Пожиратель мух - Кирилл Алексеев

Все бесполезно. И было бесполезно с самого начала. Как только она увидела светло-серую фигуру среди кустов соседского дома. В этот момент ее судьба была решена. Теперь она это знала наверняка. И вся эта беготня по дому, попытка спрятаться на чердаке, крики, бестолковые размахивания кулаками – все это подарило ей лишь несколько минут жизни. Не часов – минут! Сколько усилий, сколько борьбы – все ушло, как вода в песок… Она не смогла помешать ему ни в чем, не нарушила ни один пункт его плана.

Может быть, потому, что план этот был составлен не им? Может быть, он сам не больше чем орудие, чем часть плана? Кто-то или что-то привело его к ней, соединив линии их судеб в одной точке. Привело намеренно, в этом нет никаких сомнений. Для случайной встречи было слишком много совпадений.

А голос бывшего мужа? Мертвого мужа. Ведь тогда она действительно сошла с ума… Что же лишило ее разума? Или он явился к ней как посланник других, высших сил? Явился, чтобы помочь привести приговор в исполнение… Нет, нет, нет – все это не слепой случай.

Кара – вот что это такое. Воздаяние за ее грехи. А незнакомец в плаще – никакой не маньяк, как она вообще могла подумать такое? Он ангел смерти, явившийся за ней по приказу других, гораздо более могущественных сил. Не будь она такой дурой, поняла бы это раньше. И потратила бы оставшиеся часы жизни не на пустую бесполезную беготню, а на молитву. Но теперь, теперь, похоже, слишком поздно. Времени осталось так мало, что она не успеет раскаяться и в половине своих грехов. Господи, почему же она вела такую неправедную жизнь?

Вика с тоской вслушивалась в постепенно удаляющийся гудок, и слезы сами собой катились по щекам.

«Ну и пусть, – устало подумала он, – ну и пусть… Прости меня, Господи, прости за все».

Она хотела помолиться, но ничего, кроме «Отче наш, Иже еси на небесех!» – самой первой строчки «Молитвы Господней», услышанной давным-давно, еще в детстве, от бабушки и врезавшейся в память, не знала. Даже здесь, даже здесь она была грешна!

Через несколько минут они, как показалось Вике, начавшей впадать в мутное тяжелое забытье, вышли из леса. Незнакомец остановился и сбросил девушку с плеча. Она рухнула на спину. Земля поприветствовала ее влажным чавкающим звуком. Земля была очень теплой и какой-то рыхлой, податливой, будто совсем недавно ее тщательно перекопали и взрыхлили. И еще липкой. Она словно засасывала, пыталась поглотить все, что касается ее поверхности.

Вика с трудом разлепила веки. Она лежала в центре поляны, окруженной темной стеной деревьев. Если бы Сергей увидел эту поляну, он несомненно узнал бы ее, но очень удивился бы тому, как она разрослась. Это уже был не тот крошечный пятачок, на котором он с друзьями увидел одинокую могилу и едва не расстался с рассудком. Теперь участок свободной от всякой растительности, как будто выжженной земли, было бы вернее назвать полем.

Все, что занимало Вику в данную минуту – незнакомец, который возвышался над ней грязно-серым памятником Настоящему Кошмару. Как показалось девушке, мужчина стал пониже ростом. Посмотрев вниз, она поняла, откуда такое впечатление. Незнакомец чуть ли не по колено погрузился в черную, жирную землю. Девушка заметила вдруг, что она очень хорошо видит и мужчину в плаще, и вообще всю поляну. От земли исходило странное голубоватое свечение. Оно было слабым, можно сказать, призрачным, но его хватило, чтобы женщина смогла разглядеть какое-то шевеление по периметру поляны и небольшой, размером с голову, покрытый грязью валун в нескольких шагах.

