Тайна альпийского водопада - Ольга Гаврилина

Присев на высокий стул, Лола открыла последний лист блокнота – кажется, все аргументы были рассмотрены.

После рекламы она дала высказаться писательнице, которая умела смягчить любое преступление и даже придать ему человеческое лицо.

Вышагивая «туда-сюда», как выразился когда-то директор, Лола еще немного развила тему расследования, вспомнив, что мобильник Боцоли сразу же полностью отключился, в то время как телефон Бонфини нашли рядом с его телом в рабочем состоянии.

Криминалист и психолог тихо внимали ее рассказу.

Она попрощалась со зрителями, напомнив, что ждет от них собственных мнений и версий.

Уже на выходе из студии к ней подлетела молоденькая администратор:

– Никаких экстраординарных звонков сегодня не поступало. А вот здесь, – она протянула листок бумаги, – распечатка наиболее любопытных мейлов и сообщений.

– Спасибо! – Лола вложила лист в свой блокнот и решила, что прочтет его завтра утром.

Ей предстояло возвратиться на одинокую виллу Николы, куда он должен был приехать только завтра днем, когда ее уже там не будет, и она отправится обратно в Маргару.

– Как же это несправедливо, – прошептала вслух журналистка. – Хорошо, что получилось в Монтекатини увидеться…

Кьяра еще не отошла от опознания, на которое ее привезли два угрюмых полицейских. Даже отца не разрешили дождаться, так торопились.

Она не помнила, как вышла из морга на улицу, и солнце, которое вдруг стало враждебным, брызнуло в лицо и как будто порезало глаза, из которых потекли слезы.

Кьяра покачнулась, закашлялась, тошнота подступила к горлу. Дино, ждавший ее у входа, тут же подхватил ее за локоть, усадил к себе в машину.

– Тебя что, тошнит? – Он протянул ей бумажную салфетку. – Странная реакция, это же родной тебе человек!

– Да это от запаха в морге, – попыталась оправдаться она.

Два стража порядка наблюдали за Кьярой.

– Я отец этой женщины, – Дино приоткрыл окно автомобиля, – я сам ее довезу, – обратился он к полицейским.

– Ничего не могу поделать, – она сглотнула слюну, еле сдерживаясь. – Это он, Марио! И это было ужасно!

– Тихо, тихо, – погладил он Кьяру по голове, достал и открыл бутылочку с водой.

– А стакан? – Она повертела бутылку в руках.

– Нет чистых стаканов, так пей уже!

Она приложила губы к горлышку, втянула прохладную воду. Спазм в горле сразу прошел.

Стражи порядка не трогались с места и тихо о чем-то переговаривались, не спуская глаз с Кьяры.

– Я поеду потихоньку, хорошо? Зачем нам полицейским глаза мозолить? – Дино нажал педаль газа.

Уже подъезжая к дому, отец сообщил, что через час к ним зайдут Альфредо с сыном.

– А эти тут зачем? – болезненным голосом спросила Кьяра.

– Конкретной цели визита я не знаю… они сами напросились. Ну, может, поддержать тебя, успокоить.

– Пап, я так устала и никого не хочу видеть.

– А если они тебя как-то отвлекут, одной– то еще хуже.

– Перенеси их визит на завтра, – попросила она.

У калитки дежурили несколько репортеров, на которых Дино довольно грубо прикрикнул, вложив в свой голос все горести последних дней. Глядя на то, как почтительно расступились папарацци, Кьяра отметила, что отец в свои пятьдесят шесть лет крепок и несгибаем даже в несчастье.

– Вдвоем посидим? Или мне тоже уйти? – расстроенно поинтересовался он, когда они уже вошли в дом.

– Вдвоем… – тихо ответила Кьяра.

Она слышала, как Дино разговаривал по телефону с братом Марио и, сообщив, что Кьяра опознала тело, предложил им перенести визит.

Тот отвечал обескураженно и недовольно.

«Чего Альфредо с Сильвио со своей помощью лезут? Кажется, их никто не просил об этом! Переживайте сами по себе, он вам близкий родственник как-никак!»

Она опять вспомнила, что даже при жизни мужа они заходили очень редко, а если и появлялись, то по делу, и разговор, как правило, сводился к модернизации производства, проблемам с поставщиками и оплате рабочих.

Отец досидел почти до вечера. Изредка перебрасываясь с ним незначительными фразами, Кьяра нервно кружила по комнатам и все еще не могла успокоиться.

Почему-то оба не хотели поднимать тему смерти Марио, хотя в голове у Кьяры бурлили тяжелые безнадежные соображения.

Когда стемнело, Дино засобирался, и она отпустила его с радостью, несмотря на то что он предлагал ей остаться на ночь.

Достав оставшееся мороженое из холодильника, она угнездилась на диване и, включив Пятый канал, сразу услышала свое имя.

Она застыла, мороженое шлепнулось с ложки обратно в коробку. Незнакомый лысоватый мужчина с неприятным акцентом рассуждал о том, что ей, Кьяре, было за что отомстить мужу! В кадре показалось лицо Сусанны, и Кьяра, отставив мороженое, напряглась – а эта-то что там делает? Но когда незнакомец сообщил о наличии любовницы у Марио, она так вцепилась в валик дивана, что почувствовала, как треснули и сломались ногти на среднем и указательном пальце.

Она встала, взяла маникюрные ножницы и начала обрезать все ногти подряд на обеих руках. Они с хрустом отлетали и падали на пол маленькими красными кусочками, образовывая странный замысловатый рисунок.

Люди на экране говорили о благосостоянии ее семьи и доходах ее отца, и сначала она не могла понять, к чему это, но, когда услышала слова «страховой полис», дернулась так, что ножницами зацепила кожу. Капелька рубиновой крови полетела на паркет и расплылась ярким блестящим пятнышком, к горлу опять подступила тошнота.

«Как могли журналюги пронюхать про страховку, если она с отцом договорилась ничего не сообщать полиции?! И даже придумала отговорку – мол, что не знали о ее существовании, что частично было правдой».

Кьяра дрожащей рукой открыла бар, выбрала шестигранную бутылку, плеснула коньяк в толстый пузатый стакан. Обоняние защекотал смешанный запах ванили, миндаля и древесной коры. Она одним глотком осушила его содержимое, почувствовав, как горькое тепло побежало по пищеводу.

Кьяра выключила кондиционер, который и так работал на минимальной мощности, и подошла к окну. Голова затуманилась, неприятные мысли испарились. Она повернула ручку и дернула створку, оконная рама не поддавалась.

«То распахнутая стоит, а то и не откроешь ее». – Кьяра потянула еще, алкоголь придал ей сил, что-то щелкнуло, и окно отворилось. Легкий ветерок тут же ворвался в комнату, всколыхнув занавески. Перед домом уже не было журналистов, а только лимонная луна строго смотрела с глубокого ночного неба, заливая желтым светом весь переулок и ровно подстриженные кусты сада.