Охотники на людей: как мы поймали Пабло Эскобара - Хавьер Ф. Пенья

Наверное, позитивный настрой помог, потому что на следующий день, когда мы впервые приехали в посольство, один из моих начальников предложил нам свою временную квартиру, куда нас пустили с Паффом. Рубен Прието с женой Франсес жили в отеле в модном районе Зона-Роза и должны были переехать на временную квартиру, но когда я поделился ужасными впечатлениями о прибытии, они любезно уступили нам квартиру и остались в отеле. Они тоже любили кошек. Мы прожили в их квартире несколько месяцев, прежде чем нашли постоянное жилье.

В первую неделю меня вводили в курс дела и не поручали специальных заданий. Я сразу сошелся с Хавьером и Гэри и очень обрадовался, когда мне сказали, что мы вместе займемся поисками Эскобара. Еще в Майами я много читал о нем, но никогда не думал, что в Колумбии меня включат в спецоперацию в качестве одного из ведущих агентов. К тому же мне очень повезло, что к моему приезду Хавьер и Гэри наладили прекрасные отношения с НПК. Конечно, мне еще предстояло завоевать доверие и уважение колумбийцев, но благодаря поручительству Хавьера и Гэри меня приняли намного быстрее. Потом Гэри повысили и перевели в Барранкилью в качестве постоянного агента, и мы с Хавьером стали напарниками.

Мы с Конни прибыли в Боготу в самое неспокойное время. На улицах были танки и повсюду дежурили угрюмые солдаты, вооруженные АК-47. То и дело мимо проезжали «технички», в кузове которых расположились совсем молодые солдаты с пулеметами 30-го калибра.

Здание посольства США напоминало крепость в миниатюре. Его охраняли в несколько смен, и вооруженные колумбийские охранники следили за периметром. Они носили убогую коричневую форму, револьверы 38-го калибра или короткоствольные ружья 12-го калибра. Кроме того, в течение полного рабочего дня периметр патрулировали сотрудники НПК, вооруженные револьверами и длинноствольными ружьями, как правило, автоматами «Галиль» под патрон 7,62 мм. За посетителями следили полицейские в штатском. Повсюду были установлены камеры.

За забором находилось еще больше охранников в коричневой форме и членов региональной службы безопасности посольства – подразделения Госдепартамента США, которое отвечало за охрану посольства и его сотрудников.

Главный вход в здание посольства охраняли морские пехотинцы США, вооруженные пистолетами 45-го калибра, короткоствольными ружьями 12-го калибра, винтовками М-16 и AR-15. Они располагались на пуленепробиваемом пункте за дверями посольства, имели доступ ко всем камерам и совершали обход вдоль запертых защищенных дверей. Также в их обязанности входила проверка кабинетов на предмет оставленных на столах секретных документов. Нарушителям вручали розовый бланк извещения об увольнении. После получения трех таких бланков провинившегося сотрудника увольняли в связи с нарушением требований безопасности и высылали обратно в США.

Автомобили, заезжающие в ворота посольства, проверяли сотрудники частного охранного предприятия: открывали капот и осматривали днище при помощи фонарика и зеркала в поисках взрывных устройств. На входе посетителя досматривали морские пехотинцы.

После прохождения всех проверок службы безопасности и получения пропусков мы с Хавьером активно занялись делом. Хавьер сразу произвел на меня хорошее впечатление. Он приехал в Колумбию за три года до нас, говорил по-испански, а его умение мастерски имитировать акцент, характерный как для Медельина, так и для Боготы, пришлось весьма кстати. Он знал всех полицейских и мелких наркодилеров (из которых сделал информаторов) и, конечно, лучшие бары.

Сначала мы работали в подвальном помещении, но затем всех сотрудников УБН перевели на третий этаж посольства и отвели нам целое крыло за тяжелой бронированной дверью. Мы с Хавьером работали в одном кабинете, окна которого выходили на парк у главного входа в здание посольства. Служба безопасности требовала закрывать занавески на окнах, чтобы нас не было видно снаружи. Этого же правила придерживались остальные сотрудники посольства. В нашем с Хавьером кабинете было два стола, несколько шкафов для документов, а также – поскольку в УБН я был главным тренером по стрельбе – сейфы, в которых я хранил патроны и оружие.

Сразу по прибытии на меня насел новый босс, Джо Тофт. Он был достаточно приятен в общении, но сразу обозначил, что любые полученные данные должны незамедлительно попадать к нему в руки. Он отчитывался о результатах перед послом, и в наших интересах было предоставлять только достоверные данные. Позднее я узнал, что Тофт, как и представители других агентств, находился под постоянным прессингом со стороны штаб-квартиры УБН в Вашингтоне. Поскольку УБН и ЦРУ соперничали, Тофту было жизненно необходимо преимущество, которым могла стать только достоверная информация. Если у нас на руках были непроверенные данные, он требовал сразу предупреждать об этом и объяснить, что мы сделали для их проверки.

Чаще всего у нас с Тофтом возникали разногласия из-за того, что он принимал на веру первые полученные данные. Он близко общался с главами НПК и Административного департамента безопасности Колумбии в Боготе, так что если они сообщали ему что-то раньше нас, то их версия автоматически становилась основной. Нас же он бранил за то, что мы не успели первыми. Его не смущало, что зачастую такая информация была неполной и даже недостоверной. Ни от кого я не получал таких ужасных разносов, как от Тофта, причиной которых становились неполные сведения от третьих лиц. Тофт пропесочивал меня прямо в коридоре УБН, у всех на виду, а когда выяснялось, как жестоко он ошибался, извинялся уже у себя в кабинете, за закрытыми дверями. Он никогда не умел публично признавать свои ошибки.

Несмотря на крутой нрав, Тофт старался подстраховывать нас и отчаянно стремился к победе, которой считал поимку Пабло Эскобара. Для этого у нас было всё необходимое: от оружия до вертолетов и даже собственные бронированные автомобили. Агентам УБН полагались бронированные «Форды-Бронко». Мы имели приоритет перед другими сотрудниками посольства, которые нам завидовали. Еще бы! Большинство сотрудников развозил бронированный посольский фургон, который вечно увязал в утренних пробках. Им было запрещено пользоваться местными такси и общественным транспортом.

В то время в Боготе проживало более четырех миллионов человек, но дороги не были рассчитаны на такую плотность населения. Посольский фургон часто останавливался в разных точках города, чтобы подобрать сотрудников. Кроме того, из-за нормированной подачи электроэнергии ежедневные поездки на работу и обратно омрачались частыми отключениями электричества, а значит, неработающими светофорами. На дорогах царил полный хаос и неразбериха. Весь ужас творившегося способен понять только тот, кто видел это своими глазами. Для примера представьте дороги Нью-Йорка без светофоров. В довершение всего колумбийцы ездили с такой скоростью, что любая поездка могла стать последней.

Однажды вечером, когда мы с Конни вернулись из посольства, дома нас поджидала беда. В городе снова отключали электричество, светофоры не работали, и мы думали, что никогда не доберемся до дома. Переступив порог, мы обнаружили на полу Паффа в тяжелом состоянии. Ветеринарный кабинет уже закрылся, но Конни дозвонилась врачу домой и описала состояние кота. Ветеринар согласилась встретить нас в кабинете, но до него еще нужно было добраться по нерегулируемым улицам. Мы опередили врача на пятнадцать минут. Для Паффа было слишком поздно: он умер прямо у Конни на коленях.