Янычары. "Великолепный век" продолжается! - Наталья Павлищева

Но не свое положение в Старом дворце смущало Михришах Султан, а то, что уже столько дней ничто не двигалось с мертвой точки.

Во время бунта она перенесла немало неприятных часов, ожидая, на что будет направлена разрушительная темная сила янычарского гнева. Казнь стольких участников заговора не образумила янычар, они продолжали бунт, причем бессмысленный. Как направить эту силу в нужное русло, как использовать мощь организованного войска, способного от безделья перебить друг друга?

Услышав о начале всеобщей резни в казармах, султанша решила, что это подняли головы те, кто остался жив после предыдущей расправы. Узнав о причине драки, даже ушам не поверила:

– Явуз, ты лжешь!

Евнух спокойно усмехнулся:

– Весь Стамбул знает об этом. Я помню этого красавца малого из хамама Хасана-аги. Не знаю, может, из-за него и стоило поубивать друг друга, мне такое неведомо, но янычары так поступили.

Султанша схватилась за голову. Союзников больше не было совсем, полагаться на тех, кто готов ради юношеской задницы перерезать друг другу глотки, нельзя.

А время уходило, как вода сквозь песок…

Михришах Султан все больше казалось, что она упускает золотые дни недовольства султаном, а Селим в это время проводит время в пустых разговорах с Али Хикметом! Словно и без мудрого старца шехзаде не знает, что в жизни хорошо, а что плохо. Султанша не находила места от бездействия. Все решили, что это из-за беспокойства за сына во время бунта.

Перед султаншей выступала группа ченги (танцовщиц) Алии. Звучал саз, ритмично двигались бедра девушек, извивались тонкие станы… Алия знала, кого привести одинокой султанше: танцовщицы одна другой лучше…

– Госпожа, они все девственницы. Все двенадцать.

Женщины гаремов нередко пользовались услугами танцовщиц-лесбиянок, Алия поставляла султаншам красивых девственниц, умеющих двигаться. У женщины был свой дом для обучения юных ченги, где преподавали не только и не столько танцы.

Но мысли Михришах Султан были настолько заняты своими делами, что она протянула Алии дорогой браслет:

– В другой раз. На сегодня достаточно…

– Ну почему же? – раздался от двери голос Эсме Султан. – Пусть потанцуют, я оплачу. Продолжайте…

Праздник продолжился.

– Что вас так гложет, Михришах Султан? – поинтересовалась сестра султана, присаживаясь на диван рядом с султаншей. – Или ничего и вы празднуете?

– Праздную.

– Янычар можно не бояться, они заняты исключительно своими отношениями. Ваш сын вполне здоров и даже весел. Сейчас к нему отправился Повелитель, и даже не один…

Михришах Султан, не выдержав, тревожно стрельнула глазами на Эсме Султан, не выдержала:

– С кем?

– Успокойтесь, будьте сильной. Не с палачом, нет, с прекрасной девушкой…

Глаза Эсме Султан смотрели насмешливо. Михришах с трудом сдержалась, чтобы не сказать что-то едкое в ответ.

– Хотя, полагаю, вам и без меня расскажут все подробно.

Остаток вечера Михришах Султан просидела словно на углях, наконец сделала вид, что из-за жары страшно разболелась голова, и поспешила распрощаться. Насмешка из глаз султанской сестры не исчезла.

Султан действительно отправился к племяннику не один…

– Закрой лицо.

Эме выполнила приказ, подоткнув яшмак плотней. Прошли те времена, когда женщины гарема вообще не покидали его стен, а Абдул-Хамид и вовсе не собирался держать свою наложницу взаперти, но лицо, конечно, должно быть закрыто, тем более ее, такое красивое…

– Пойдем со мной.

Они не стали садиться в носилки, значит, останутся в пределах дворца. Так и есть, отправились куда-то во внутренний двор, потом по переходу, где дильсизы стояли на каждом шагу. У Эме уже шевельнулось слабое подозрение, но она старалась не думать о том, куда идут.

Перед дверью, где стояли два рослых вооруженных охранника, Абдул-Хамид остановился и протянул руку в сторону. Мгновенно оказавшийся рядом Махмуд-бей (и откуда?) подал большую коробку.

По кивку султана дверь открыли, и Эме вслед за своим хозяином вошла в какое-то помещение… Сердце мгновенно ухнуло вниз, а потом забилось с перебоями. Хвала яшмаку на лице и традиции держать глаза опущенными, иначе румянец, заливший ее щеки, и блестевшие очи выдали бы все, что чувствовала.

Абдул-Хамид стрельнул глазами на девушку и почти заслонил ее собой, скрывая от поспешно вставшего навстречу с дивана Селима.

– Повелитель…

Султан протянул ему коробку:

– Али Хикмет сказал, что ты с удовольствием играешь в шахматы. Это те, что были со мной все годы пребывания в Клетке. Когда выйдешь отсюда, забери их с собой.

– Благодарю вас, Повелитель.

Султан сделал знак Махмуд-бею, и тот словно растворился в воздухе.

– Селим, я, как видишь, не один, хочу показать Накшидиль условия, в которых ты живешь.

Юноша тоже чуть смутился:

– Я всем доволен, Повелитель.

Султан прошел и присел на второй диван, Селим и Эме остались стоять по разные стороны от него.

– Селим, я уже говорил тебе, что не перестал быть твоим дядей, и при Накшидиль меня можно звать именно так.

– Как прикажете, Повелитель.

Несколько мгновений Абдул-Хамид внимательно смотрел на племянника, потом вздохнул:

– Я султан, но не чудовище, Селим. Мы беседовали с тобой об этом и о казнях виновных. Мне показалось, что ты все понял и со мной согласился. Но если это только видимость…

– На все ваша воля, Повелитель.

Удивительно, но Селим почти бравировал своим подчинением и своей зависимостью от султана. Абдул-Хамид был явно раздосадован.

Султан встал, обвел рукой вокруг, обращаясь к Эме:

– Как видишь, условия у шехзаде Селима далеки от тюремных, он ограничен только в перемещениях и общении, но здесь я ничего не могу поделать. Если шехзаде выпустить, он снова примет участие в каком-нибудь заговоре, а мне он нужен как наследник. Чтобы обучить шехзаде правлению империей, не подвергнув влиянию недостойных людей, придется держать его здесь столько, сколько понадобится. Пойдем.

За спиной Абдул-Хамида Эме все же решилась поднять глаза на Селима. Тот стоял с непроницаемым видом, глядя в пустоту. Сердце девушки обливалось кровью, она ничем пока не могла помочь любимому, не имела такой власти над султаном.

Что нужно сделать, чтобы власть появилась? Эме знала ответ, но всячески избегала даже думать об этом. Прошло уже две недели с того дня, как шехзаде помещен в Клетку. Вообще, Клеткой это только называлось. Селим жил в трехкомнатных покоях, к его услугам лучшие повара Топкапы, любые книги, музыканты, у него была возможность гулять в малом внутреннем саду, конечно, это всего две сотни шагов в одну сторону и столько же в другую, но ведь не десяток в пределах комнаты. Каждый день для бесед и учебы приходил Али Хикмет, о таком учителе можно только мечтать.