Поднебесный Экспресс - Кирилл Кобрин

– О, мы как-то даже поссорились из-за коробки. Я умолял Чжэн выкинуть эту гадость, но она ни в какую. Говорила, мол, это память. Привезла из Америки, она там училась. Причем коробка всегда была полупустая – украшения, совсем немного, другие мелочи. Чжэн утверждала, что это часть ее идентичности. А я ей: «Микки Маус – это тоже часть твоей идентичности? А общая вульгарность?» – «Да-да, – отвечала и смеялась: – Я злобная, неуязвимая, вульгарная и стремительная, как Микки-Маус». Вообще, да, доброй ее назвать было сложно. Медлительной тоже. Вульгарной… нет, наверное, по крайней мере внешне, нет. Но, как сказал бы один мой покойный нынче друг, у нее бывали вульгарные мысли. Мда. Питер, мы сплетничаем о покойных. Вот это и есть самое вульгарное.

– Простите, действительно нехорошо. Давайте о другом. Что у вас в Лондоне? Когда выйдет книга?

Разговор плавно утек в сторону и влился в могучую полноводную реку под названием Соцбанальность. Банальность милая, вежливая, тепловатая, общие знакомые, сплетни издательского мира, ядовитые рецензии, заговоры литагентов, прискорбное качество дармового вина на презентациях, персональные дела членов премиальных комитетов и, конечно, гонорары – размеры, аккуратность выплат, плюс общая картина упадка Республики Словесности. Стив был достаточно известен в довольно нешироком круге читателей поп-истории, зрителей бибисишных документальных фильмов о прошлом и настоящем отдаленных краев Земли, редакторов специальных подразделений больших издательств. Я не известен никому, но мне кое-кто известен – следствие приятельства с несколькими обитателями моего левоинтеллигентского лондонского заповедника. Так что разговор этот я мог поддерживать, где-то кивая утвердительно, где-то вставляя реплику, где-то угадывая, о ком или о чем идет речь, где-то делая вид, что угадал. На самом деле, пора расходиться, хотя завтра нас и просили прийти на завтрак на полчаса позже – в девять утра, уже после того, как экспресс отойдет от Y. Покидать его на станции нам строжайше запрещено, вагон запрут, все переговоры с внешним миром – через проводников и представителя «Древнего Пути», который любезно согласился посидеть в вагоне-ресторане с семи до половины десятого, специально, чтобы ответить на вопросы и просьбы пассажиров. Хотя он надеется, что вопросов не будет. И особенно просьб. Мы допили и встали.

– Удивительно, в коридоре пусто, тихо, будто мы одни в вагоне.

– Да, даже китаец не слушает последней речи Председателя Госсовета. Спит.

– Или строчит объяснительную в партком – так, кажется, это на русском, part-com?

– Точно! Похоже на dotcom…

– Ну вот он сидит и строчит отчет в свой dotcom…

– Которого не сможет переслать, пока не включат вайфай…

– Он отправит его с голубиной почтой…

Тихие смешки, шепотом. Странное завершение полного смерти дня.

– Но ваш соотечественник тоже, наверное, пишет отчет. В свой dotcom.

– Не думаю. Володя сначала всполошился, мол, вдруг журналисты пронюхают, что в вагоне, где он ехал, внезапно умерли два человека, но я его успокоил, ведь журналисты здесь для другого. Они нюхают только по распоряжению собственного dotcom’а. Так что соотечественник мой сейчас спит без сновидений, или слушает музыку в наушниках, или раскладывает на телефоне пасьянс.

– Или пьет водку.

– Вряд ли. Эти уже не так пьют, к тому же он боится немного, чужие люди, языка не знает, как бы чего не вышло. Нет. Да и где он возьмет столько водки? С собой из X. тащит?

– Там же, где Улоф брал виски.

– Не думаю, у Улофа был запас в X., основательный запас, он его наверняка пополнял – ведь жил в Китае уже несколько лет. Несложно из командировки в Европу привезти, из Америки, гости приезжают и так далее. Да и здесь в магазине можно купить, правда, дороговато. Другой вопрос, как он от подруги прятал.

– Вот, именно! Я рискнул осторожно спросить Донгмей, когда тело унесли и мы ждали представителя компании, помните, мы стояли, как… как… как…

– Как ягнята перед закланием…

– Как монашки перед причастием…

– Как очередь в кабинет дантиста…

– Или в ожидании анализа на раковые клетки…

– На ВИЧ…

– Не актуально, его уже лечат…

– Хорошо, на паспортный контроль в Китае…

– В вашем Sri-metier-war…

– В нашем Gap-weak…

– И я спросил ее, как же это с ним такое могло случиться. Допился до смерти, и где? в межконтинентальном экспрессе. Ну не мог же я сказать, что надо следить за алкоголиком, раз уж ты невеста.

– Да, было бы грубо. Как минимум невежливо.

– Именно. Потому я спросил, что с ним случилось, и точка. А Донгмей не знает, с собой он не вез ничего, она уверена, так как сама его багаж укладывала. А в купе спрятать негде. Официантов после первого вечера она попросила Улофу алкоголь не продавать. Но он же брал где-то?

– Кто-то наливал ему фляжку в туалете? Странно. И кто, и зачем.

– Так поступить мог только настоящий друг.

Мы стояли у купе Стива, он все медлил, и я знал почему. Но ведь и вправду пора. Из купе дальше по коридору тихонько вышел Дараз. Увидев нас, он улыбнулся и приложил палец к губам, кивнув на дверь, которую только что осторожно прикрыл. Ага, значит, Од спит. Скорбные перипетии этого дня поколебали даже самых стойких, Дараз так и не переоделся после вечернего выхода в ресторан, узкие джинсы, прекрасная мягкая клетчатая рубашка, пиджак с золочеными булавками на рукавах – и это притом, что он нес в конец вагона всего-навсего мусорный пакет. Впрочем, настоящие джентльмены тщательно готовятся даже к встрече с мусорным бачком. Вот как надо жить. Осторожно передвигаясь, чтобы не шуметь пустыми бутылками и банками, Дараз добрался до нас, но тут вагон качнуло, и он, чтобы не упасть, схватился за стену коридора. Я поразился его ловкости, ведь рука едва миновала мое лицо, блестящие желтые лопаточки на темно-синей ткани мелькнули в опасной близости. Чем еще могилу копать, как не золотом. Дараз беззвучно извинился, протиснулся между объемным Стивом и дверью купе Стива и прошествовал в другой конец вагона. Сквозь дверь было видно, как он пытается вдавить пакет в ящик в тамбуре, затем, отчаявшись, открыл дверь вагона-ресторана, видимо, чтобы попросить официантов помочь избавиться от мусора. Обменявшись кивками, мы со Стивом расстались, и я отправился к себе. В купе бедного Улофа и Донгмей тихо говорили на китайском, наверное, Сюин заглянула, дверь в ее владения приоткрыта, там никого. Наконец и я в своем замке, на моей волшебной горе. Читать и спать. Денек выдался хлопотливый. «В немногих случаях, когда мне доводилось в крупных и мелких разногласиях, разрывающих нас ныне на части, посредничать между нашими государями, я всегда старательно избегал надевать на себя маску и вводить кого бы то ни было в заблуждение. Кто набил в этом ремесле руку, тот держится, возможно, более скрытно и всячески притворяется, что исключительно доброжелателен и уступчив. Что до меня, то я выкладываю мое мнение сразу, без околичностей, на свой собственный лад. Совестливый посредник и новичок, предпочитающий скорее отступиться от дела, чем от самого себя!»