Клей - Ирвин Уэлш

– … пока в эту субботу я не стал свидетелм гнусной выходки на футбольном матче на Истер-роуд. Группа молодых людей изо всех сил нарывалась на неприятности, тем самым втоптав имя… всего города, нашего с вами города, – он широко развёл руками, – в грязь, – простонал он. Он замолчал, как обычно, для пущего эффекта. Все понурили головы, но только несколько снобских сынков и пара девчонок сделали это со стыда; тогда как все остальные опустили головы, чтоб он не видел, что мы вот-вот взорвёмся от хохота. – Мне больно говорить это, – продолжал он, – но некоторые из этих молодчиков учатся в нашей школе. Один из них известен многим из вас. Прошлым летом он ушёл из школы. Дурной мальчишка по имени Терри Лоусон.

Послышались сдавленные смешки. Жаль, что Терри здесь нету. Дурной мальчишка!Терри!

– Второго молодого идиота я не знаю. Но был там один головорез, вышагивал эдаким гоголем по стадиону под полицейским конвоем, на него были направлены телевизионные камеры, чтобы весь свет видел! Это был ученик нашей школы! – Блэки аж затрясся от злости. – Мартин Джентльмен, выйти из строя! Что ты скажешь в своё оправдание?

С моего места Джентльмена не было видно. Я видел, как осклабился стоящий с краю Дозо Дойл, его свежеобритую голову, его безумные глаза. Потом я увидел, как Хильер, физрук, дал знак Джентльмену, чтоб тот вышел, и тогда я его увидел. Его сложно не разглядеть.

– Засуньте свою сраную школу себе в жопу! – сказал Джентльмен, выйдя из строя.

Из рядов раздались смех и улюлюканье. На самом деле всё это ужасно походило на пантомиму в «Кингз» из Толлкросс, куда дядя Дональд водил нас посмотреть на Стэнли Бакстера и Ронни Корбет в «Золушке». Хильер попытался схватить его за руку, но Марти Джентльмен стряхнул его лапу и смери взглядом. Тот приссал.

– Вот он, менталитет… вы видите! Нет, вы видите! Блэки протянул руки в тсторону Джента, который пошёл уже к двери и показывает всем «V». – Вот он, менталитет… это то, против чего мы боремся! Мы пытаемся учить вас! Пытаемся учиииить… – вопит Блэки со сцены.

Джентльмен повернулся к сцене и заорал так, что чуть не ёбнулся, раскачиваясь на носках.

– ИДИ ТЫ НА ХУЙ, МУДАК! И ДЖИЗУСА СВОЕГО ЗАСУНЬ СЕБЕ В ЖОПУ!

– НОГИ ТВОЕЙ НЕ БУДЕТ В ЭТОЙ ШКОЛЕ! – взвыл Блэки.

Ещё больше смеха и улюлюканься. Лучшего представления здесь ещё никто не видел, точняк.

– Уж об этом не беспокойся, гондо! Здесь мне делать не хуй! – проорал Джентльмен, повернулся и вышел навсегда.

У девчонки по имени Маджори Филипс началась смеховая истерика, и она прикусила палец, чтобы остановиться. Билли и Карл чуть не плакали. Я говорю:

– Джентльмен не может быть школьником. Во всяком случае, после такого, – и все засмеялись, передавая шутку по рядам.

Круто!

Блэки продолжает что-то молоть, он уже совсем с катушек съехал, и Макдональд попросил его сесть. Нас отпустили. Вся школа только об этм и говорит, все чуть штаны не подмочили от смеха. Джентльмен всё правильно сделал, этот урод Блэки полез не в своё дело. Это было не во время школьных занятий, не хуй было докапываться. Я так вообще считаю, что нас медалью нужно наградить, что мы выступили против этих уродов. Джентльмен всё равно бы ушёл из школы через месяц-другой, так что ислючат его или нет – похуям. Повезло чуваку, что его приняли, через это он и из школы срыл. На работе никто не будет докапываться за то, что ты подрался на футболе. Здесь к нам относятся как к детям.

