Портрет дамы - Диана Стаккарт

В этот момент я встретилась глазами с Леонардо и едва заметно качнула головой. Хотя слухи о грядущем празднестве распространялись с невероятной скоростью, о плане Моро никто не знал. Судя по тому, что мне удалось подслушать, никто — даже сама Катерина — не подозревал, что торжество на самом деле устраивалось в честь помолвки графини и ее пока еще не известного суженого.

Не подав виду, что он увидел мой знак, учитель положил последнюю кисть и вытер руки о тряпку.

— Если у вас нет личного портного или швеи, — обратился он к графине, — я хотел бы порекомендовать вам синьора Луиджи. Он настоящий мастер своего дела и без сомнения, сотворит для вас незабываемый наряд. Наша юная Дельфина хорошо его знает и с радостью отведет вас к нему, если вы пожелаете. Не правда ли, Дельфина?

Я встала и сделала реверанс.

— Конечно, синьор, если графине будет так угодно.

— Я подумаю над вашим предложением, Леонардо, — ответила она, не удостоив меня вниманием. Я почтительно склонила голову и вернулась к горничным, в то время как учитель прощался с графиней и Пио.

Подобное обращение со мной Катерины вызвало ухмылки у двух белокурых служанок, Розетты и Изабеллы. Тонкие и гибкие девушки были близняшками, и поскольку они одевались совершенно одинаково, я не могла их различить. Я знала, что они служат у Катерины с тех пор, как она приехала в замок в прошлом году, после смерти ее отца. Я уже смирилась с фактом, что вряд ли подружусь с этой парочкой, учитывая то, что они сочли делом чести постоянно демонстрировать свое превосходство с самого момента моего прибытия.

Третья горничная, Эста, отличалась от них более полной фигурой и менее белокурыми волосами. Именно она объяснила мне мои обязанности и охотно поделилась со мной слухами, невзирая на то, что я была новичком в замке. Сейчас она наклонилась ко мне и прошептала:

— Так ты действительно знаешь синьора Леонардо! Вот это да! Он ведь невероятно привлекательный мужчина. Ты не знаешь, есть ли у него жена или любовница?

— Он неженат, — честно ответила я. Затем, побуждаемая каким-то импульсом, о причине которого мне не хотелось даже думать, я добавила уже менее искренно: — Но думаю, у него есть женщина.

— Я так и думала, — разочарованно прошептала она. Уверена, она могла бы сказать еще больше, если бы не Катерина.

— Ох, это позирование просто ужасно, — воскликнула она, нетерпеливо пнув мешающий ей подол платья. — Эста, пойдем со мной, ты поможешь мне переодеться во что-нибудь более удобное. — Поскольку Пио поднял вой, начав метаться возле двери, она добавила: — Изабелла, вы с Розеттой выведете Пио на прогулку.

Я тоже ожидала приказаний, но Катерина, крутанув юбкой из золотой парчи, уже направилась в спальню. Эста поспешила за ней. Розетта и Изабелла тайком обменялись улыбками и повернулись ко мне.

— Ты можешь пойти с нами, Дельфина, — жеманно предложила Розетта (или, может быть, Изабелла?). — Поводок Пио лежит на столе. Если хочешь, погуляй с ним, а мы пойдем за тобой.

Поскольку ни одна из них ранее не предпринимала попыток подружиться, я заподозрила какой-то подвох. Тем не менее я взяла со стола золотую веревку, обрадованная возможностью передышки от всех этих «унеси-принеси» и ожидания приказаний. Пио тоже был счастлив: с горящими глазами он подпрыгивал в ожидании прогулки.

«По крайней мере, у меня есть хотя бы один друг здесь», — уныло подумала я, привязывая веревку к его ошейнику. Он деликатно облизал меня своим длинным розовым языком. Немного приободренная подобным проявлением привязанности, я приобняла собачку и взяла поводок.

Близняшки следовали за мной на расстоянии, достаточном для того, чтобы я не могла слышать их перешептываний. Пройдя по коридору через все крыло, я выскользнула через боковую дверь, ведущую во внутренний двор. Пио послушно шел рядом со мной… до тех пор, пока мы не дошли до лужайки.

В следующее мгновение он бросился бежать сломя голову, чуть не выдернув мне руку. К счастью, я предусмотрительно несколько раз обернула веревку вокруг запястья, чтобы случайно не выпустить ее. Неожиданный рывок, однако, застал меня врасплох, поэтому я едва не споткнулась.

— Пио, плохой мальчик, — вяло поругала я его, пытаясь поспеть за ним и не запутаться при этом в своих юбках.

Для такой маленькой собачки он обладал необыкновенной силой, равно как и скоростью, и мне приходилось прилагать усилия, чтобы сдержать его. За спиной я слышала хихиканья Розетты и Изабеллы, заставившие меня заподозрить, что пес не в первый раз проделывает подобный фокус. К тому моменту, когда Пио соизволил остановиться, мы пробежали почти половину территории замка. Я не сомневалась, что, не удерживай его поводок, он бы уже домчался до главных ворот и носился по городской площади!

Я уже почти восстановила дыхание — совсем забыв, насколько утомителен бег в длинных юбках, когда Розетта и Изабелла поравнялись со мной.

— О, дорогая, мы совсем забыли тебе сказать, что он слушается только графиню, — произнесла одна из них со смешком, подтвердившим мои подозрения относительно того, что они предвидели подобный поворот событий и получили удовольствие от выходки пса.

Не собираясь позволять им взять над собой верх, я широко улыбнулась.

— О, ничего страшного. У меня уже одеревенело все тело от постоянного сидения, так что я была рада немного размяться. Думаю, что скоро мы опять побежим.

Близняшки переглянулись с надутым видом, выдавшем разочарование. Очевидно, моя реакция не соответствовала их ожиданиям. По-прежнему улыбаясь, я возобновила прогулку, правда, уже в более умеренном темпе. Изабелла и Розетта последовали за мной, продолжая перешептываться.

Следующую четверть часа мы наслаждались прогулкой в парке, в то время как Пио счастливо обнюхивал листья, жуков и булыжники, время от времени задирая левую ногу. Я довольно бродила за ним, расслабившись в первый раз с того момента, когда учитель привел меня в замок прошлым утром.

Юная графиня пока не дала повода считать себя чересчур суровой хозяйкой, хотя ей были присущи легкомыслие и нетерпеливость, большей частью проявляемые в обществе нас, служанок. Кроме того, ее интерес к какому-либо предмету был столь же неустойчив, как и у Пио. Зато недолгое время, что я пребывала в ее обществе, мы постоянно подпрыгивали и куда-то бежали каждый раз, когда она меняла свое решение. Но мои обязанности как горничной — даже самые утомительные — были гораздо легче, чем те, которые я выполняла, будучи подмастерьем.

Самым большим облегчением стало то, что я была избавлена от необходимости скрывать свой истинный пол. По правде говоря, туго зашнурованный корсаж стеснял движения ничуть не меньше, чем корсет, который я носила под мужской туникой, а длинные юбки были куда менее удобны, чем короткие штаны. Новообретенная коса, лежащая на спине, значительно утяжеляла голову. Но легкость, что мне давала свобода от обмана своей природы и окружающих, перевешивала любой дискомфорт, который я ощущала, снова став женщиной. Поэтому меня делала счастливой даже простая прогулка по двору с собакой.