Тварь внутри тебя - Брайан Ламли

Шайтис язвительно ухмыльнулся и удовлетворенно кивнул. Этот летун был делом рук лорда Пинеску.

Вольш Пинеску — самый безобразный из Вамфири: у него была манера лелеять гнойные болячки и гирлянды фурункулов, рассыпанные по всему телу, чтобы выглядеть еще безобразнее. Значит, выходит, что Вольш здесь?

Шайтис немного удивился, ведь он видел, как лорды Пинеску и Ференц, взметая тучи пыли, сшиблись на своих покалеченных летунах там, на усеянной валунами равнине на Темной стороне, после битвы за сад Обитателя, и думал, что с ними покончено. А если и не так, они не могли отправиться на север иначе, как на своих двоих. Что ж, в отношении Вольша он, по-видимому, ошибся. Видимо, хитрый старый дьявол прятал где-то запасного летуна — на всякий случай.

А как насчет Ференца? Возможно, и он здесь? Да, Фесс Ференц — человек, вернее монстр, весьма и весьма опасный. Медведицы, которых Шайтис убил ради пищи, показались бы малютками рядом с этим гигантом в сто дюймов ростом. Он единственный из всех Вамфири не пользовался боевой рукавицей — зачем она ему, с его смертоносными когтями! Ну, ну! Кажется, эти ужасные Ледники обещают стать интересным местом...

Шайтис уселся в седле Вольша и стал жевать медвежье сердце.

— Иди, поешь, — окликнул он летуна. Когда тварь явилась и устроилась рядом на льду, Шайтис сполз с трупа и обошел его кругом. Он обнаружил, что в боку зверя кто-то выел изрядную дыру. Свисавшие концы толстенных, в палец, жил завязаны узлом, по-видимому, после того, как из них высосали кровь. “Надо думать, Вольш Пинеску пережил свое вьючное животное, — решил он. — Отсюда следовал вопрос: где теперь сам Вольш?”

Шайтис задействовал свое чутье вампира. Не для контакта или общения с кем-либо, нет, — чтобы послушать. И не услышал ничьих голосов. Лишь слабый отзвук чьего-то поспешно захлопнувшегося сознания. Или чьих-то. Хотя, возможно, все это ему только почудилось. Надо думать, если Вольш и Фесс здесь, они не общаются. Шайтис снова язвительно ухмыльнулся.

Да, никто не рвется приветствовать неудачника. Все было бы иначе, если бы он победил в битве за сад Обитателя.

Да, все было бы по-другому. Его бы вообще здесь не было, если бы он выиграл битву.

Пока его летун пировал, Шайтис принялся разглядывать замок. Холодный сверкающий монолит был в основном создан природой. Но если приглядеться... Уступы в ледяных склонах, которые напоминали грубые ступени, сглаженные ветром и временем, недавно были заново вырублены. По ним можно было добраться до сводчатого проема, над которым нависали громадные сосульки. Внутри темнели неприветливые каменные стены.

Шайтис взобрался по ступеням и пробрался внутрь ледяного замка. Он шагал по хрусткому инею, потом вдруг опустился на четвереньки и осторожно пополз, пробираясь сквозь запутанный ледяной лабиринт. Потому что впереди был ужас. Впервые со времен встречи с Обитателем он ощутил страх перед Неведомым.

Тишину нарушало эхо и стоны. Эхо было от его передвижений, оно, отражаясь от причудливых плоскостей и ниш, гулко звучало на низких тонах, напоминая треск сталкивающихся льдин в бурном море или грохот хлопающих громадных ледяных дверей. Стонущий звук возникал от завывания морозного ветра, искаженного и усиленного многократными отражениями в закоулках этого ледяного органа. Казалось, это агонизируют умирающие чудовища.

