенна теперь, когда я знаю, что теряю.

По лицу Ланса пронеслись, сменяя друг друга, непонимание, тревога и разочарование, и Хани поспешно добавила:

– Я не обманываю себя и не рассчитываю, что эта сказка будет продолжаться вечно. И, что бы ни случилось, я не буду винить тебя, просто… Пойми меня, Ланс, я ждала своего первого чувства целых двадцать четыре года! И теперь я намерена наслаждаться каждой минутой, каждой секундой моего счастья, какой бы ничтожно малый срок ни отпустила мне судьба.

– Как это великодушно с твоей стороны! – сквозь зубы процедил Ланс. Его губы слегка вздрогнули, и Хани показалось, что в глазах принца промелькнуло выражение горечи и обиды. – И все же каким бы недолговечным ни казался тебе наш роман, я не считаю себя вправе быть беспечным. Ты не можешь принимать такое решение одна – я, в конце концов, тоже должен нести ответственность за свои поступки.

– Но ты сам говорил, что должен о чем-то серьезно подумать. А это значит, что ты относишься к данному вопросу по меньшей мере неоднозначно, – довольно проговорила Хани, поглядывая на Ланса из-под ресниц, и, убедившись, что он внимательно наблюдает за ней, медленно провела по губам кончиком языка. – Что же касается меня, то я уже приняла решение и не изменю его.

– Послушай, Хани… – начал принц предостерегающим тоном.

– Я хочу нарисовать еще одну картину, Ланс! – умоляюще произнесла Хани, шагнув к нему, но принц попятился от нее.