Стеклянная карта - С. И. Гроув

Размышляя об этом, София обратила внимание на двоих мужчин, разговаривавших у вокзального здания с проводником. Она видела только их спины, но поняла, что служащий был напуган. Тощий, слабогрудый, он жался к стене, пытаясь как можно дальше отступить от своих собеседников, то теребил усы, то нервно поправлял фуражку… Один из мужчин неожиданно обернулся, окидывая взглядом платформу. Его напарник проделал то же. София так и ахнула про себя. Ее поразили их лица: с виду люди как люди, в обычной одежде, но на щеках у обоих красовались длинные полумесяцы шрамов.

– Тео! – позвала она. – Иди сюда, взгляни на тех двоих!

Проводник дунул в свисток.

Тео, успевший проснуться, слез с верхней полки и присоединился к Софии возле окна. Однако к тому времени парни со шрамами успели исчезнуть. София разочарованно вздохнула.

– Наверное, в поезд сели, – сказала она. – У них рубцы были на щеках. Вот такие! – И она провела пальцами от углов рта до ушей. – Помнится, ты говорил, что у жуликов, вломившихся к нам в дом, похожие были…

Тео устроился рядом с ней.

– Ну, если они в поезде, мы, скорее всего, их встретим. Разве что они в Нью-Йорке сойдут. И вообще, это может быть простым совпадением. Мало ли на свете мужиков со шрамами на рожах!

– И то правда, – согласилась она. Хотя на самом деле особой уверенности не испытывала.

Вытащив свой альбом, София попыталась отвлечься, рисуя путевые заметки. Однако любимое занятие, неизменно успокаивавшее девочку, на сей раз лишь разволновало ее. На каждой странице мерещился образ Шадрака. Припомнились обычные моменты их жизни вдвоем – поздние ужины, когда он засиживался за работой, походы в бостонские музеи, обсуждение покупок в книжном магазине «Атлас», мятые листки с приключениями Заводной Коры… Все это внезапно предстало чуть ли не памятником безвозвратно утраченной идиллии. Всюду будто были разбросаны цитаты из его работ, София прямо-таки слышала спокойный голос Шадрака, рассуждавшего о том, как развивался этот мир и каким он, по идее, должен был стать…

Отложив альбом, она достала дядин атлас и принялась рассеянно листать его. София, конечно, успела хорошо его изучить, но в нынешних обстоятельствах книга приобрела новую значимость. Теперь это было что-то вроде путеводителя по местам, которые ей действительно предстояло посетить. Обширная статья о Нью-Йорке подробно описывала его порт, парки и большие крытые рынки. Иллюстрации, впрочем, не передавали ни колесного грохота экипажей, ни запаха рыбы, запечатленного картами памяти.

София нашла раздел, посвященный Пустошам. Эта страна до сих пор сохранила название, данное ей первопроходцами территорий, которые простирались к югу от Нового Запада. Тамошние жители говорили на диалектах испанского; «пустые земли» означали целинные или просто заброшенные участки. Первооткрывателям было не до тонкостей; с их подачи громадную страну стали именовать Пустошами, что, конечно, совсем не соответствовало действительности. Однако название прижилось.

Главных городов было три: Нохтланд, приморский Веракрус и Ксела на юге. По мнению историков, в каждом из них во время Великого Разделения смешались выходцы из трех основных эпох. Семнадцатый век (по старому счету) сошелся здесь с двумя периодами: на тысячу лет более ранним и на тысячу – более поздним. Существовали и небольшие анклавы иных столетий, но из-за численного перевеса населения городá получили общее именование Тройственных эпох. Тамошний народ придерживался традиционной религии, основанной на цикличности времени. Каждый цикл был узелком поклажи на спине у одного из божеств, совершавших вековечное странствие. Эти боги были уживчивыми. Они принимали жертвы и поклонение – и по возможности миловали своих приверженцев.

Государство, за исключением Тройственных эпох, нельзя было назвать сплоченным. Человек, провозгласивший Пустоши империей, – император Леопольдо Кануто – весьма мало интересовался завоевательской и исследовательской деятельностью. Вместо этого он посвятил все первые годы после Разделения устройству в Нохтланде блистательного двора. Деньги тратились без счета, но в итоге суматошный город превратился в роскошную столицу. Сын Леопольдо, император Юлиан, последовал примеру отца. Он жил обособленно, довольствуясь кругом придворных, и редко покидал пределы столицы. В годы их правления основная часть Пустошей оставалась, по сути, никем не управляемой. Между тем на обширных пространствах страны сталкивались эпохи, несопоставимые по уровню развития; одни области благоденствовали и процветали, в других воцарялось беззаконие. Из-за этих-то глухих углов за Пустошами и закрепилась репутация диковатого и в целом опасного места. И в самом деле, обнаглевшие разбойные шайки порой прибирали к рукам целые города.

Себастьян, сын Юлиана, оказался полной противоположностью отцу. Исследования как таковые его тоже не интересовали, но вот что касается завоеваний… Когда скончалась его молодая жена, оставив Себастьяна с дочерью на руках, он принял решение стать настоящим владыкой страны. С тех пор он уже двадцать лет рассылал солдат по всем уголкам Пустошей, искореняя тех, кто столь долго сопротивлялся власти закона. Правда, это было не так легко, как рассчитывал Себастьян. Стоило разделаться с одной бандой грабителей, как ее место занимала другая… Пока он воевал, бразды правления держала его дочь Юста. Статья в атласе Шадрака указывала, что правящая фамилия Нохтланда была отмечена Знаком лозы, а вовсе не Знаком железа. Ни о том ни о другом София ни разу прежде не слышала.

– Ты видел когда-нибудь принцессу Юсту? – спросила она у Тео.

– Нет, никогда. Этим немногие могут похвастаться, – с усмешкой ответил он.

– А что такое Знак лозы?

Тео отвернулся к окну:

– Так принято говорить о семейной родословной.

– Что-то вроде герба?

– Ну… похоже.

– В атласе сказано, что в Нохтланде садов больше, чем зданий, – заметила София. – Это правда?

– Может, и так… – Тео пожал плечами.

– Ты ведь много раз в Нохтланде бывал? – не без колкости осведомилась она.

– Ну конечно. Просто не жил там подолгу.

– Раз ты не из Нохтланда… Откуда ты родом?

Тео сцепил руки:

– Я с севера Пустошей. Бывал, правда, повсюду.

София не сводила с него пристального взгляда.

– А родители твои где? Так в северных Пустошах и живут? – И добавила, помолчав: – Они ведь волнуются за тебя, как тебе кажется?

– Однако я проголодался, – перебил Тео и стал раскупоривать корзину, собранную в дорогу миссис Клэй. – Хочешь что-нибудь пожевать?

София прищурилась. Парень явно уходил от ответа, и это лишь придало ей решимости докопаться до истины.

– Разве никого не волнует, что тебя забрали циркачи и сунули в клетку? – спросила она. – Может, никто об этом даже не знает?

Тео смотрел на нее с таким видом, словно собирался отрезать: «Не твое дело!» – но вместо этого вдруг спросил: