Опер Крюк. Вор вне закона - Константин Алов

он рукой. — Крови твоей я не хочу. Только на будущее давай определимся. Попробуешь меня согнуть…

— Да о чем базар, кореш! Ты мне братом будешь! — засиял Чингиз.

На следующий день в санчасть заявился следователь. Сильвер поведал ему, что поскользнулся на лестнице, упал и ударился о ступеньки. Поскольку ступенек было четыре, об одну он ударился головой, о другую сломал ребра, о третью… и так далее.

Через пару дней следователь уехал. После выписки из санчасти Сильвер приобрел на зоне высший, хотя и неофициальный статус "братухи главного рога, Чингиза". А вскорости вместе с Чингизом они вышли на волю по амнистии. Начинался новый виток его жизни.

ГЛАВА 9. В ГОРАХ ТОРАБОРА

Лейтенант Куценко вскинул автомат и, почти не целясь, произвел несколько одиночных выстрелов. Пули легли возле самой головы Крюкова, но тот обратил на них не больше внимания, чем на порхающих вокруг мух. Его собственный выстрел пришелся точно в цель.

Крюков сплюнул песок, налипший на губах. Афганистан, округ Хост, развалины крепости Матун, которая, вероятно, помнит воинов Кира Великого и Александра Македонского. Граница с Пакистаном. Днем здесь палит невыносимое пекло, ночью пронизывает ледяной холод. Змеи, скорпионы и прочая дрянь. Вокруг горы и пустыня, братская могила для полчищ персов, македонцев, монголов и англичан. А теперь к ним прибавилась "непобедимая и легендарная".

Какой идиот там, в партии и правительстве, полез воевать в эту дыру, край нищих и голодных? И каким наивным дураком был он, Крюков, решив спрятаться от Седого здесь, "за речкой". Это то же самое, что, спасаясь от пожара, выпрыгнуть с десятого этажа.

Крюков вспомнил первые месяцы службы. От дедовщины он предпочел укрыться в учебке. Здесь тоже гоняли, но гоняли всех, а это было не обидно. Не надо стирать чужие штаны и портянки, "пидорасить" по ночам полы в сортире и кукарекать "на тумбочке", оповещая "дедушек" о количестве оставшихся до дембельского приказа дней.

Все, что осталось в памяти от того времени — это бег и отжимания. Все передвижения, за исключением ходьбы строевым шагом, делались бегом.

"Если хотите выжить "за речкой", бегайте", — учили вернувшиеся оттуда обстрелянные ветераны. Если новобранцам и дозволялось остановиться, то только для того, чтобы упасть в упор лежа и отжаться с полсотни раз.

Бег не прекращался и ночью. Замполит учебной роты капитан Паниковский, по кличке "Брось-гуся", страдал странной формой бессонницы. Он мучился от отсутствия сна и это мучение доставляло ему странное, почти мазохистское удовольствие.

Брось-гуся приходил в роту после отбоя. Посидев в ротной канцелярии с полчаса, он давал дежурному приказ.

— Поднимай роту по тревоге.

— Р-р-рота подъем! — орал дежурный, радуясь, что сам он хотя бы на эту ночь избавлен от участия в этом идиотизме. — Тр-р-ревога! Строиться с койками на плацу!

Солдаты скручивали постельные принадлежности и складывали их на полу, затем подхватывали вдвоем двухэтажные металлические кровати и, толкаясь в проходе, выбегали с ними на улицу. Тяжеленные кровати норовили завалиться набок.

Брось-гуся засекал время по секундомеру. Если рота не укладывалась в отведенный норматив, подъем повторялся. Если же личный состав успевал, Брось-гуся вел подразделение на штурм близлежащей возвышенности. Бегом, с криками "Ура"! и "За родину!"

Кровати гремели, бойцы матерились, толкаясь и спотыкаясь в потемках. Заняв высоту, рота возвращалась в казарму, где Брось-гуся милостиво разрешал личному составу "отбиться" и заснуть.

Все полгода, проведенные Крюковым в учебке, он мечтал о двух вещах: пожрать и выспаться.

* * *

— Эй, сержант Крюков, сон-тренаж отставить!

Командир разведроты капитан Куценко занятия проводил всегда сам. Задачу на занятиях лейтенант ставил простую — сосчитать технику в колонне или поразить точным огнем обычную мишень из положения лежа. Но при этом отходил немного в сторону, брал автомат и одиночными выстрелами "щекотал уши" бойцу. Стрелял он неплохо и пули клал в каком-нибудь десятке сантиметров от головы подчиненного.

Во время первой такой тренировки Крюков просто впал в ступор от неожиданности и не мог двинуть ни рукой, ни ногой, а не то, что считать или стрелять. Но потом привык и даже не щурился, когда пули взбивали фонтанчики земли и щебенки возле его головы.

Сейчас Крюков в отсутствие командира взвода исполнял его обязанности. Ротный подозвал Крюкова и развернул перед им карту.

— Получен приказ, готовь взвод к выходу на боевые. Будем штурмовать душманскую базу. Она у командования как кость в горле. Вот, гляди сюда. Это горная цепь Торабора. Левее торчит пик Даригар. Высота — три шестьсот. На его склонах тоже закрепились духи. Наша цель — Джавара — ниже, в трех километрах. Это мощная база, она представляет собой полсотни пещер в горном массиве. Сверху тридцать метров скальной породы. Командует базой полевой командир Усама бен Ладен. Наемник, подготовку прошел в Штатах. Команда у него — настоящие головорезы. Их оттуда никакими бомбами не выкурить. Так что придется их выбивать нашему десантно-штурмовому батальону. А мы как всегда впереди.

Крюков внимательно рассмотрел карту.

— Пока мы будем базу снизу атаковать, они нас с этого Даригара огоньком польют. Убойная позиция.

Капитан закурил.

— На Даригар пойдет вертолетный десант. Афганский спецназ и наши, вторая рота. Афганцы — звери. Элитное подразделение, к тому же — поголовно кровники душманов. Командовать операцией будет сам замминистра обороны генерал-лейтенант Азими.

Крюков поморщился.

— Чем выше шишка, тем больше бардак. Кто будет пилотировать вертушки? Наши летуны?

— Нет, афганцы.

Крюков не удержался от презрительной ухмылки.

— Понятно. Тогда лучше всем застрелиться прямо здесь, до вылета. Горючее сэкономят и мучиться не будут. Ладно, я пошел строить взвод.

Перед погрузкой второй роты в вертушки Крюкова вызвал к себе замполит батальона, майор с хорошей русской фамилией Шут. Крюкова он тихо ненавидел с тех пор, когда в приказном порядке велел ко дню своего рождения принести ему часы "Сейко".

"С какого-нибудь душмана убитого снимешь, — пояснил он. — Вы же, разведчики, впереди идете, вам и так все сливки достаются".

"За сливками сам сходишь" — Крюков добавил непечатное выражение.

Майор Шут не имел привычки отходить от здания штаба больше, чем на сто метров.

Сейчас майор был вальяжен, словно и не было того разговора. Обращался исключительно на "вы".

— Сержант Крюков, вы проследили за погрузкой вертолетов? — строго спросил он.

— С какой стати? — удивился Крюков. — Я же не старшина и не ротный. Боеприпасами и жратвой не заведую. И вообще я из другой роты.

— Вы комсгрупорг первой роты, значит и всего батальона, — важно напомнил майор. — И обязаны обеспечивать политработу в подразделении. Агитаторов боевыми листками снабдили? А переносную ленинскую комнату погрузили? То-то! Идите