— Разве что он как-то акклиматизировался, — рассуждал Шайтис вслух — то ли чтобы не чувствовать себя одиноко, то ли еще почему. — Не верю, что человек, даже вампир, может здесь выжить. Продержаться какое-то время, ясное дело, можно — скажем, сотню дней (впрочем, здесь всегда ночь). Но рано или поздно холод тебя достанет. Совсем нетрудно представить, как это произойдет.

Мучительный холод проникает тебе в кости, и даже плоть Вамфира промерзнет насквозь. Сердце начинает биться все медленнее, с трудом проталкивая загустевшую смесь крови и ледяных кристаллов через теряющие гибкость вены и артерии. Наконец ты совсем окоченеешь и недвижный будешь восседать на ледяном троне, вмерзнув в прозрачный сталактит, а стылые мысли будут медленно ворочаться в твоем мозгу, превратившемся в ледышку!

Вамфир — если, конечно, ты Вамфир — полностью не умрет, хотя движение льда может, конечно, расплющить или перерезать тебя пополам. Но что это будет за жизнь! Предки Вамфири знали три способа расправиться с врагом. Тех, кого они презирали, хоронили заживо, чтобы они каменели в своих могилах. Тех, кто затевал козни против них, изгоняли в Ледники. А тех, кого боялись, отправляли в Адские Края через сферические Врата на Темной стороне. Кто скажет, какое наказание было более жестоким? Отправиться в ад, превратиться в лед или быть замурованным в камне? Во всяком случае, куском льда я не хотел бы стать.

Эти мысли, высказанные вслух почти шепотом, унеслись по ветру и вернулись обратно штормовыми раскатами. Как в пещере или гротах с эхом; только в этой пещере лед резонировал куда более сильно. Сосульки, покрывавшие высокие своды, звенели, потом вибрировали и отваливались. Некоторые были так велики, что Шайтису приходилось уворачиваться.

Наконец все затихло; он решил, что пора убираться отсюда. И тут в его мозгу зазвучал далекий, слабый, дрожащий голос.

— Не ты ли это, Шайтан, явился сюда после всего, чтобы разыскать и сожрать меня? Так знай, что я рад твоему приходу! Поднимайся ко мне! Я здесь, наверху, коченею не одно столетие, и даже моя былая ярость Вамфира замерзла. Ну давай, иди, раздуй этот еле мерцающий огонек!

Шайтис так и присел от неожиданности. Он медленно, недоверчиво огляделся. Кругом по-прежнему был, казалось, один лед, но теперь он знал, что это не так. Наконец он сощурил малиновые глаза, сосредоточившись на мысленном поиске.

— Кто это?

— Что? — снова раздался в его мозгу слабый дрожащий голос, и Шайтису показалось, что собеседник презрительно фыркнул. — Не смеши меня, Шайтан! Ты отлично знаешь, кто с тобой говорит! Или твои мозги заплесневели за долгие годы одиночества? Керл Люгоц с тобой говорит, старый дьявол. Нас двоих отправили в изгнание, ты разве забыл? Мы с тобой вместе были в тех пещерах конуса, мы ладили, пока хватало мяса. А когда еды не стало, наша дружба кончилась вместе с ней. И я удрал, пока были силы.

Керл Люгоц? Шайтис, хмурясь, вспоминал предания Вамфири, почти такие же древние, как эта раса. А этот Шайтан, о котором говорит голос во льдах: не может быть, чтобы речь шла о том Шайтане! Он снова нахмурился, потом, когда любопытство пересилило осторожность, спросил:

— Где ты?

— Где я? Где я был все эти годы? Хранился во льду, вот где! Предавался грезам в этом аду, где время замерзло. А ты, Шайтан? Что было с тобой? Позволил тебе конус греться своим теплом или огонь его недр прогнал тебя?

Грезы в ледяном аду! Только что Шайтис нарисовал себе эту унылую перспективу. Не приходилось сомневаться, что этот Керл Люгоц, черт его знает, кто он такой, в самом деле пребывает в ледяных грезах. Пожалуй, его разбудил грохот и треск от гигантских сосулек.