Ментовский крюк - Алексей Макеев

Он вылез на открытое место. Учитель оказался немолодым человеком. Его темное лицо было покрыто сеткой морщин. На нем определенно читалась печать скорби. Жизнь этого человека не баловала.

– Как ты понял, что мы тут? – обратился к нему Крячко.

– Мой отец охотником был. В горах даже на камнях никогда след не терял.

Крячко не спеша пролез между кустами. При этом он незаметно освободил пистолет под курткой.

– Не нужно стрелять, услышат, – усмехнулся Учитель. – Я не собираюсь вас продавать. Если бы захотел, давно позвал бы на помощь. Где твой друг?

– Кажется, он погиб, – ответил Крячко. – Тебя называют Учителем? А как зовут?

Собеседник криво улыбнулся и бросил окурок папиросы в снег.

– Я забыл свое имя. Все зовут меня Учителем. Зови и ты.

– Ты и вправду учитель? – спросил Станислав.

– Был когда-то. Преподавал русский язык и литературу в Хороге. Теперь это никому не надо.

– Но говорили-то вы по-русски, – напомнил ему Крячко.

– Саид – узбек, Бостанкул – казах, я – таджик. Дружба народов, – пояснил Учитель. – На каком же языке нам общаться? Хоп, пойдем, посмотрим твоего друга.

Вдвоем они склонились над Игорем.

– Он еще жив, – констатировал Учитель, – но может умереть. У меня большой опыт в таких делах. Я пять лет воевал. Может, слыхал? «Вовчики» против «юрчиков».

– Ты за кого был?

– А какая теперь разница! – махнул рукой Учитель и указал на Игоря: – Что с ним делать думаешь?

Крячко понял ход его мыслей.

– Я его не брошу. Это мой друг, он едва не погиб, спасая мою жизнь, – сказал сыщик и добавил: – Наверное, для тебя тысяча долларов – большие деньги…

– За шакала меня принимаешь? Зря. – Учитель презрительно сплюнул и подошел к краю гнилого оврага.

Он внимательно вгляделся в темную массу. Острый глаз охотника зацепился за какую-то деталь. Он подобрал длинную палку и с ее помощью выудил из гнили заинтересовавший его предмет. Это была человеческая рука. Левая. С часами на запястье. В области локтя плоть превращалась в лохмотья. Будто тупым топором рубили.

Учитель понюхал находку.

– Почти свежая, – удовлетворенно сообщил он. – Скажу, что обломки нашел и руку. Остальное утонуло.

– Хорошая мысль, – одобрил Крячко. – Погоди-ка.

Он снял со своей руки часы. Часы были наградные, с дарственной надписью. Он с сожалением протянул часы Учителю.

– Вот, возьми, надень на эту руку. Скажешь, что ее отрубило пропеллером.

Станислав сожалел не о часах. Они были дешевыми, руководство всегда экономило на подарках. За время службы у Крячко таких набралось штук семь или восемь. К тому же они разбились при посадке. Главное – на них была надпись. Она должна ввести противника в заблуждение. Хорошо, если полковника хотя бы некоторое время будут считать погибшим.

Жалел он о руке. Это была ценная улика, теперь прокурор Редько не смог бы отказать в санкции на большой шмон в угодьях «Агронавта». Но Учитель спасал его. При этом он не только добровольно лишал себя огромного, в его положении, вознаграждения, но и рисковал жизнью. Полковник не мог отплатить ему черной неблагодарностью.

А что касается улик, так теперь ясно, что в скотомогильнике захоронен труп. Возможно, и не один. И если он, полковник, старший опер-важняк из Главного управления уголовного розыска министерства, не сумеет выбить санкции прокурора, то грош ему цена.

Учитель нацепил часы Станислава на запястье отрубленной руки. Потом протянул сыщику те часы, что принадлежали убитому:

– Возьми эти, пригодятся.

– Оставь себе, – предложил Крячко.

Но Учитель покачал головой:

– А если их у меня найдут? Нет, забери сам. К тому же без часов тебе будет труднее отсюда выбраться.

Сыщик взял часы, но на руку надевать не стал, побрезговал. Положил в карман. Потом внимательно посмотрел Учителю в глаза.

– Если об этом узнают, тебя убьют.

Тот ответил:

– Может быть. Но меня скорее убьют, если я получу тысячу долларов.

– Кто убьет? Работяги или охранники из комбинатовской службы безопасности?

– Ни те, ни другие. Басмачи. Видел двоих, которые со мной пришли? Саид, как и я, – работяга. А Бостанкул – басмач. Если мы рабы, то они вроде надсмотрщиков. Старший у них по кличке Курбаши. Они из уголовников, почти все наркоманы. Тут раньше китайцы и вьетнамцы работали. У них своя мафия была, так басмачи их вырезали. Больше они сюда не ездят.

Крячко призадумался. Ситуация становилась все более запутанной и опасной.

– Басмачи вооружены? – спросил он.

Учитель кивнул:

– Да, холодным оружием. Ножи, палки.

– А в каких они отношениях с охранниками из службы безопасности?

– Ни в каких. Те сюда не входят, наши наружу не высовываются. Но если однажды вырвутся, городу конец.

– А ты где работаешь? На мясокомбинате? – уточнил Крячко.

– Нет, мы новый корпус строим. На комбинате другие люди работают, мы их совсем не видим. Книжку «Человек-невидимка» читал? Вот и они такие. Туда даже не всех басмачей пускают. Секретность, однако!

Час от часу не легче. Загадки множились, как мухи-дрозофилы. И вместо ответов появлялись новые вопросы. Станислав задумался.

Учитель потрепал его по плечу:

– Эй, очнись, думать потом будешь! Сейчас ступай вниз по оврагу. И торопись, а то охрана собак приведет. Хотя в такой вони что собаки найдут? А следы снегом присыпет. Басмачи не охотники, не найдут. Хоп, иди.

Он сел на сухой бугорок и достал очередную вонючую папиросу.

– Прощай, – махнул ему Станислав. – И спасибо.

Он взвалил на плечи тяжелое тело Игоря и, протаптывая мокрый снег, двинулся в том направлении, куда указал Учитель. Снегопад усилился. Видимость сократилась до нескольких десятков метров. С одной стороны, это было хорошо. Меньше шансов, что его заметят. С другой стороны, лишало ориентиров. Впрочем, он мог определять направление по склону оврага. Левая нога все время утыкалась в землю, а правая проваливалась. Так он и ковылял.

Неожиданно откуда-то сзади послышался писк. Так мобильник напоминает, что батарея на последнем издыхании. Звук явно шел из куртки пилота. Проклятие! Крячко выругался. Он потерял свой мобильник, но совершенно забыл про мобильник Игоря.

Он опустил его тело на снег и принялся шарить в карманах. Телефон нашелся. Только бы не сел аккумулятор…

Номер Гурова он держал в собственной памяти и набрал автоматически. Сейчас Станислав больше всего боялся, что телефон Гурова отключен или находится вне зоны связи. Гудок… другой… третий…