Лабиринт Химеры - Антон Чиж

Городовых, как назло, не оказалось. В отсутствие полиции, как это часто бывает, нашелся смельчак, который решился защитить даму и остановить преступника. Он бросился наперерез лежащему злодею. Чего, однако, не потребовалось. Вор, напуганный положением, в которое попал, походил на таракана, упавшего на спину и шевелящего конечностями. Он озирался на даму и на смельчака, словно спрашивая у них совет: «Что мне дальше делать?» Ответ последовал молниеносный.

Дама бросила наземь пакеты и нанесла в область бороды такой меткий удар носочком ботинка, что вор выпустил добычу и совершенно распластался на тротуаре. Смельчак-спаситель не был готов к такому повороту событий. Он слегка замешкался. Даму было не остановить. Работая сумочкой, она принялась молотить не хуже мельницы. Воришке осталось только прикрыться локтем. Это помогло мало. Дама вошла в такой раж, что схватила его за грудки и рывком поставила на ноги. Грабитель обмяк совершенно. Чего нельзя было сказать о даме. Она схватила его за бороду, съехавшую набок, и дернула со всей силы. Борода осталась у нее в кулачке, обнаруживая молодое и еще не бритое юношеское лицо. Этого ей оказалась мало. Ловким ударом дама сбила фуражку-московку, которая упала вместе с седым париком. Воришка оказался юношей воспитанного вида.

— Ах ты поганец! — сказала дама с удовлетворением победителя. — Что же ты делаешь? Отца позоришь?

Вся эта картина произошла столь мгновенно, что храбрый спаситель только теперь вмешался, схватил за руку юного преступника, чуть-чуть закрывая собой.

— Мадам, позвольте мне, — строго сказал он.

Разгоряченная дама замахнулась на мальчишку боевой сумкой. Тот зажмурился, втянув голову в плечи.

— Негодяй мелкий, маскарад устроил… — Тут она, наконец, обратила свое внимание на неудачного защитника. — Благодарю вас, хоть и не знаю, как зовут. Вы поступили как настоящий мужчина. Кажется, я вас где-то видела… Как вас зовут?

— Родион Георгиевич Ванзаров, — последовал ответ. — Буду счастлив узнать ваше имя…

— Ах, да, вы не местный. Мамаева Ираида Львовна…

— Чрезвычайно польщен.

Воришка, о котором, кажется, забыли, попытался улизнуть. Но его держали крепко.

— Ах ты жулик! Как ты посмел! — грозно сказал Ванзаров. — Да я тебя в полицию сейчас отведу!

— Не трудитесь, Родион. Знаете, кто это? Сынок нашего пристава Толстоногова. В пиратов, что ли, решил поиграть, мерзавец?

— Меня же поп… — тут воришка получил легкий тычок в бок, — простите меня, я больше не буду…

— Детские шалости, что поделать, — сказал Ванзаров с очаровательно-убедительной улыбкой. Она подействовала. Как всегда. Госпожа Мамаева смягчилась и даже заулыбалась в ответ не менее обворожительно.

— Так и быть, прощаю, — она отпустила локоть воришки. — Чтобы больше не смел дурью маяться. А то все отцу расскажу!

— Благодарю вас… — пробормотал злодей.

— Поворачивайся!

Он покорно оборотился. И немедля получил такой пинок ниже спины, что полетел вперед, размахивая руками, словно собирался взлететь. Удар у госпожи Мамаевой был прямо-таки армейский.

Ванзаров поднял кульки и протянул их молодому человеку-болонке, который ко всему происходящему не проявил никакого интереса. Мамаева сама приняла покупки.

— Как же мне отблагодарить своего спасителя? — сказала она, разглядывая Родиона Георгиевича таким особым женским взглядом, который проникает глубоко под одежду и под кожу мужчины. То, что она увидела, ей понравилось.

— Что вы, такой пустяк, — последовал светский ответ. — Вы справились великолепно. Наверняка занимаетесь гимнастическими упражнениями?

— Лучшая гимнастика — петь в опере, господин Ванзаров.

— Вы оперная певица? — изумление было глубоким. — Как жаль, что я не люблю оперу. Балет меня привлекает. Вчера был на «Лебедином», так представьте, случился скандал.

— Неужели? Какой же?

— Новая звезда сцены, Вольцева, ей пророчат большое будущее, не явилась на спектакль. Можете себе представить? Мне по секрету сказали, что уже готов приказ о ее увольнении из труппы! Это конец карьеры. Теперь бедняжке танцевать разве что в кафешантане…

По лицу Мамаевой прошла волна глубокого удовольствия, какое невозможно сыграть.

— Какие интересные события происходят в столице, — сказал она, еле сдерживая радость. — Да что же я? Чем же я могу вам помочь, милый Ванзаров?

— Ах, пустяки. Собирался взять себе дачу на лето, так все пропустил. Вот, приехал сегодня, так мне сказали, что уже ничего не найти…

— Какая жалость, это правда. — Мамаева немного задумалась. — Я бы с радостью предложила вам свою дачу, но…

— Ну что вы! — Ванзаров источал благородное изумление. — Об этом и помыслить невозможно. Что-нибудь придумаю. В конце концов, буду приезжать на воскресенье дышать воздухом, слушать концерты, всего-то двадцать пять верст…

— Чем вы занимаетесь? Служите?

— Так, прожигаю время… В основном бездельничаю.

— Заходите в гости. Просто так. Всегда буду рада видеть моего спасителя. Хоть сегодня вечером…

Ванзаров изысканно поклонился. Перебросив пакеты на одну руку, Мамаева протянула другую для поцелуя. Он взял в свою ладонь ее пальчики в шелковой перчатке, пахнущей знакомым ароматом, и прикоснулся губами. Поцелуй длился чуть дольше, чем требуют приличия. А Мамаева убрала руку чуть медленней, чем пристало даме при встрече с незнакомым мужчиной на улице.

В дальнем конце улицы показался городовой. Впереди, на некотором отделении от него, медленно шла Аглая, глухо закрывшись платком.

— Непременно загляну к вам, — резко сказал Ванзаров и, не затягивая прощание, пошел в другую сторону от Гостиного двора.

Он знал, что его провожает долгий и внимательный взгляд. Чего так добивался. Все сложилось удачно. Хотя и с опасной импровизацией. Ему даже расхотелось устроить взбучку Сыровяткину, который подобрал «толкового малого». Нечего сказать…

Затонский проявил всю заботливость, на которую был способен. Он предоставил Агнии свою руку, чтобы она смогла опереться на нее, когда вошла в мертвецкую. И не выпускал, пока Сыровяткин откидывал край простыни, закрывавшей тело, и задавал необходимые вопросы. Он держал наготове нашатырь и капли, но они не понадобились. Агния выдержала мужественно, не закрывала глаза и не упала в обморок. Доктор был рядом с ней, пока Сыровяткин лично, не доверяя больше никому, составлял протокол и давал его подписывать свидетельнице. Доктор предложил даже проводить ее до дома, но Агния отказалась, она хотела пройтись в одиночестве.

Ванзаров наблюдал издалека, не вмешиваясь. Дождался, когда Агния отошла от больницы, и быстро нагнал ее. Она взглянула на него и ничего не сказала. Молчал и Ванзаров. Они шли мимо дворцового парка. Прохожих не было, ясное солнце и чистое небо сияли радостью. Для кого-то счастливого и беззаботного.