Шестая жизнь Дэйзи Вест - Кэт Патрик

— Мы сидели бы рядом на церемонии вручения аттестатов, если бы тебе не пришлось сменить фамилию, — мечтательно произносит Мэтт. Список так заворожил его, что я не спешу убирать его с экрана.

— Ты на год старше меня, — поправляю его я, — и закончишь школу на год раньше.

— Ах, да, точно. Я забыл об этом, потому что на английский мы ходим вместе.

— А если бы я не сменила фамилию, то есть не умерла бы, меня не было бы в Омахе.

Во время паузы, последовавшей за моим высказыванием, мне ужасно хочется спросить Мэтта, о чем он думает, но мне отлично известно, что таких вопросов парни не любят. Мэтт никак не может оторваться от списка, и я открываю рот, чтобы спросить, что вызвало у него такой усиленный интерес. Однако он успевает задать вопрос первым.

— А где же Меган? — спрашивает он.

— Тогда она была Маркусом Питтсом. Она родилась мальчиком. Отец под предлогом нелюбви к людям нетрадиционной ориентации ушел из семьи, и когда родители развелись, мать позволила Маркусу носить все что ему заблагорассудится и представлять себя кем угодно. С тех пор она одевается исключительно в женскую одежду.

— Но ей же было… пять лет?

— Ну, наверное, если ты знаешь про себя такое, ты это знаешь с самого начала, — говорю я, пожимая плечами.

— Да, наверное, — соглашается Мэтт. — А те, кто помечен буквой «П»…

— Погибшие, — говорю я, кивая.

— А эти ребята были братьями? — удивляется Мэтт. — По фамилии Эванс?

— Да.

— И оба погибли? — спрашивает он с ужасом.

— Да.

— Это несправедливо. Как это пережили родители, не понимаю.

— Я думаю, им было тяжело.

— Не только было, но и сейчас тяжело, я уверен.

Я смотрю на Мэтта: он сидит, подпирая голову правой рукой, на лице расстроенное выражение, лоб наморщен. И без того темные глаза покрыла черная пелена, как небо перед грозой. Ему жаль людей, которых он никогда не видел. Возможно, дело в том, что Одри больна, а может, он просто жалостливый человек. Как бы там ни было, но, увидев, как реагирует Мэтт, я задумываюсь над тем, что испытываю сама. Нужно быть честной с самой собой: я много раз заходила в базу данных и читала список, но никогда не останавливалась на именах погибших. Похоже, я никогда толком о них и не думала.

Неужели, прожив столько лет с Кэйси, я научилась у нее реагировать на все с хладнокровием робота? Или дело в моем научном складе ума, благодаря которому я смотрю на проект так бесстрастно? Может, просто такова сущность самого проекта? Ведь это он научил меня тому, что смерть — это лишь один из возможных исходов. Могло ли это привести к тому, что у меня выработался иммунитет к мыслям о смерти?

А как я буду реагировать, если умрет Одри?

Или следует задать вопрос иначе: как я буду реагировать, когда умрет Одри?

Чтобы отогнать эту ужасную мысль, я убираю список с экрана. Мэтт, сидящий рядом со мной, шумно выдыхает, как будто сидел задержав дыхание. Решив сначала, что пора выходить из программы, я, поняв, что увиденное захватило его, решаю показать Мэтту еще что-нибудь и открываю папку, где содержатся подробные отчеты по всем членам проекта. Информация по каждому из детей собрана в отдельной папке. Они не пронумерованы: название каждой директории начинается с F-339145 — кодового названия проекта, за которым следует набор букв. Понять по этой классификации, что содержится в папке, невозможно. Я перебираю папку за папкой — «ини», «миини», «мини», «моэ» и так далее. Мэтт молча следит за моими действиями.

Я решаю открыть «моэ», и тут же узнаю почерк Мэйсона. Страница датирована 5 декабря 2001 года, в этот день произошла катастрофа.

В самом начале проекта Бог, очевидно, боялся Интернета, поэтому заставлял агентов делать записи на бумаге. В конце концов ему, видимо, удалось преодолеть технофобию, поэтому документы были отсканированы, а оригиналы впоследствии уничтожили. Однако записи, сделанные от руки, имеют особый вес. Увидев лихорадочную скоропись Мэйсона, я понимаю, как тяжело приходилось всем в самом начале — почерк может рассказать о ситуации больше, чем компьютерный текст.

— Да уж… — бормочу я себе под нос.

— Что? — спрашивает Мэтт.

— Нет, ничего. Меня удивил почерк, — объясняю я. — Документ написал Мэйсон, и написан он почерком, который выглядит… безумно.

Мэтт кивает, но по лицу видно, что он не понял. Я указываю на дату.

— В этот день произошла катастрофа, — объясняю я. — Агентам нужно было обмениваться информацией о пациентах. Похоже, хаос был полный. Я уверена, им всем было нелегко. Мэйсону и другим необходимо было вернуть к жизни двадцать детей и девушку-водителя, а из инструментов в их распоряжении был только шприц с составом.

В течение нескольких секунд Мэтт обдумывает мои слова.

— Но если состав не действовал, они же могли использовать другие методы, которыми обычно реанимируют людей, так? — спрашивает он.

— Нет, в том-то все и дело, — говорю я, — что для успешной проверки «Воскрешения» разрешено было пользоваться только им. Даже искусственное дыхание и прочие вполне обычные методы применять не разрешалось.

— Но… — говорит Мэтт и замолкает, оборвав фразу на полуслове.

— Представь, что ты врач, знающий все приемы, которыми пользуются реаниматологи, и не имеешь права ими пользоваться? — предлагаю я.

— Это все равно что иметь сестру, больную раком, и знать, что есть лекарство, способное ее спасти, понимая при этом, что получить его она не может, — отвечает Мэтт, пристально глядя на меня.

— Да, похоже, — говорю я тихо.

— Прости, — извиняется Мэтт.

— Да нет, что ты. Не извиняйся. Ты прав.

Мы снова возвращаемся к открытому в компьютере документу. Вернее, Мэтт отворачивается и смотрит на экран. Не зная, что сказать, я начинаю читать записи Мэйсона вместе с ним.

Дело № 16

Имя: Келси Страуд.

Возраст: 6 лет.

Родители: Джонатан и Нэнси Страуд (разрешение получено в 9:17 утра).

Местонахождение тела: обнаружено под креслом номер 8 (левый ряд, середина).

Предположительная причина смерти: серьезная черепно-мозговая травма (в черепе обнаружен металлический предмет, пробивший левый висок). Травма привела к существенной потере крови; по шкале комы Глазго, за тест на реакцию открывания глаз оценка 1; на речевую реакцию — 1; на двигательную реакцию — 1.

Первая инъекция: 1 пузырек в 9.18 утра.

Реакция: отсутствует.

Повторная инъекция: не проводилась.

Рекомендации: провести вскрытие с целью точного определения причины смерти, а также изучения реакции организма на введенный состав. Несмотря на наличие явных признаков, позволяющих сделать заключение о том, что причиной смерти стала черепно-мозговая травма, необходимо взять пробы тканей и волос на предмет выявления других потенциальных причин. Решить, требуется ли перевод семьи погибшей на нелегальное положение, несмотря на то, что попытки реанимировать тело успехом не увенчались.