Дрожь земли - Роман Глушков

Блажь и глупый самообман, скажете вы и будете, несомненно, правы. Но как бы то ни было, никто не вправе упрекать меня в этой маленькой, безобидной слабости. Окажись вы на моем месте, тоже небось упрямо не смирились бы с мыслью, что теперь не вы являетесь хозяином этой винтокрылой машины.

Гудящие ветряки помахали нам вослед ржавыми лопастями, и мы помчались сквозь бурю на юго-восток – туда, куда указывали расшифрованные Маргой координаты. Лететь нужно было на окраину локации, почти к южной границе Барьера. По «сухопутным» сталкерским меркам – приличное расстояние. Но у дракона, даже с учетом непогоды, на это обещало уйти максимум четверть часа. Болтаясь на открытом ветру у биомеха под брюхом, мы едва успели бы продрогнуть, как вновь ощутили бы под ногами твердую почву. А затем немного прогрели бы косточки у находящихся неподалеку от нужного нам района грязевых вулканов.

Это был единственный этап предстоящего нам пути, за который я практически не переживал. Все-таки перемещаться в Пятизонье по воздуху значительно безопаснее, чем путешествовать по земле. Воспарив вместе с товарищами в небо на драконьих «крыльях», я уже начал морально готовиться к трудностям, ожидающим нас по прибытии на место. Однако треклятые обстоятельства сложились так, что расхлебывать очередную кашу нам пришлось еще до того, как мы вернулись на грешную землю.

Собственно говоря, именно в благополучном приземлении и крылась суть нашей очередной проблемы. А мешало нам в этом, казалось бы, пустяковом деле звено военных вертолетов, неожиданно заявившихся к «тамбуру» в боевом строю со стороны Керчи. И рейд, в который их отправили, был отнюдь не учебным.

Неожиданностью они стали лишь для нас. На самом деле армия частенько устраивала после пульсаций подобные авиазачистки, пока извергнутые Узлом биомехи не расползлись далеко от «тамбура». Я не исключал, что военные могут и сегодня нагрянуть на Казантип, но рассчитывал, что нас к тому времени здесь уже не будет. И не было бы, задержись вертолетчики с вылетом еще минут на пять. Но их ударная группа, состоящая из четырех «Ка-85» «Пустельга» и пяти более грузоподъемных «Ми-32Т» «Громовержец», очутилась над побережьем Татарской бухты, когда подобравший нас «шестнадцатый» только-только набрал высоту.

На нашу беду, иных драконов при сегодняшней пульсации Щелкинский «тамбур» не исторг. Как, очевидно, и сколько-нибудь серьезных сухопутных биомехов. И потому, едва чистильщики обнаружили в небе нашего винтокрылого товарища, ему немедля был присвоен статус приоритетной цели. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вдобавок, не до конца утихший катаклизм еще не позволял вертолетчикам приблизиться к Щелкино. Вот почему они и решили не разделять силы, а накинулись на нас всем скопом. Тем более что мы двигались не к гиперпространственному переходу, а в противоположном от него направлении. И значит, имели меньше шансов улизнуть от стаи вооруженных до зубов охотников.

Видимость на высоте в полкилометра, на которую мы поднялись, была получше, чем на затянутой дымкой испарений земле. Взлетать еще выше было рискованно. Над нами свинцовой плитой висели тучи, чью непроницаемую мглу безостановочно расчерчивали молнии. Дракон их не боялся, но нам – беззащитным перед такой стихией пассажирам, – соваться в грозовой фронт было нежелательно. С высоты хорошо просматривалось, где над островом идут дожди, и облететь эти районы «шестнадцатому» не составило бы труда. А вот улизнуть от погони стало для него уже не столь простецким делом. Но так или иначе, а воздушный бой с многократно превосходящим нас по силе противником являл собой затею, самоубийственность которой мог оценить даже бесстрашный дракон.

Подобраться к нему незаметно чистильщики не могли. Поэтому они открыли огонь сразу, как только вертолетное звено сменило курс и рвануло наперерез летящему на юг биомеху. Тогда-то я и заметил угрозу. Множество – не меньше двух десятков – вспышек блеснули почти синхронно по левому борту от нас, и перепутать их со всполохами молний было нельзя.

Залп плазменных ракет, коими преследователи обстреляли дракона, производился по всем правилам такого рода атак. Лишь пять или шесть снарядов были наведены точно на цель. Прочие ракеты выпускались с таким расчетом, чтобы воспрепятствовать любым нашим маневрам уклонения и, взорвавшись, окружить нас концентрированным облаком плазмы. По «шестнадцатому» будто выстрелили из гигантской картечницы, где каждый снаряд был ко всему прочему разрывным. Вдобавок девять летающих крепостей мчались к нам с подветренной стороны, что давало и без того могучему врагу дополнительное преимущество.

Как и тогда, во время нашей с Маргой атаки на технокракена, я вновь ощутил свою полную неспособность повлиять на происходящее. Ненавижу подобные «моменты откровения»! Именно они полностью разрушают иллюзию того, что это я, а не исключительно Железная Леди, пилотирую «борт шестнадцать». И пусть в плане маневренности нынешняя «Пустельга» подчистую выигрывала у себя прежней, мне все равно не удавалось примириться с тем, что, находясь на борту собственного вертолета, я не могу его контролировать.

Впрочем, сейчас это было определенно к лучшему. Разрешить критическую ситуацию, в какую мы угодили, пилот Геннадий Хомяков мог бы одним-единственным способом. Первым делом – выпустить летающие боты-приманки и приказать лазерной пушке отстреливать вражеские ракеты по мере их приближения. А во-вторых – направить машину резко вниз и, если успеется, вывести ее из зоны плазменного поражения. Или, на худой конец, удрать из эпицентра взрыва. После чего мне, возможно, пришлось бы сразу идти на экстренную посадку или катапультироваться, но вспышку я в любом случае должен пережить в кабине. Хотя двадцать ракет зараз – это опасность наивысшей категории, и не факт, что броня «Ка-85» такое выдержит…

Марга поступила гораздо элементарнее. Не успел я еще как следует ужаснуться, как дракон взял и просто-напросто… остановил свои винты. А затем камнем рухнул вниз, успев, правда, перед этим сцепить когти так, что вместо сидений, из которых пассажиры могли бы на таких виражах выпасть, его лапы превратились в захваты. Они сомкнулись у каждого из нас поперек туловища, как когти ястреба смыкаются на пойманном воробье. Ощущения, сами понимаете, отнюдь не из приятных.

Динара и Жорик закричали. Они еще не заметили несущуюся к нам угрозу и явно решили, что биомех сбрендил (или, точнее, вновь стал самим собой) и надумал нас растерзать. Я тоже изрядно струхнул, но сдержал крик. Лишь крепче стиснул зубы и приготовился к болтанке. Такой же, какую пережил три месяца назад, спасая с «шестнадцатым» Жорика от технокракена. А возможно, к еще более сильной. Сегодня наш противник тоже умел летать и мог дотянуться до нас с куда большего расстояния, чем приснопамятные щупальца Императора Гидроботов.

Винты дракона вновь завращались, когда до затянутой дымкой земли оставалось метров сто – сто пятьдесят. То, что при этом пикирующий биомех моментально обрел равновесие и продолжил полет, меня совершенно не удивило. Все дело в драконьем хвосте: тяжелом, но невероятно гибком и способном выровнять «Пустельгу» после любых кульбитов. Один точный взмах этим подвижным балансиром, и падающий монстр, лихо развернувшись, вновь опирается заработавшими винтами на воздух и несется дальше.