Тропа смерти - Ярослав Коваль

Я задремал сидя, потому что никто мне в этом не препятствовал. Странное ощущение осталось у меня от двух этих часов сна — какое-то давление на сознание, нематериальное, но в качестве сравнения годилась только разве что толчея в метро, да и то не очень. Я пробудился будто от сильного толчка, задыхаясь, и тут же уснул снова, потому что не было сил просыпаться так скоро. Всё, что успел уловить в момент пробуждения — обрывок разговора Ниршава и Аштии. Впрочем, употребляли они по большей части малознакомые для меня термины и выражения, поэтому я с облегчением ничего не понял.

Осознал также и то, что в какой-то момент по эту сторону реальности, едва задевающей пространство сна, завязалась схватка, где возня, шарканье ног по камням и суета сопровождались нечеловеческим визгом и скрежетом твёрдого о твёрдое. Нет, даже и не надейтесь, не проснусь. Не могу. Лучше дайте тварям меня прикончить.

Пробудился я с трудом, но без боли, которой обычно сопровождалось выдёргивание себя из сна, когда это уж совсем никак. Очнувшись и разлепив глаза, уткнулся взглядом прямо в наклонившуюся надо мной Аштию, напряжённо всматривающуюся мне в лицо.

— Да-да, просыпайся, — произнесла она, поймав мой взгляд. — Пора.

И убрала руку с поблёскивающим на пальце кольцом.

— Что это? — мне с трудом удалось разлепить и губы.

— Артефакт. В числе прочего определяет фазы сна. Пора, поднимайся.

— Пить…

— Встань да попей.

— Что у вас тут было? Кто-то нападал? Или приснилось?

— А ты, значит, слышал? — тон Ниршава был ворчлив. Он сидел рядом, баюкая правую руку. «Надо бы смазать», — подумал я. — Так что ж не встал да не помог?

— Было не проснуться. Полагал, вы меня разбудите, если что.

— Не до того, знаешь ли. Жизнь твою спасали.

— А окликнуть?

— И так было шумно. Если сам на шум не среагировал — что, на своё имя б проснулся?

— А фиг меня знает.

— Ладно. Отбились же, что теперь? — бросила Аштия. — Уже светлеет потихоньку. Ниш, вздремни немного. Мы посторожим, — она явно не собиралась усаживаться, и диск был в руке.

— Вы насторожите, — буркнул офицер и мгновенно отключился, едва успев пристроить щеку на плоский валун. Даже подложить ничего не успел.

Во сне он ёжился. Знобит его, похоже. Весело…

Я порылся в аптечке. Да, кое-что ещё осталось, а главное — кровоостанавливающие и дезинфицирующие средства пока все в наличии. Дай бог, чтоб и дальше так продолжалось. Бедолагу-Ниршава будет чем поддержать. Вопросительно посмотрел на Аштию.

— Может, присядешь? Или ощущение какое-то нехорошее?

— Разве тут присядешь? — миролюбиво ответила она. — Давай, приходи в себя и вставай вместо меня, я хоть посижу немного.

Мы сменились. Застыв в напряжённой позе, я несколько минут всматривался в мутную полутьму за кромкой обрыва. Воздух медленно светлел, тёмно-серая мгла выцветала и сменилась молочной, то ли туманной, то ли… В какой-то момент мне показалось, что это взгляд туманится, что просто у меня начались проблемы со зрением. Потом полегчало, туман перестал быть таким пронзительно-густым, выцвел и начал оседать, освобождая небо, на этот раз белёсо-зелёное, и тени реющих над моей головой демонических существ всех видов и размеров.

Я так и замер с открытым ртом, запрокинув голову. Почуяв неладное, Аштия тоже задрала голову… И подскочила с места как ужаленная. Замерла на пару мгновений, разглядывая зверинец в небесных просторах.

— Как думаешь — это про нашу душу? — спросил я нарочито-легкомысленным тоном, любуясь переливами белого в мареве, окружившем каждое из тел этих существ. Все они парили вольготно, как бы расслабленно, будто воздушные ванны принимали, и почему-то при виде этого удержаться от хохота оказалось нелегко. Нервный смех, похоже. Истерика.

— Вероятно. — Не опуская головы, Аштия шарила рядом с собой — то ли в поисках поклажи, которую предстояло подхватывать и мигом уматывать подальше отсюда, то ли стремясь нащупать какую-нибудь часть тела Ниршава, чтоб разбудить его.

— Уходим?

— Какой странный вопрос. Разве есть варианты?.. Как думаешь, насколько реально разбудить нашего друга сейчас одним лёгким тычком?

— Шансы стремятся к нулю.

— Ишь, какая у тебя лексика, — Аштия, не опуская глаз, бочком двинулась вправо, поближе к голове Ниршава. — А говоришь, что магию не изучал. Так я тебе и поверила…

— Я не магию, а алгебру изучал. В школе.

— Да? Неважно… Знаю один способ будить спящих мужиков с гарантией. Смотри — твари реют?

— Реют. Гордо и свободно.

— Вот твари! — женщина посмотрела на офицера, отыскала на его шее какую-то точку и с силой нажала на неё.

Ниршав подскочил так, как будто его снизу припекло адским пламенем. Замер в коленопреклонённом положении, скособочившись, обводя нас дурным взглядом. С трудом разомкнул губы и выпустил наружу глухой, неразборчивый то ли стон, то ли приглушённый вой, то ли мычание. Взгляд медленно становился осмысленным, плечи опустились. Видимо, тело постепенно отпускала сковавшая его было судорога.

Поймав взгляд спутника, Аштия приподняла бровь, а потом — руку, ткнула пальцем вверх. Ниршаву хватило одного взгляда.

Я никогда не думал, что трое человек, обременённых пусть и небольшим, но плохо упакованным и потому доставляющим кучу неудобств при переноске скарбом, способны с такой астрономической скоростью передвигаться, да ещё и не по ровной поверхности, а под гору, где любое не просчитанное движение грозит падением. Госпожа Солор ныряла вниз первой, за ней — Ниршав, следом и я, подстраховывающий их обоих ремнём со скобами, который на этот раз распутался сам собой, без проблем.

Каждую минуту я ждал, что вот сейчас мне в спину кто-нибудь чем-нибудь вопьётся. Но оглянуться назад меня сейчас не могла бы заставить никакая человеческая сила. Только вперёд, на то и дело разворачивающиеся перед глазами провалы, на впадины и выступы, которые, может быть, выдержат вес человеческого тела, может быть, нет — проверяй и молись, чтоб тебе повезло.

В закуток, куда мы с грохотом ввалились чуть ли не все трое одновременно, не протиснулось бы ни одно из паривших над нами существ. На это — видно было по лицам — надеялся каждый из нас. Мы успели разве что бешено переглянуться, убеждаясь, что все тут и более или менее в себе, когда из темноты на нас кинулось нечто упругое и мощное.

В этот момент ненадолго я забыл, что тут не один. Это был рефлекс — откинуться назад, прочь от угрозы, перекатиться, по возможности влепить ногой (ступня пришлась по чему-то, но не твёрдому и в то же время не мягкому), вскочить и сгруппироваться для удара. В таком состоянии я не то чтобы не видел совсем — орган зрения начинал работать весьма своеобразно, крайне избирательно, и сознание фиксировало лишь такие вещи, которые необходимо замечать в бою, причём не каждый раз я вполне мог отдать себе отчёт, видел ли воспринятое глазами, или получил информацию каким-то иным путём.