Ржевская мясорубка. Время отваги. Задача - выжить! - Борис Горбачевский

Концентрируя силы для нового наступления, командующий 30-й армией Лелюшенко принял решение ввести в бой свой основной резерв — 215-ю стрелковую дивизию, придав ей для усиления танковую бригаду и отдельный артиллерийский полк.

24 августа 1942 года началось очередное сражение. В первых же боях были выдвинуты на прямую наводку 76-мм пушки, благодаря чему дивизия выбила немцев из двух деревень — Коровино и Копытихи. Третья деревня — Губино — несколько раз переходила из рук в руки и наконец была взята окончательно.

В результате августовских боев армии удалось в нескольких местах прорвать оборону, очистить левый берег Волги и продвинуться в глубь обороны противника на три километра.

До Ржева оставалось шесть километров — всего шесть километров! Однако чтобы их преодолеть и окончательно выдавить противника, заставить его покинуть многострадальный Ржев — «город-фронт», как его называли, потребовалось еще полгода жесточайших сражений.

Первые боевые действия дивизии фактически обернулись неудачами и большой кровью. 711-й стрелковый полк понес серьезные потери, сильно пострадал учебный батальон, пали в бою многие курсанты-тюменцы. Потери дивизии в целом были также огромны, о чем можно судить по одному лишь факту: за первые девять дней боев в 359-й медсанбат поступило около четырех тысяч раненых.

Не вина Куприянова, что, пойдя в наступление, батальоны и роты его дивизии натолкнулись на сильные оборонительные укрепления и ожесточенное сопротивление противника. Кроме того, немцы имели более совершенное оружие и полное превосходство в воздухе. К тому же, как известно, один солдат в обороне равен трем наступающим.

Говорили, что при планировании операций в штабе армии Куприянов не любил выставлять свое мнение на всеобщее обсуждение. Он уже испытал под Москвой немало горечи, понимал ошибочность многих действий начальства, а можно утверждать, что подобных действий под Ржевом оказалось куда больше, чем под Москвой. Но, как бы ни относился Андрей Филимонович к приказам свыше, он всегда старался владеть собой, ибо считал, что служит не месту, а Делу высокого смысла — борьбе с врагом.

В первых числах сентября — я в это время находился в медсанбате — 215-я дивизия получила приказ одним стрелковым полком форсировать Волгу, чтобы создать плацдарм для наступления западнее Ржева и отрезать пути отступления Ржевской группировке врага. Задача была непростая, учитывая наличие значительной водной преграды и отсутствие средств переправы. Выпала она на долю 711-го стрелкового полка. Неоднократные попытки переправиться на правый берег оказались безуспешными: бойцы попадали под обстрел или тонули, не справившись с течением, остальные возвращались к исходному рубежу. Тогда комдив попробовал изменить план: пройти вверх по левому берегу и форсировать Волгу в другом месте. Но и эта операция не увенчалась успехом.

Создать Правобережный плацдарм никак не удавалось.

Во время короткой передышки после первых боев к комдиву, стоявшему среди командиров полков и бойцов, подошел солдат, бывший курсант, и попросил разрешения обратиться — все знали, что Куприянов поощряет инициативу подчиненных.

— Мне кажется, — сказал боец, — неудачно выбраны основные направления наступления на город: у Волги в этих местах высокие и крутые берега. Позвольте, я покажу на карте более выгодное место для наступления.

Куприянов все внимательно выслушал и обратился к стоящим вокруг:

— А вы как думаете? — Все одобрительно закивали. Тогда комдив сказал курсанту-стратегу: — Молодец! Правильно и смело думаешь. Назначаю тебя командиром роты.

Это было неслыханно. Новость быстро разнеслась по дивизии, называли и фамилию — тем солдатом был Юрий Давыдов.

Мучительно и пытливо Куприянов искал иной вариант наступления. Он стремился к прямому столкновению с противником, пока дивизия еще не потеряла веру, подъем и боевой дух. И такой день настал! 21 сентября дивизия получила приказ наступать на Ржев. Начался штурм города. Продолжался он девять дней. Следует подчеркнуть, что идея штурма исходила от Куприянова, командование 30-й армии ее поддержало. Полки дивизии, в каждом из которых создали штурмовые группы с приданными им боевыми средствами, ворвались на северо-восточную окраину Ржева. Солдаты дрались яростно, исступленно — их вел военачальник, полный энергии и собранности, веры в успех. Куприянов лично появлялся на передовой, ободрял атакующих, подсказывал, как эффективнее вести бой. О тех городских боях сохранилось много воспоминаний[5].

В октябре 1942 года комдив был награжден вторым орденом Красного Знамени.

Гибель Степана Давыдова

Во время боев за Ржев погиб Степан Давыдов — наш «дядя Степа», один из лучших курсантов-тюменцев. Через много лет его товарищ Павел Шеховцев подробно рассказал, как это произошло; привожу выдержки из его воспоминаний:

«В конце августа 1942 года, после длительных переходов дивизия прибыла под Ржев. Авиация противника господствовала в воздухе. Солдаты, кто как мог, придумывали, как давать отпор стервятникам. Степан установил свой „максим“ на колесо разбитой телеги (чтобы он мог вращаться вокруг себя. — Б. Г.), сделал приспособления для стрельбы по самолетам противника. В шутку его затею называли „зенитной установкой Давыдова“.

Помню, 26 августа 1942 года был особенно большой налет авиации. „Юнкерсы-87“ с пронзительным воем обстреливали нас из пулеметов и сбрасывали бомбы. Степан, замаскировавшись в кустах, из своего окопчика давал очередь за очередью по самолетам. Один за другим два Ю-87, не выходя из пике, врезались в землю; третий, потянув за собой черный шлейф дыма, упал на территории противника. Через полчаса налет повторился. На нас пикировали десять Ю-88 и двадцать Ю-87. Казалось, на земле не осталось ничего живого. Однако пулемет Степана бил по самолетам. Один из стервятников спикировал на Степана, бомба сделала перелет. Следом спикировал другой — и пулемет смолк.

После налета мы подбежали к Степану. На краю воронки лежал разбитый пулемет. Взрывной волной Степана выбросило из окопа, он лежал навзничь, весь залепленный грязью. Кто-то принес котелок с водой, и мы начали промывать ему лицо и глаза. Вскоре Степан пришел в себя, а через три дня был снова в строю. „Зенитная установка Давыдова“ послужила для бронебойщиков примером. Они стали приспосабливать свои ружья для огня по самолетам. Это было у деревни Дураково. А вскоре поступил приказ отойти.

После суточного отдыха 711-й полк двинулся к Ржеву, а 21 сентября 1942 года, во взаимодействии с другими подразделениями, из района городского леса начал наступление на город. Степан на бегу стрелял из пулемета МГ, который ему дали взамен разбитого „максима“, пока не достиг немецких траншей. Вначале немцы дрогнули, отступили, а потом опомнились и пошли в контратаку. Завязались кровопролитные бои за каждый шаг, за каждый дом. Все же бойцы 711-го, 707-го полков, а также 2-я Гвардейская дивизия захватили несколько кварталов города, где развернулись уличные бои с переменным успехом.