Телец для Венеры - Нора Лофтс

Но Летти не ожидала его, одетая для выхода. В кухне никого не было. Вся задняя часть дома выглядела непривычно тихой и покинутой, однако Хамфри испытывал необъяснимое и потому тревожное ощущение. В кухню выходило много дверей, некоторые из них были застекленными, и, хотя Хамфри не слышал звуков шагов и не видел теней за стеклами, он чувствовал, что его появление не осталось незамеченным.

Отогнав эту мысль как нелепую, Хамфри остановился, намереваясь окликнуть Летти. Но прежде чем он успел это сделать, одна из дверей открылась, и в кухню вошла миссис Роуэн, одетая в черное платье и белую шапочку с черной лентой. Выглядела она, как всегда, спокойной и величавой, однако Хамфри сразу же понял, что его план увести Летти из кафе не обойдется без трудностей. Ах, если бы она согласилась остаться в домике вчера! Это был шанс, ниспосланный Богом, и вряд ли стоило надеяться, что он повторится так скоро.

– Добрый вечер, доктор Шедболт, – обычным тоном поздоровалась миссис Роуэн. – Хорошо, что вы пришли. Мне нужно поговорить с вами.

О чем она хочет говорить? – подумал Хамфри. Скажет, что Летти не может отлучаться два вечера подряд? Ну, тогда он станет умолять ее, ссылаясь на свой предстоящий отъезд. Хамфри бодро последовал за миссис Роуэн в примыкающую к кухне маленькую комнату, где ему еще не доводилось бывать, – тесное и душное помещение, меблированное диваном, жестким стулом с прямой спинкой и столом, занимающим слишком много места.

– Садитесь, – пригласила миссис Роуэн, указывая на диван и опускаясь на стул, что давало ей преимущество глядеть на собеседника сверху вниз. Положив руки на колени, она задумчиво смотрела на Хамфри, пока он, начав нервничать, первым не нарушил молчание:

– Вы собираетесь сказать, что Летти не может отлучиться сегодня вечером? Понимаю, я уводил ее вчера, а у вас много работы. Но завтра я должен ехать в Кембридж и буду отсутствовать неделю, поэтому мне показалось… Я надеялся, вы не станете возражать.

Миссис Роуэн ответила не сразу – она продолжала изучать Хамфри, словно он какое-то диковинное существо, о котором ей нужно узнать все, что могут разглядеть ее глаза. Наконец она заговорила по-прежнему мягко и дружелюбно:

– Вам следует знать, доктор Шедболт, что я могу больше никогда не разрешать Летти находиться с вами наедине.

– Женщина умолкла, наблюдая за эффектом, произведенным ее словами, покуда Хамфри, предчувствуя нечто скверное, ощутил, как его лицо заливает краска, а пульс начинает частить в ожидании ссоры. Он намеревался начистоту поговорить с миссис Роуэн, когда Летти окажется в безопасности в новой жилище, но в данный момент она все еще находилась в кафе, и это значительно осложняло его положение.

– Я удивлена, – продолжала миссис Роуэн, – что вы вообще осмелились прийти сюда этим вечером. Могу только предполагать, но похоже, вы рассчитывали на молчание Летти. Должна вас разочаровать: у Летти нет от меня секретов, и я знаю все о событиях вчерашнего вечера. Это вас удивляет?

Еще бы! Заявление миссис Роуэн потрясло Хамфри. Он мог представить себе, что она подозревает, догадывается, выпытывает, но чтобы Летти сама ей рассказала…

– И что же вам сообщила Летти? – спросил он, с трудом шевеля, пересохшим языком.

– Все. Вчера вечером она вернулась в полуобморочном состоянии и рассказала мне о вашей чудовищной попытке ее похитить. Меня нелегко шокировать, доктор Шедболт, но, когда я думаю о моем доверии к вам, о молодости Летти и об ужасных последствиях, к которым это могло привести, меня охватывает ужас. К тому же меня удивляет, как вы могли до такой степени рисковать вашей репутацией. Если уж вы утратили уважение к Летти, то должны были позаботиться хотя бы о своем добром имени.