Вернувшись домой, я сходил для мамы в «чиппи». Вечером никуда не пошёл, смотрел телик. По понедельникам мы всегда ходим в «чиппи», потому что мама работает уборщицей и в этот день моет допоздна, у неё не бывает времени приготовить ужин. Я взял рыбу, две маринованные луковицы, маринованное яйцо, ролл и бутылку коки, сижу смотрю новости. Только я закончил есть, в дверь постучали. Мама пошла открывать, послышались голоса. Её высокий, их низкие.

Это копы. Жопой чую.

Это, наверно, насчёт нашего старика. Наверно. Последний раз его видели где-то в Англии. В Бирмингеме или где-то вокруг.

Потом они вошли. Мама смотрит на меня, лицо белое от ужаса. Копы уставились на меня, пачки у них как из камня вырезаны.

Они пришли за мной.

Я не могу ничего сказать. Они пришли за мной, я ничего не могу говорить.

Мама плачет и защищает меня, но они говорят, что должны отвезти меня в участок.

– Это какая-то ошибка, мама. Там разберутся. Я мигом обернусь, – говорю.

Она смотрит на меня и качает головой. Видно, что ей очень больно.

– Правда, ма, – взмолился я.

Хуже всего, что она вспомнила про нож. На всё время упрашивала меня избавиться от него, и я сказал ей, пообещал, что выброшу.

– Пойдём, Эндрю, сынок, – сказал один из копов.

Я встал. Смотреть на мать нет сил. Шина гладит Кропли. Я пытаюсь подмигнуть ей, но она отводит глаза. Она делает это от стыда, как те детишки на утреннем собрании.

Один из копов, похоже, из правых, другой, правда, нормальный, пока мы спускаемся и садимся в машину, всё говорит о футболе и всё такое. Я, однако, стараюсь не трендеть слишком много, на случай если они пытаются меня разговорить, чтоб я по ошибке не сдал кого. Навстречу идёт мистер Юарт в комбинезоне, с ящиком для инструмента. Он видит меня в машине, ускоряет шаг, но я не могу на него смотреть. Я понимаю, как все из-за меня обломаются.

Мы отъезжаем, и я даже рад, что он не успел вмешаться. Он бы постарался помочь, это точно, это бы только ещё больше меня смутило. Копы, наверно, его даже не заметили.

По ощущениям – конец света.

В участке они заводят меня в комнату и оставляют одного. Здесь два оранжевых пластиковых стула, как в школе, стол с огнестойким покрытием и бледно-жёлтые стены. Я не знаю, сколько я здесь пробыл. Кажется, несколько часов. Всё, что мне остаётся, это думать о субботнем вечере, о лице того парня, о Полмонте; о том, каким я был психом, что достал нож, дураком, что отдал его, и просто безумцем, что взял его обратно.

О чём я думал? Облажался трижды за несколько секунд.

Вернулись двое копов, а с ними ещё один в гражданском. У него серый костюм и длинная лошадиная харя. На носу у него бородавка, и я не могу от неё глаз отвести. Она наводит на мысль о моих прыщах и о том, как это меня угораздило пойти в «Облака» с такой дулей. Мысли мои останавливаются, голова леденеет, когда этот чувак вытащил из пакета мой нож.

– Это твой нож? – спросил он.

Я просто пожал плечами, но внутри меня всё трясётся.

– Очень скоро мы возьмём у тебя отпечатки пальцев, Эндрю, – сказал хороший коп. – К тому же у нас есть свидетели, которые готовы показать, что у тебя был такой же.

За спиной у него по стене ползает муха.

– Кроме того, у нас есть свидетели, которые видели, как ты убегал с места нападения, и другие, которые видели, как ты бросил что-то в мусорный бачок, в котором мы нашли этот нож, – сказал мерзотный коп, барабаня по столу.