Перекрестный галоп - Дик Фрэнсис

— Вы, должно быть, шутите! — усмехнулся он. — Как это уйти и не оправдать лучших ожиданий нашей Беллы? Ни черта подобного! — И он, запрокинув голову, начал вливать в горло золотисто-коричневую жидкость. У меня тут же возникла ассоциация: видимо, точно так же мать вливала в горло лошади коктейль из зеленых картофельных очистков.

Жена Ивена Джулия отошла от гостей, сказала, что устала и собирается домой. Однако муж не спешил присоединиться к ней. Изабелла снова наполнила бокалы.

— Итак, Том, — сказала она, отпив еще один большой глоток. — Куда теперь направит тебя армия? Снова в Афганистан? Воевать?

Она как-то странно пристально смотрела на меня.

— Думаю, война для меня закончена, — ответил я. — Слишком стар для этого.

— Ерунда! — отмахнулась Изабелла. — Мы с тобой ровесники, или забыл?

— Нет, война на передовой для парней помоложе. Половине убитых в Афганистане не было и двадцати четырех. Попадались и просто мальчишки. В современной пехоте возраст тридцать лет считается пенсионным.

— Просто не верится, — заметил Ивен. — Я был еще молокососом лет эдак до тридцати.

— Но это правда, — возразил я. — За десять лет Александр Македонский, или Великий, завоевал Турцию и Египет, большую часть Ближнего Востока, а также Персию, часть Индии, дошел до Гималаев. И успел он все это еще до тридцати. До сих пор все солдаты мира считают его самым выдающимся из полководцев всех времен, а умер он, когда ему было всего тридцать два. Так что, сколь ни печально признаваться, но я уже перевалил этот рубеж.

«Кого я пытаюсь убедить? Его или себя?»

— Ну и чем же тогда займетесь? — спросил Ивен.

— Пока еще не знаю, — ответил я. — Возможно, пойду по стопам матери, буду тренировать лошадей.

— Ну, это не так занимательно, как может показаться, — протянул он. — Особенно в семь тридцать утра холодным и сырым зимним днем.

— Особенно после того, как накануне весь вечер выпивал, — со смехом подхватила Изабелла.

— О боже! — воскликнул Ивен и взглянул на часы. — Быстро! Налей мне еще бренди!

Мы с Изабеллой дружно расхохотались. Питер Кэрравей продолжал сидеть на диване с каменным лицом.

— Нет, если честно, не думаю, что готов влиться в ряды тренеров, — с улыбкой сказал я. — Я просто пошутил.

Однако Ребекку и ее мужа эта шутка ничуть не развеселила.

— Думаю, мне пора, — сказал я, вставая. — Спасибо за прекрасный вечер, Изабелла. Доброй ночи всем-всем.

— Доброй ночи, — откликнулись Ивен и Ребекка, а Изабелла пошла проводить меня до двери. Питер Кэрравей снова промолчал.

— Спасибо тебе, — сказал я, когда Изабелла отворила входную дверь. — Было очень здорово и весело.

— Ты уж извини за Кэрравеев, — сказала она, понизив голос. — Временами они кажутся странными, особенно он. И еще, думаю, я ему нравлюсь, — она хихикнула. — А у меня от одного его вида по телу мурашки. Противный!

— И еще грубый, — прошептал я и скроил брезгливую гримасу. — А кто они такие?

— Старые друзья Джексона, — она закатила глаза. — Вот и приходится приглашать их, сколь ни прискорбно. Кэрравей всегда приезжают к концу сезона охоты на фазанов. Питер — потрясающий стрелок. Ну а потом остаются на субботние скачки.

— В Ньюбери?

Она кивнула.

— Ты поедешь?

— Наверное, — ответил я.

— Здорово. Тогда там и увидимся. — Она опять рассмеялась. — Если, конечно, ты не увидишь первыми Кэрравеев.

— А чем именно занимается Питер Кэрравей? — спросил я.

— О, делает деньги, одну кучу за другой, — ответила она. — И еще он владелец скаковых лошадей. Нескольких тренирует Ивен.

«Что ж, это многое объясняет», — подумал я.

— Не думаю, что мистер Кэрравей был в восторге, наблюдая за тем, как его тренер хлещет бренди весь вечер.

— О, не в том проблема, — ответила она. — Думаю, это из-за того, что Питер с Джексоном поцапались чуть раньше. Из-за какого-то бизнес-проекта, они вместе над ним работают. Хотя я особо не прислушивалась.

— Что за бизнес? — поинтересовался я.

— Финансовые услуги, что-то в этом роде, — ответила она. — Толком не знаю. Бизнес — это не по моей части, — она засмеялась. — Но Питер неплохо на нем зарабатывает. Мы иногда ездим к ним в гости, и по сравнению с их домом наш выглядит как собачья будка. Их дом такой огромный!

— Где? — спросил я.

— В Гибралтаре.

Дом престарелых под названием «Силвер Пайнс» оказался огромным современным зданием из красного кирпича, пристроенным к тому, что некогда было очаровательной виллой в викторианском стиле. Располагался он на северной окраине города Эндовер, в Гемпшире.

— Ну, разумеется, сэр, — вежливо ответила медсестра в розовой униформе, когда я спросил, нельзя ли навестить мистера Саттона. — Вы родственник?

— Нет, — сказал я. — Мы с мистером Саттоном соседи. Жили на одной улице. В Хангерфорде.

— Понимаю, — протянула она. На самом деле ей было все равно. — Кажется, он в дневной комнате. Обычно сидит там утром после завтрака.

Я проследовал за ней по коридору в старую часть здания. Дневная комната оказалась просторной гостиной с окнами-фонарями, вдоль стен выстроились в ряд пятнадцать кресел с высокими спинками. Примерно половина из них была занята, и большинство людей, устроившихся в этих креслах, спали.

— Мистер Саттон, — сказала розовая медсестра и подошла к пожилому джентльмену. — Просыпайтесь, мистер Саттон! К вам гость. — Она потрясла старика за плечо, тот медленно поднял голову и открыл глаза. — Вот так-то лучше. — Она говорила с ним, как с ребенком; потом вдруг наклонилась и вытерла каплю слюны в уголке рта. Я уже пожалел, что напрасно приехал.

— Здравствуйте, мистер Саттон, — громко произнес я. — Помните меня? Я Джон, Джон из Уиллоу-Клоуз. — Он явно не узнавал меня, что, впрочем, и неудивительно. — Джимбо и его мать передают вам привет. А ваш сын, Фред, еще не навещал вас сегодня?

Розовая дама, похоже, сочла, что все в порядке.

— Ладно, тогда не буду вам мешать, — сказала она. — Скоро будут развозить чай, так что имейте в виду.

— Спасибо, — сказал я.

Она удалилась по коридору, я же уселся в пустующее кресло рядом со стариком Саттоном. Он продолжал смотреть на меня немигающим взглядом.

— Я вас не знаю, — сказал он наконец.

Я с отвращением наблюдал за тем, как он вынул изо рта вставную челюсть. Пристально разглядывал ее какое-то время, потом достал из нагрудного кармана рубашки зубочистку и принялся удалять остатки завтрака, застрявшие между искусственными зубами. И вот наконец, довольный своей работой, вернул челюсть на место с характерным щелчком.