К вопросу о миражах - Георгий Куликов

Выйдя из подъезда дома на улицу, он зажмурился от ярких лучей солнца и перебежал в тень на другую сторону улицы.

— Здорово Женька, — услышал он звонкий голос соседа по подъезду Кости Малахова, — сто лет тебя не видел.

— Костя, спешу, на работу опаздываю, давай вечером пообщаемся, — проговорил Кудрин.

— Ну ладно, вечером заходи, — тихим голосом проговорил сосед, — у меня предки укатили на дачу, а я вчера вечером обалденных чувих прицепил, и мы договорились, что они вечером придут ко мне слушать пластинку ансамбля «АББА», которую у ребят выпросил на один вечер.

Костя Малахов был другом детства, вместе ходили в один и тот же детский сад, и его детские рисунки поражали воображение с раннего детства. После школы он без труда поступил в Строгановское училище и стал художником, а сейчас трудится научным сотрудником в Третьяковской галерее. А Женя, мечтавший с детства о карьере сыщика и начитавшись о похождениях Шерлока Холмса, не задумываясь поступил в среднюю специальную школу милиции. Родители были в ужасе от его выбора и считали, что ему необходимо учиться только в институте и получать высшее образование. Но Женя остался непоколебим в своем выборе и был счастлив, слушая свои любимые лекции по криминалистике.

— Ну ты, Костя, и ловелас, — проговорил Женя, — если получится, то приду обязательно, — и быстрым шагом пошел к остановке троллейбуса.

«А ведь я в последний раз был в Третьяковской галерее еще с родителями лет двадцать назад, когда впервые увидел картины Айвазовского. Нужно будет как-нибудь сходить в галерею и еще раз посмотреть картины понравившегося мне этого художника», — подумал он, ускорив шаг навстречу подъезжавшему троллейбусу.

С трудом протиснувшись в его жаркое чрево, работая руками и всем телом, Женя сумел пролезть в середину, напоминающую жужжащий улей. В битком набитом троллейбусе пахло отнюдь не дезодорантом; запах пота и водочного перегара впитался в его душный салон, создавая гремучую смесь с выхлопными газами проходящих машин, проникающую через открытые окна.

Женя обратил внимание на стоящего рядом огромного роста человека с большим носом, напоминающим картошку, и с родинкой под глазом, который одной рукой держался за верхний поручень, а другой прижимал к своему телу авоську с пустыми бутылками. Он поднял глаза и у самого своего носа увидел огромный кулак этого верзилы, обнимающий стальной поручень салона и похожий на кувалду, сцепившуюся с наковальней.

С тыльной стороны кулака сияла огромная татуировка в виде восходящего солнца, а на указательном и среднем пальцах красовались наколки, изображающие перстень, внутри которого на черном фоне виднелся белый крест.

— Ну вот, — подумал Женя, — владелец этого кулачища, согласно тюремной классификации, дважды отбывал наказание за грабеж, и у меня перед носом прямо настоящая визитная карточка из криминальной среды. Не дай бог, как говорила бабушка, встретиться с таким амбалом где-то в подворотне вечером — пришибет, и это несмотря на все приемчики, которым обучали его на тренировке по самбо в школе милиции.

Женя повернул голову в другую сторону и уставился на молоденькую девушку с роскошными светлыми волосами, свисающими до плеч.

— Эх, познакомиться бы! — мелькнуло у него в голове, но шумный людской поток, словно водоворот, выплюнул ее на следующей остановке, и Женя лишь взглядом успел проводить незнакомку.

Верзила вышел на той же остановке, что и Женя, у сада Эрмитаж, и пошел в сторону входа в парк, а Кудрин перешел дорогу и направился к проходной Петровки, 38.

— Вот ерунда получается, — подумал он, — работаю напротив парка, а ни разу там не был, одни лишь афиши на остановке читаю: то джаз Лундстрема играет, то ансамбль «Мелодия» выступает…

Подойдя к проходной, он протянул свое удостоверение личности сержанту, который внимательно стал рассматривать его, переводя свой взгляд с документа на вошедшего и обратно. Через мгновение сержант, козырнув, разрешил пройти во внутренний дворик Главного управления.

— Не знают меня еще, — подумал Кудрин, — всего-то как три недели работаю здесь.

Во дворе перед ступеньками он столкнулся с выбегающим из дверей коллегой Сергеем Саниным, который на ходу быстро проговорил:

— Женька, тебя срочно начальник отдела вызывает…

— Зачем я ему с утра понадобился, — подумал Кудрин, — и так завалил делами, а если отчет требовать — так еще рано, видимо, еще одно дело хочет всучить.

О начальнике отдела полковнике милиции Стукове ходили легенды как о старожиле МУРа, у которого за плечами не одно раскрытое дело. Что стоило только одно из них — раскрытие кражи уникальных репродукций картин одного известного художника из музейных запасников в начале 60-х годов. Тогда вся Москва только об этом случае и говорила, а некоторые подробности раскрытия этого преступления Стуковым были прописаны в учебнике по основам оперативно-розыскной деятельности.

Войдя в кабинет начальника отдела, Женя по-военному вытянулся и приготовился его выслушать.

— Я тебя еще раз поздравляю с присвоением очередного звания капитана милиции, — сказал Стуков, — и хочу поручить тебе одно важное дело. В отдел, где ты раньше работал, поступило заявление гражданки Рылеевой, которая утверждает, что у нее из квартиры украли фамильные драгоценности. Осмотр места происшествия ничего не дал: все остальные вещи в целости, следов никаких не обнаружено, да и взлома никакого не было. Все это усугубляется одним обстоятельством: ее муж дипломат и работает в нашем посольстве в Африке, из МИДа уже были звонки, а наше руководство моментально поставило это дело на контроль. Товарищи из местного отделения милиции только разводят руками и говорят, что дело зависло, так называемый «висяк», перспектив по нему нет, поэтому начальство затребовало материалы дела в Главное управление. Таким образом, это дело попало к нам в отдел, вот и попробуй разобраться в нем…

— Иван Михайлович, — по-мальчишески воскликнул Кудрин, — мне вчера вечером уже передали два материала, да и те, что у меня в производстве, еще не завершены.

— Значит, так, — строго ответил Стуков, — те два материала передай коллеге Санину, а твои — близки к реализации, там уже делать нечего. Так что отбрось все в сторону и займись только этим делом.

С этими словами Стуков передал Жене серую папку с материалами дела.

— Я понимаю, что «висяки» трудно раскрываются, но попробуй включить все свое мышление и детально разобраться с этим преступлением; собственно, за твое оперативное чутье я и пригласил тебя на работу в управление, — проговорил Стуков.

— И еще, — продолжил он, — к нам на практику направили курсантов школы милиции, так вот одного из них — курсанта по фамилии Мышко — я тебе отдаю в помощь; он уже, наверное, обивает пороги твоего кабинета. Там, кстати, твой коллега по кабинету в отпуск ушел, так вот на месяц пусть его рабочее место и займет практикант.

— Слушаюсь товарищ полковник, — выпалил Кудрин и, забрав папку, вышел из кабинета Стукова.