Незнакомец постоял немного – Вика не могла разглядеть его лицо, скрытое капюшоном, но чувствовала, что он смотрит на нее – а потом, ни слова не говоря, развернулся и, с трудом выдирая сапоги из чавкающей земли, направился к краю поляны. Такого поворота дел она не ожидала. Ангел смерти должен был расправить могучие черные крылья и занести над ее головой сияющий меч, возвестив трубным голосом, что сейчас свершится кара небесная! Но вместо этого незнакомец шагал в ту сторону, откуда доносились автомобильные гудки, потеряв интерес к жертве. Он шел, как обычный человек, выполнивший скучную, но обязательную работу и получивший возможность, наконец, заняться тем, чем давно хотел.

Но это не вызывало у Вики никаких эмоций. Она не чувствовала ни радости, ни облегчения. Только опустошенность и почти непреодолимое желание заснуть. Она словно погружалась на дно глубокой впадины, отстраненно наблюдая за тем, как медленно тускнеет солнечный свет. Ее тянуло вниз, в прохладную темную глубину, откуда нет ни сил, ни желания вернуться.

«Воздаяние, воздаяние, воздаяние» – слово гулким эхом отдавалось в голове, постепенно теряя свое значение, превращаясь просто в набор ничего не значащих звуков.

Затуманенным расфокусированным взглядом уколовшегося наркомана Вика проводила долговязую фигуру в светло-сером дождевике. Та крохотная искорка сознания, которая еще не угасла, призывала ее бороться. Спасать жизнь, раз уж Ангел Смерти отказался по каким-то причинам выполнить свою миссию. Возможно, господь простил ее. Возможно, предоставил ей последний шанс спасти душу. А может быть, пощадил ее ради ее будущего ребенка. Ребенка, который обязательно появится, если она сейчас соберет в кулак всю волю, все силы и попытается встать на ноги и сделать несколько шагов, отделяющих ее от леса.

Подчиняясь этому приказу, Вика попыталась перевернуться на бок. Но что-то мешало ей. Ноги будто кто-то держал. Мягко, но надежно. Она не могла даже пошевелить стопой. Вика с трудом приподняла налитую ртутью голову и посмотрела на ноги. Кроссовки полностью были скрыты землей. И та, словно живое существо, огромный моллюск, продолжала наползать, подбираясь к коленям.

От рвущего душу ужаса на секунду прояснилось сознание. Словно солнце выглянуло из-за иссиня-черных туч, залив ослепительным резким светом все вокруг. И Вика увидела, что шевеление на краю поляны усилилось. Оно напоминало волны от брошенного в центр пруда булыжника, которые расходятся концентрическими кругами, а достигнув берега – возвращаются обратно, сжимая кольцо. Сейчас это кольцо медленно сжималось вокруг нее.

Вика попыталась вытащить одну ногу из земли, но та будто превратилась в застывший цемент. Нога не сдвинулась ни на волосок. Зато от этих усилий под землю по локоть провалилась правая рука и тоже застряла, постепенно погружаясь все глубже.

Земля засасывала ее, подобно трясине.

Вот она – кара, поняла Вика. Вот оно – возмездие.

* * *

Виктор уже собрался сесть в машину, когда придорожные кусты, освещенные пламенем горящего дома, вдруг расступились, и на дорогу вышел человек. Сердце рванулось из груди, и пришлось прикусить губу, чтобы не завопить во весь голос. Зрение сыграло с ним одну из своих шуточек, показывая не то, что есть на самом деле, а то, что ожидаешь увидеть. На одну кошмарную секунду ему показалось, что на дороге появился псих-заика собственной персоной, в перепачканном дождевике.

Все героические идеи насчет того, чтобы схватить этого ублюдка за шиворот и как следует потолковать обо всем, что происходит на базе, тут же вылетели из головы, оставив лишь звенящую пустоту. И в этой пустоте, как астронавт в открытом космосе, плавала одна простая и четкая мысль: «Догуделся». Больше ничего. Виктор даже забыл, что собирался храбро удрать. Рука, едва отпустившая гудок, так и замерла в нескольких сантиметрах от руля, а сам он, радикулитно скрючившись, застыл, глядя поверх открытой дверцы на темную фигуру.