Кровавый след. Зарождение и становление украинского национализма - Олег Владимирович Ракитянский

интервенции, в том числе и под надуманным предлогом со стороны Польши и Антанты. Поэтому и запасалась впрок разведывательными сведениями о противнике посредством использования агентурных позиций ВО-абвер.

Что касается Веймарской республики, то по причине неразрешённости территориальных ситуаций вокруг «Данцигского коридора», Верхней Силезии и Восточной Малопольши абвер не планировал полностью отказаться от разгромленной Львовской экспозитуры ВО-абвер. Не исключая возможности вооружённого конфликта с Польшей по указанным проблемам, он готовил себя и украинских националистов к военным испытаниям. В частности, в декабре 1922 г. – феврале 1923 г. в Мюнхене состоялся курс диверсионно-радиотехнического обучения для членов УВО, в котором приняло участие около 20 человек. О. Мельникович пишет: «…вокруг этих курсов активно “вертелся” Р. Ярий, как будто бы являлся руководителем последних…»[148].

Важно отметить: если курсы открылись в декабре 1922 г., значит, решение об их функционировании было принято как минимум в ноябре, т. е. после разгрома Львовской резидентуры ВО-абвер. В таком случае абвер целеустремлённо готовился восстанавливать подпольную диверсионно-террористическую сеть в Восточной Малопольше, которую должен был кто-то возглавить. Этим кто-то вновь оказался полковник Е. Коновалец – якобы «невезучий» резидент ЗУНР 1921–1922 года. Только теперь его штаб-квартира разместилась в Берлине. Он окончательно возглавил ВО-абвер с подчинением ему всех экспозитур ЗУНР в Европе.

Повышение руководителя (резидента) за провал стратегической операции бывает только в одном случае – когда резидент выполняет основную работу для того, кто его повышает, и исполняет её на соответствующем уровне. В данном случае мы имеем косвенное подтверждение того факта, что истинным «заказчиком-хозяином» ВО-абвер являлся германский Рейхсвер в лице разведывательного подразделения абвер. Участие же правительства и диктатора ЗУНР во всех этих разведывательных «играх» мы должны отнести всего лишь к такому понятию, как проведение оперативного мероприятия «прикрытие». Немцы не желали лично «светиться» перед странами Антанты в осуществлении разведывательно-подрывной и террористической деятельности против Польши. Это было чревато гораздо более серьёзными последствиями, чем итоги для Германии после Первой мировой войны. Для этой «грязной работы» они подыскали (купили) украинских националистов из числа эмигрантских кругов, сформировали из них вначале подпольную организацию с разведывательными задачами, а позже разработали для неё план деятельности в условиях вооружённого конфликта с Польшей, который предусматривал «восстание народных масс» с целью свержения оккупационного режима. (Между прочим, отработанная схема действий отлично зарекомендовала себя при уничтожении своего противника на восточном фронте – Российской империи в 1917 г.)

Если использовать военную терминологию – организовать и осуществить серию диверсионно-подрывных акций в тылу вероятного противника с целью уничтожения его узлов связи, пунктов снабжения, внесения паники, дезорганизации и оказания психологического воздействия на личный состав воинских частей и мирное население. (Впоследствии эта схема была апробирована на практике в июне 1941 года на Восточном фронте. Только теперь против правопреемника Российской империи – Советского Союза).

На каком-то этапе для абвера это представляло актуальность, но позже, в конце 1922 г., внешнеполитическая ситуация стала меняться (после заключения Раппальского договора с РСФСР), и Германии пришлось корректировать свою программу по дестабилизации обстановки в Восточной Малопольше. В свою очередь, правительство ЗУНР в изгнании, как оказалось, не прочь было за «секретные бумаги» финансировать своё возвращение на родную землю. Но в данный временной период Германия, очевидно, оказалась незаинтересованной в организации восстания, признания и поддержки возрождённой ЗУНР, чтобы не осложнять свои отношения со странами Антанты и не усугублять нерешённый территориальный вопрос с Польшей. Это её желание совпало с желанием Речи Посполитой окончательно решить вопрос Восточной Малопольши в свою пользу и лишить бывшее руководство ЗУНР каких-либо иллюзий на государственный реванш в будущем.

И вот здесь весьма кстати оказалась деятельность враждебной экспозитуры ЗУНР во Львове, дважды разгромив которую в течение двух лет, надо отметить – без особых затруднений, польские власти показали всему миру коварность и преступность бывшего режима диктатора Е. Петрушевича на территории Восточной Малопольши. Тем самым окончательно выбив у него политические и моральные основания для предъявления своих требований странам Антанты. Принимая во внимание изложенное, мы вправе сделать следующее заключение относительно появления Украинской военной организации:

1. В июле-августе 1920 г. в Праге произошла лишь формальная легализация и закрепление «сделки» между правительством ЗУНР и Рейхсвером (абвер) Германии о создании совместной разведывательной резидентуры во Львове для проведения шпионажа, подрывных и террористических акций на территории Галиции, временно оккупированной Речью Посполитой;

2. Созданием Краевой резидентуры ЗУНР ВО-абвер во Львове предусматривалось осуществление операций разведки на территории Польши. Задачи организации и проведения т. н. национально-освободительной борьбы перед резидентурой ВО-абвер не ставились. По крайней мере, абвером на первом этапе. Поэтому заявлять, как это принято в кругах украинских историков, о том, что с создания ВО-УВО в эмиграции началось украинское национально-освободительное движение, возглавляемое Е. Коновальцем, ставящее перед собой целью освобождение украинского народа от оккупации и создание независимого и соборного государства Украина, исторически некорректно и ложно.

Специальные службы министерства обороны Веймарской республики не могут являться выразителем чаяний оккупированного народа в вопросах национального освобождения. Если же мы допускаем такую возможность, тогда вопрос должен идти не о национальном освобождении, но о замене польской оккупации германской, что, впрочем, уже было, только на территории, во много раз превышающей ЗУЗ (оккупация германскими и австрийскими войсками территории Малороссии с весны по осень 1918 года). Никакого национального освобождения германская и австро-венгерская оккупация украинскому народу не принесла, иначе «освобождённый» ими народ не взялся с оружием в руках уничтожать «освободителей»;

3. Ответственным за функционирование Львовской резидентуры ВО-абвер являлся Е. Петрушевич. Статус Е. Коновальца можно определить как советника.

Надежды Е. Петрушевича и всего руководства ЗУНР в изгнании на возвращение в родной край и возрождение Западно-Украинской народной республики окончательно рухнули 15 марта 1923 г., когда страны Антанты признали территорию Восточной Галиции неотъемлемой частью Речи Посополитой. Реакция правительства ЗУНР, конечно же, была негативной. В одночасье оказались напрасными все многолетние усилия по возрождению Республики. Теперь положение Е. Петрушевича и его правительственного аппарата мало чем стало отличаться от таких же «изгнанников», как М. Скоропадский и С. Петлюра. Чтобы не превратиться в «политических трупов», им оставалось только одно – идти наниматься в качестве «политического холопа» к тому, кто больше заплатит.

Интересный момент. В условиях ликвидации правительства ЗУНР в изгнании военная структура, «созданная» правительством, продолжила своё функционирование в интересах бывшего государства?! Явный парадокс. Государство (ЗУНР) под пристальным вниманием стран Антанты самоликвидировалось в мае 1923 года. Упразднились все его государственные органы, сохранявшиеся в изгнании. В то же время военная организация бывших ССО и УГА сохранилась. Такое возможно лишь в одном случае – если эта военная организация принадлежала иной государственной структуре, которая её же и создала, финансово и материально поддерживала (т. е.