Мой желанный принц - Елена Александровская

– Тогда бы боялась и уважала – это ж адский труд, совсем без отдыха, на посту и днем и ночью… Но, думаю, все равно бы болтала вечерами. Зато тогда мне было бы понятно, откуда у тебя такие знания и такая культура речи.

– Слава Богу, Ир…

– А он-то тут при чем?

Ответом стала еще одна строчка смайликов.

– Ладно, Алексей, не хочешь, не говори. Я-то на твой вопрос вроде ответила.

– Да, моя хорошая. Ответила. И я твоим словам очень рад!

«Похоже, у тебя дома что-то произошло не просто глобальное, а какое-то вселенское. Хорошей назвал, улыбочки так и сыплешь… Похоже, я не только в мужчинах ничего не понимаю, да и в жизни вообще».

– Ну вот и славно, Ангел. Так что твой друг профессор? Ты начал рассказывать, как он тебе помог сегодня.

– Он настоящий гений, Ирочка. Честное слово.

– Верю, Леш. А вы давно дружите?

– Всю жизнь. Всю сознательную жизнь уж точно. Класса, наверное, с шестого. Хотя нет, с пятого. Нам было по четырнадцать, когда Димкина мама умерла. Так, представляешь, его отец в одиночку Димку поднял!

– Молодец какой!

– Он очень хороший человек, Димкин отец. Умница, светлая голова. Работает-то на заводе, суперслесарь. Вот у кого руки золотые!

– А твой друг тоже такой? Тоже руки золотые? Или только голова?

– Голова у него просто бесценная, Ирусь. Хотя и руки на месте, поверь.

Ира заулыбалась – нечасто в наше жестокое время встретишь такую искреннюю дружбу, совсем нечасто.

– Ты так его описываешь, что я готова влюбиться.

– Малыш, а как же я? Я же лучше…

– Карлсончик, ты лучше собаки… А вот о великих математиках ты ни слова не говорил.

– Вот ехидина какая!

– О-о-о, ты не представляешь, какая именно!

Ангел отослал улыбающийся смайлик и продолжил рассказ.

– Так вот, о Димке… Он не просто мой друг, он мой единственный друг. Если тебя не считать, конечно. Мои родители его ни в грош не ставят, но это потому, что они вообще очень… Знаешь, есть такие люди: раз вынесли суждение и все, больше мнения своего не меняют.

– Знаю, как не знать.

– Ну вот. Для них Димка хулиган и бестолочь. И их с этой точки зрения не сдвинуть, как ни пытайся.

– Я поняла, Ангел. А для тебя он и друг, и жилетка, и советчик, и иногда собутыльник, да?

– Вот только не последнее, Ириш. Он как ты, да и как я – ему мозгов жалко. Вот кофе – да, пьет ведрами, крепчайший. А спиртное по праздникам, но далеко не по всем.

– И что, ты такой же?

– Я ж тебе говорил, я такой же… Как-то невкусно глушить себя до полной потери человеческого облика. Хотя в правильной компании да какое-нибудь хорошее вино – вполне уважаю. Но компания все-таки важнее…

– Понимаю тебя, Ангел, отлично понимаю. Иногда и минералки хватает, чтобы голова кругом пошла!

– Точно, Ируська!

«Но все-таки, Ангел мой, почему ты спросил? Почему для тебя был так важен мой ответ? И почему он тебя так порадовал?»

– Ангел, я буду откланиваться, наверное. Завтра на работу – и это обстоятельство непреодолимой силы.

– Точно, настоящий форс-мажор. Ир, а на работе у тебя скайп есть?

– Конечно, как не быть – я ж переводчик, толмач.

– Так, может, днем спишемся?

– Наверное, не стоит. Она ж работа. Не обижайся только, ладно?

– Господи, конечно! Тогда до связи, красавица! Спи сладко! А завтра вечером я буду ждать твоего появления в Сети!

– Добрых снов, Леш…

Ирина выключила машину. Но ложиться не торопилась – она была слишком озадачена, слишком удивлена.

«Жалко, что я не курю. Так бы спокойненько обдумала весь разговор, может быть и поняла бы, что меня тревожит. Ты все-таки очень странный человек, Dark Angel! Очень близкий, очень свой… Но временами такой странный…»

Ира поправила сумочку на плече – с утра было пасмурно, и она решила, что зонтик ей не помешает. Но пока дошла до традиционного места встречи с Татой, все тучи разошлись. Одинокое перистое облачко ехидно напоминало, что на дворе все-таки лето и дожди проходят совсем быстро. А зонтик, даже супер-складной, это почти кило. На твоем, дурочка, плече…

– Вроде и не понедельник, что ж все так по-дурацки?

– Ты злишься, Ирусь? – за спиной раздался милый Таткин голос.

– Ага, на себя: зонтик взяла, а тучи разошлись. Теперь весь день лишний килограмм таскать.

– Зато подкачаешься… И потом, вовсе не весь день, а всего час. Не бурчи, Ирка.

– Ладно, не буду. Вот за что я тебя люблю, Татка, так это за умение во всем положительные стороны находить. Честное слово: я только что кипела-бурчала, а поговорила с тобой минутку и поняла, что все прекрасно. И что на работе-то зонта запасного нет. А теперь будет…

– Ну вот и замечательно, малышка. Рассказывай.

– Что именно? – Ира посмотрела на подругу с легким испугом. – Утро-то только началось, не успело еще ничего произойти.

– Дорогая, у тебя такие отстраненные глаза, что только дураку не видно: произошло что-то очень для тебя необычное. И ты так и не решила, как к этому относиться…

«Она все-таки ведьма! Как? Почему она все видит? И почему этого за собой не заметила я сама?»

– Молода ты еще видеть, – с улыбкой ответила Тата на Иринин незаданный вопрос. – Поживи с мое.

– Старуха… – Ира рассмеялась. – Ну ладно, раз ты такая ведьма, расскажу тебе все. А заодно и сама попытаюсь понять, что происходит вокруг.

– Лады, подружка. Только давай поторопимся. Мы уже минут на семь опаздываем, а все равно еле ползем.

– Ну давай поторопимся.

Ирина послушно ускорила шаг. Почему-то ей вспомнился рассказ приятеля с мехмата. Курсе на третьем ребята решили проверить, можно ли нагнать опоздание, если торопиться изо всех сил и, к примеру, не идти быстрым шагом, а везде, где только можно, переходить на бег. Результат господ будущих математиков не порадовал, а уж их преподавателя, поощрявшего всевозможные эксперименты, и вовсе огорчил: если очень (и даже очень-очень!) торопиться, то можно выиграть пятнадцать, ну, максимум двадцать процентов времени опоздания. Говоря попросту – если ты видишь, что опаздываешь на пять минут и торопишься изо всех сил, то можешь опоздать… всего на четыре минуты. Но при этом тебя еще будет трусить от адреналина добрых полчаса. В результате первый академический час лекции в любом случае потерян. Вот и думай, стоит ли оно того?

Сейчас, конечно, Ира и Тата торопились не на пару, да и знали, что начальство раньше десяти утра на работе не появится. Однако опоздание обе считали тоном дурным и истинным леди не идущим категорически.