Древняя кровь - Филипп Мартынов

Я вышел следом, скрываясь от дождя под каменистым сводом, который тянулся вдоль холма, покрытого мхом, далеко влево. Дождь все равно достал меня, хлестал, будто провинившегося мальчишку – даже через гидрокостюм чувствовались напор и мощь каждой падающей капли. Лицо мгновенно покрылось моросью, застилающей глаза. Я сделал несколько шагов, почти вслепую принялся рвать со стен влажный мох. Вернулся обратно в пещеру, растер лицо ладонями. Дождь был не холодный, но губы онемели. Снова вышел на улицу. Прошел немного дальше, едва не столкнулся с Димой. Присел на корточки, прощупал сырую землю, угодил пальцами в грязь, нащупал какие-то ветки, собрал их вместе и затащил в пещеру.

Итогом нашей вылазки стала небольшая кучка мха и множество влажных и откровенно сырых веток. Дик притащил две коряги, которые ломал о стену, добывая сухие щепки.

– Мох будет чадить, а не гореть, – сказал Дима. – Задохнемся на фиг. Он же сырой.

– Ничего! – усердно пыхтел Дик, разламывая корягу на части. – Сейчас мы его – тресь! – подсушим, выложим равномерно, и – тресь! – посидим, порассказываем легенды перед костерком, а, друзья? Романтика!

– Занесло же нас… – пробормотал я.

– И это еще змей не объявился. Он этой пещерой часто пользуется, точно тебе говорю. Короткий путь себе выбрал, через скалу. Мы поэтому следы не могли обнаружить. Потому что они за скальным хребтом, через который мы прошли. Сколько отшагали? Километров шесть-семь? А представь теперь, сколько надо времени, чтобы сюда на машинах добраться в объезд! А может, даже доехать и не получится. Мало ли что тут с дорогами. Дикость одна!

Дик наломал щепок, сложил их «шалашиком» и принялся разжигать при помощи крохотного огонька зажигалки. Щепки, как ни странно, разгорелись быстро. Задрожало робкое пламя, запахло мягкой влагой и костерком на природе. Дик, усевшись на корточках перед огнем, начал его подкармливать – сначала маленькими щепками, потом сучками побольше. Подгреб ладонью мох, разложил его кругом, чтобы сох.

На сосредоточенном, но довольном лице Дика играла улыбка. Он подмигнул и повторил заветное:

– Романтика!

И ведь действительно романтика! В пещере, в джунглях, под дождем, вокруг костра! Когда еще такое приключится?

Воодушевленный Дима сбегал несколько раз на улицу, приволок ветки, начал ломать их на щепки. Прошло еще минут десять, и костер набрал силу, разгорелся. Не хватало только походного котелка да рыбы для ухи.

Мы стащили гидрокостюмы, оставшись в трусах, уселись в круг, греясь. Нипочем были раскаты грома и грохот воды. Свет костра сделал черноту вокруг еще чернее, сгустил ее до вязкой субстанции, сквозь которую не хотелось продираться. Зато возле костра было уютно и спокойно.

Дик достал из походного рюкзака пачку крекеров и бутылку воды:

– Стратегический запас, елы-палы. Как знал.

Крекеров вкуснее я не ел никогда в жизни.

Часы показывали почти три ночи. Самое время было немного отдохнуть. Не самое удобное место для ночлега, но хотя бы немного уютное. Я устроился у стены, поджав ноги, и быстро уснул.

Мне снилось, как блики костра выхватывают из темноты чьи-то лица, а глубоко в пещере затаился морской змей, ожидая, когда же мы, наконец, оставим его в покое.

Как это всегда бывает в жизни – если ложишься в десять вечера, спишь до девяти утра в уютной кровати, то обязательно просыпаешься разбитым и уставшим, будто кирпичи всю ночь таскал. Но вот если уснуть в три часа ночи на холодном полу, под шум дождя в продуваемой всеми ветрами пещере, то обязательно встанешь не позже восьми и будешь чувствовать себя бодрым и выспавшимся. По крайней мере, непродолжительное время…

Так со мной и случилось. Спать не хотелось совсем. Я поднялся, обогнул потухший костер, в котором дотлевали последние бордовые угольки, спящих Дика с Димой и вышел из пещеры.

Утро случилось серое. Дождь уже не казался разбушевавшимся маньяком, шел тихо, шелестел в листьях. Хмурое солнце едва проглядывало сквозь низкие ровные тучи, время от времени окрашивало мир вокруг в привычные изумрудно-яркие краски.

В утреннем свете следы змея проглядывались очень хорошо: широкий лаз из поваленных деревьев, примятой травы и комьев земли. В этом извилистом земляном углублении скопилась вода, с журчанием устремляющаяся в пещеру на встречу с горным ручьем. Змеиная тропа становилась глубже по мере удаления от пещеры. Земля продавилась на полметра или даже больше.

Я как был в трусах, так и пошел по грязи и воде. На стенках тропы налипла вырванная трава, торчали корни и листья, свисала комьями бурая глина. Будто тут не змей прополз, а гигантский земляной червь. Расчистил себе удобную дорогу к пище.

Я выбрался наверх, сел среди травы. Моросящий дождик приятно холодил обнаженное тело. Несмотря на раннее утро, духота обволакивала, хотелось пить. Джунгли вокруг нависли густые, дикие, совсем не похожие на те, сквозь которые мы мчались на квадроциклах. Может быть, здесь и людей-то никогда не было. А что? Затерянный мир по ту сторону горного хребта. И я в трусах. Красота!

Впрочем, фантазия эта быстро развеялась – через пару минут я услышал шум двигателя, а затем из-за деревьев вынырнул вдруг бледно-голубой старенький пикап, примерно такой же, на котором мы ехали из Сисакета несколько дней назад.

Он лавировал в зарослях, подпрыгивая на кочках, тарахтел, что старый трактор, распугал живность и заставил встревоженно вспорхнуть в небо стаю птиц.

– Здрасьте, – пробормотал я. – Так и ждем гостей, обнаженные и голодные.

Отчего-то мысль эта показалась смешной. Я захихикал, поднялся и приветливо помахал рукой. Тайцы народ дружелюбный, подвезут… пусть даже не бесплатно.

Пикап круто повернул в сторону, затормозил у кромки змеиной тропы. Из-под колес брызнула желтоватая грязь и клочья травы. Открылась дверца, на землю соскочил Иван Иваныч собственной персоной, а за ним – Андрей.

– Не ожидали нас, а мы приперлися, – нараспев произнес Иваныч и дернул ногой, будто пританцовывал. – Фил, очень рад!

Одеты оба были в военную форму, берцы. Иваныч сжимал в руках «АКМ» с вставленным рожком. В том, что у него там боевые патроны, я не сомневался.

Андрей хмурился. Во взгляде его мелькала сумасшедшинка, присущая предпринимателям, заработавшим свой первый миллион в середине девяностых. Эти люди чувствовали проблемы, пробовали их на вкус, щелкали, как орешки. Щелкали, разумеется, не самыми законными способами. Такие, как Андрей, привыкли не отступать и принимать быстрые решения. Раз быстро – значит, правильно. А поступающие проблемы будем решать по порядку.

– Спрятались, блин, – буркнул он. – Думали, не найду, что ли?

Нас разделяла змеиная тропа. Капли дождя ползли по позвоночнику. Из кабины пикапа тревожно поглядывал в нашу сторону щуплый таец в бейсболке. Я смотрел на автомат в руке Иваныча.