Возвышение Сталина. Оборона Царицына - Владислав Гончаров

Учитывая, что Сальская группа отказалась выполнить приказ № 14 от 11 августа, товарищи Сталин и Ворошилов отдали 16 августа следующий приказ по войскам Северо-Кавказского военного округа[120].

Для охраны Северного участка фронта:

Для охраны Западного участка фронта:

Для охраны Южного участка фронта:

Далее в этом приказе указывалось, что командиром всех бронепоездов Царицынского фронта назначается тов. Алябьев, который должен был находиться при штабе тов. Харченко; комиссаром всех частей Царицынского фронта назначался тов. Щаденко. В это время Штейгер подал заявление об отставке; Военный совет отставки не принял, требуя выполнения приказа о переброске частей Сальской группы в район Котельникова[121].

Во время выполнения этого приказа войсками Царицынского фронта белоказаки продолжали концентрическое наступление на Царицын. Командующий Донской армией генерал Денисов подтвердил требование генерала Мамонтова к генералу Фицхелаурову, чтобы войска последнего как можно скорее захватили линию Гумрак, Пичуга. Атаман Краснов мечтал выслужиться перед Вильгельмом и германским командованием и затем преподнести заседавшему в это время Донскому кругу Царицын «как драгоценный дар».

Для противодействия красным бронепоездам тов. Алябьева генерал Денисов отдал приказ сосредоточить все имеющиеся в Донской армии белые бронепоезда, с тем чтобы парировать и локализировать успех красных бронепоездов, об успешных действиях которых пестрили донесения со всех участков белых войск.

16 и 17 августа напор Донской белоказачьей армии к северу от Царицына был особенно жестоким. Станция Конная и село Орловка были заняты противником, стремившимся захватить железнодорожный участок Гумрак – Царицын.

17 августа отряд белых в составе 300 сабель и 150 штыков при одном орудии прорвался в районе Ерзовки к Волге, желая захватить баржи со снарядами, следовавшие в Царицын. Судам боевой царицынской флотилии было приказано отбить эту атаку противника, что она и выполнила успешно. Но это не облегчило положения в районе к востоку от Гумрака, так как к 18 августа белые захватили Пичугу и Ерзовку. Дубовка со своим героическим отрядом тов. Паршкова продолжала держаться, окруженная противником со всех сторон.

В тот же день, 18 августа, продолжался непрерывный натиск на участок железной дороги Царицын, Сарепта. Район Бекетовки и Отрадного находился в руках казаков, которые порвали провода и взорвали железнодорожную линию, идущую от Сарепты на Абганерово. К 18 августа Царицын был отрезан и от севера и от юга. Наступал кризис всей операции на подступах к Царицыну. В случае захвата белыми кольца железной дороги защитники Царицына лишились бы поддержки бронепоездов Алябьева, а противник фактически вплотную подошел бы к железнодорожной ветке Царицын – Гумрак – Воропоново – Сарепта.

Именно в эти дни решалась судьба Царицына: красновские банды должны были или разбиться о кремневую стену героизма и стойкости его славных защитников, или же врагу удалось бы, оседлав железнодорожное кольцо, ворваться в Царицын. Бронепоезда Алябьева ураганным артиллерийским огнем неустанно косили белоказаков. Красные бойцы в продолжение нескольких дней не имели ни минуты передышки. За боевой казачьей линией стоял необозримый многотысячный табор повозок и телег белостаничников «Всевеликого войска Донского»; белые с часу на час с нетерпением ждали сигнала, когда можно будет ворваться в Царицын для мародерства и грабежа. Белая пресса в Ростове, Новочеркасске и других городах Донской области трубила о скором падении красного Царицына. Белоказачьи самолеты разбрасывали множество листовок, в которых хвастливо и нагло говорилось о предстоящей полной победе белого оружия.

18 августа, когда полукольцо белоказачьего окружения замкнулось, товарищи Сталин и Ворошилов отдали следующий приказ, № 79.

«Военный совет приказал:

Для более планомерного руководства боевыми операциями Царицынский фронт разделить на три боевых участка:

1) Северный участок от станции Гумрак на восток и северо-восток до Волги – правое крыло.

2) Западный участок от станции Гумрак на юг и юго-запад до станции Воропоново – центр.

3) Юго-западный участок от станции Воропоново на юг и юго-восток до ст. Сарепта – левое крыло»[122].

Этот приказ как бы ставил рубеж, дальше которого отступать нельзя было ни на шаг. Так и поняли красное командование и войска этот краткий, но полный грозного смысла приказ товарищей Сталина и Ворошилова. Красные бойцы сомкнули свои ряды в мощный кулак в районе Царицына, готовые или умереть или победить.

Об этот полукольцевой огненный фронт, упиравшийся флангами в берега Волги, должны были разбиться все белоказачьи атаки; мало того, линия Пичуга, Гумрак, Воропоново, Сарепта должна была стать исходной линией для мощного контрнаступления, которое отбрасывало врага от Царицына.

Крупная неудача генерала Мамонтова 15–16 августа в районе станции Воропоново, а также неуспех в прочном овладении железнодорожным участком Царицын, Сарепта, Тингута явились как бы кульминационным пунктом в наступательном порыве войск генерала Мамонтова. Задержалось развитие операции и у войск генерала Фицхелаурова на участке Конная, Орловка, Рынок.

Бронепоезда, непрерывно курсируя по 40-км железнодорожному кругу и прорываясь в тыл белых на север от Гумрака, на запад от Воропонова и на юг на участке Ново-Никольской, Ельшанка, Бекетовка, Сарепта, Тингута, вместе с боевыми судами Волжской флотилии сеяли панику в рядах белоказаков. Район Царицына опоясался упругой, стальной, несокрушимой броней.

Анализируя оперативные донесения за период 17–23 августа, мы видим, что с каждым днем и часом уверенность генерала Мамонтова и генерала Фицхелаурова в овладении Царицыном ослабевает. Они бросают то там, то здесь конные группы, которые с криками «ура» и диким гиканьем налетают на стальную стену красной обороны в районе Ерзовка, Рынок, Орловка, Гумрак, Воропоново, Бекетовка, Сарепта и, неся потери убитыми и ранеными от огня красных, с расстроенными рядами отскакивают обратно в исходное положение. Вскоре сосредоточенные усилия двух групп врага переходят в отдельные вспышки наступательного порыва на этом более чем 100-км фронте[123], что свидетельствовало уже о начале перелома.