Вожделение - Гузель Магдеева

Я выключила воду и осталась стоять в запотевшей кабинке, прижимаясь спиной к стеклу. Соберись, Регина. Нельзя расклеиваться, ты просто не имеешь права.

Вытерлась не торопясь, надела свежую одежду. Заточение здесь, пусть и такое короткое, давалось мне с трудом. Когда-то мне даже нравилось проводить время, не выходя из дома. Так было безопасно, не страшно обернуться и увидеть в толпе человека, похожего на Вадима. Когда я столкнулась с ним в этом городе, да ещё и свалившись к нему под ноги… Черт, это было страшно, ужасно, запредельно. Точно все прошлое, от которого я успешно бежала столько лет, нагнало меня разом. Впрочем, так оно и было на самом деле. И то, что Вадим лишь притворился, будто меня не узнал, подарило напрасную надежду. Я могла бы сбежать раньше, но слишком расслабилась.

Спокойная жизнь притупила инстинкты.

К Максиму я вышла через час. Он сидел в своем кабинете. Пальцы порхали над клавиатурой, лицо сосредоточенное, брови чуть нахмурены. На мое присутствие Ланских никак не отреагировал. Я стояла, подпирая стену, минут десять, а он все занимался своими делами. Я подумала, что в сущности, ничего о нем не знаю, кроме нескольких статей, что удалось нагуглить, когда он впервые проявил ко мне интерес. Это было так давно… как в другой жизни. А потом мои проблемы встали на первое место. И если уж по честному, то я только и делала, что втягивала Ланских в них, а что творилось у него — меня совсем не интересовало.

Стало немного стыдно. Конечно, все люди — эгоисты, но я, похоже, побила все рекорды и останавливаться не планировала.

— Ты во мне дыру прожжешь, Регина, — произнес, наконец, Максим. Щёлкнул в последний раз мышкой и голову ко мне повернул.

— Я старалась тебя не отвлекать.

— У тебя плохо получалось.

Вот вроде бы и фраза — безобидная, но как он ее преподносит! Снова захотелось вывести его на эмоции, нахамить в ответ. Я давно перестала быть такой несдержанной, но с Ланских не выходило иначе.

— Разве рабочее время ещё не закончилось?

— Когда у тебя свой бизнес, — он сверкнул глазами, — ты не можешь выйти с работы в конце трудового дня и оставить в кабинете все свои нерешённые дела. Я и есть мой бизнес. Не будет моих мозгов, не будет его.

Тень пробежала по его лицу. Я попыталась понять, на что он так среагировал, но не смогла. Слишком сложная ты головоломка, Максим Юрьевич.

— Извини, — пожала повторно плечами. Разговор не клеился, но отступать нельзя. — Организуй мне встречу с теми, кто видел Лёшу последними, пока все не разошлись на праздники. Они вернулись из командировки?

Максим оттолкнулся от стола, кресло на колесиках откатилось вместе с ним назад. Теперь большой монитор не прятал его лицо.

Он взирал на меня с неудовольствием.

— Кажется, мы уже обсуждали, что это небезопасно.

— К черту, — не выдержала я, подходя ближе. Остановилась, когда между нами осталось пару шагов, дальше уже небезопасно, я не хочу снова оказаться в его объятиях и закончить разговор ничем. — Я хочу узнать, как провел мой муж последние часы своей жизни.

— Этим заниматься полиция, — покачал он головой, — и они получают за это зарплату.

— Вот именно, — горько ответила я, — никакого интереса, кроме того, чтобы раскрываемость улучшить. Без моих показаний это дело спихнут на какого-нибудь бедолагу, и закроют. А правды мы не узнаем. И Вадима не посадим.

— Я же обещал тебе, что с Вадимом разберусь, — в голосе Ланских появилась сталь, — что тебе ещё не хватает, Регина? Ты устала сидеть взаперти?

Я прикусила губу. Ну вот опять! Опять он слишком хорошо понимает меня. Но признаваться не стала, упрямства ради.

— Не в том дело. Это важно для меня лично.

— Хорошо, — кивнул он, и я даже обрадовалась, ощущая приятное тепло внутри. Но Максим покачал пальцем, не давая мне перебить его, — предположим я соглашусь. Но! Для всех ты исчезла с радаров. Убийца не знает, где ты, вполне возможно, что его нет в этом городе, а может, он выжидает. И пока никак не связывал тебя со мной. И если я притащу тебя к себе, позволю беседовать с людьми, то конспирации конец. И как прикажешь мне обеспечивать твою безопасность?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я молчала, опустив голову, молчал и он. Ланских был прав, тысячу раз прав. И ничего бы это не изменило, разговорами Лёшу не вернуть. Но я была обязана знать. Для себя.

— А что если, я не буду представлять женой Лёши? — зацепилась я за последний шанс. — Другая прическа, другой макияж, ты можешь представить меня сотрудником, который пришел поговорить.

Он тяжело вздохнул. Закрыл глаза, сдавливая веки пальцами.

— Господи, как ты заколебала. Ну хорошо.

Город замело.

Снега, пушистого, чистого, выпало так много, что мы ехали почти два часа до офиса Максима.

Я вспоминала, как Леша в пробках психовал, то и дело сигналил водителям, поторапливая тех быстрее проехать несчастные сантиметры, на которые сдвигались впереди стоящие авто.

Лёши больше не было. Я сглотнула, пытаясь избавиться от кома в горле.

Все что я могла, это сделать его смерть не напрасной, за этим мы и ехали вместе с Ланских.

А вот он за рулём поражал спокойствием. Сидел расслабленно, одной рукой подпирая голову, а второй управляя автомобилем. И делал он это как-то по-особому, плавно, неторопливо. В его движениях напрочь отсутствовала суетливость.

Я повернулась к нему, провела взглядом по обросшей темной щетиной щеке, по кисти руки, на которой отчётливо были заметны вены.

На шее тонко пульсировала голубая жилка сонной артерии. Мне хотелось коснуться этого места, чтобы почувствовать под подушечками пальцев его пульс.

Но, конечно, ничего подобного я делать не стала. Максим повернулся ко мне.

Мы стояли на светофоре, ожидая зелёный. По пешеходному переходу спешили люди, с пакетами, коробками, праздничными упаковками.

Скоро Новый год. О нем я совсем не думала. В детстве я праздник всегда ждала — он был чудесным, с подарками под ёлкой, с заледеневшим прудом недалеко от дома, где можно было кататься на коньках.