Хамфри побагровел: выходит, он предстал в роли разоблаченного соблазнителя! В глубине души он понимал, что негодование миссис Роуэн предельно фальшиво, ее чувства – притворны, и он мог бы в свою очередь несколькими словами разоблачить ее, будучи совершенно невиновным в том, в чем она его обвинила. Любой из этих доводов, обдуманный хладнокровно, мог бы его успокоить, но сейчас он был не в состоянии рассуждать здраво, обезоруженный внезапностью нападения и ошарашенный поведением Летти. Быть может, она неверно истолковала его мотивы, несмотря на объяснения, или же просто выболтала всю историю, которую миссис Роуэн сознательно извратила. Что же Летти думает о нем сейчас? Если девушка поверила своей тете, то неудивительно, что она потрясена. Однако подобные размышления вряд ли поспособствовали бы ему дать достойную отповедь миссис Роуэн или восстановить уважение к самому себе. Он должен немедленно что-нибудь сказать, сохраняя, подобно его обвинительнице, спокойствие и самообладание.

– Летти объяснила вам, – осведомился Хамфри, – почему я предложил ей покинуть этот дом и позволить мне позаботиться о ней?

Миссис Роуэн махнула рукой, словно отметая неуместный вопрос.

– Вы имеете в виду чепуху насчет того, что мой дом – неподходящее место для нее? Не поймите меня превратно, доктор Шедболт, но меня это нисколько не задевает. Я знаю, что обо мне говорят, и не могу винить вас за легковерность, хотя вы часто бывали у меня и должны знать цену слухам. Меня возмущает ваше лицемерие. Предложи вы ей другой респектабельный дом, я бы поверила в ваши благие намерения, хотя постаралась бы этому помешать и досадовала бы на вашу доверчивость. Но утверждать, будто мой дом не место для Летти, и пытаться поселить ее в своем доме как любовницу кажется мне бессовестным притворством.

Хамфри почувствовал, как в нем закипает гнев, но сдержался и спокойно ответил:

– Миссис Роуэн, вам лучше знать, кого из нас следует обвинять в притворстве. Еще до того, как Летти перешагнула порог вашего дома, я знал, что здесь неподходящее место для нее, и она также это знала или, по крайней мере, подозревала. Несколько недель назад я предложил ей респектабельный дом, но пребывание там подразумевало заняться ремеслом, которое ей не нравилось, а к тому времени вы так над ней поработали, что перемена образа жизни уже не казалась ей желательной. С тех пор я неоднократно пытался подыскать ей другое жилье, но потерпел неудачу и поэтому взял дом в аренду. Никогда, – и Летти это отлично знает, как бы вы ее ни запутывали, – я не предлагал ей стать моей любовницей. Мне ничего подобного даже в голову не приходило. Вы придумали это, чтобы настроить Летти против меня и притвориться, будто ее от меня защищаете. Впрочем, все это не важно. Я нашел для Летти девочку-компаньонку и теперь собираюсь отвести вашу племянницу в новый дом, дадите вы на то позволение, миссис Роуэн, или без него.

Их глаза встретились. Взгляд Хамфри был гневным и вызывающим, а взгляд миссис Роуэн – почти бесстрастным. Когда она заговорила, ее голос звучал так, будто ее вынудили продолжать утомительную, нимало не занимающую ее тему.

– Вижу, что мне придется говорить с вами откровенно, доктор Шедболт. Летти моя племянница, и, насколько мне известно, у нее нет других родственников. Я ее опекунша, ибо она – несовершеннолетняя. Поэтому ни сегодня вечером, ни в другое время я не позволю ей выходить из дому без сопровождения одной из моих дочерей. Я запрещаю, – она подчеркнула это слово, повторив его, – запрещаю вам предпринимать любые попытки увидеть ее или говорить с ней. Я выразилась достаточно ясно? Тогда прошу вас покинуть мой дом и впредь держаться от него подальше. Сделайте это, и я обещаю: ни слова о вчерашней эскападе не достигнет ушей городских сплетников. Но если вы будете настаивать на вашем безумном намерении лишить Летти моей опеки, я постараюсь, чтобы новость распространилась повсюду, а это причинит вашей репутации непоправимый вред.