Лавандовое поле надежды - Фиона Макинтош

– Что угодно, лишь бы их разгромить. Меня зовут мадам Маршан. Какая ж вы молоденькая, душечка моя, да худенькая. – Она легонько ущипнула Лизетту за руку. – О! Зато сильная! Удачно вышло, что я сегодня пеку. Хотя вообще-то я затеяла выпечку, чтобы любопытные соседи не начали носы совать…

– Пахнет умопомрачительно, – призналась Лизетта.

– Проходите. – Мадам Маршан провела гостей в кухню и проворно поставила на плиту воду. – Садитесь, пожалуйста. А вы, молодой человек, как поживаете? Останетесь?

– Как видите, я в полном порядке, – улыбнулся Фрелон. – Но остаться не могу. Позаботьтесь об Анжелине.

– От всего сердца, – отозвалась мадам Маршан.

Позже, подремывая в кресле-качалке, Лизетта услышала шум подъезжающего мотоцикла. Девушка бросила взгляд на наручные часы – наследство от матери. Они были французского производства и работали на ее легенду. До десяти вечера, начала комендантского часа, оставалось несколько минут. Лизетта зевнула и потянулась, стряхивая сонное оцепенение. Жаль, нельзя почистить зубы – это ее мгновенно разбудило бы. Но ей не позволили взять с собой туалетные принадлежности.

Мадам Маршан уже открыла заднюю дверь и шепотом пригласила новых посетителей заходить. Весь свет в доме был погашен, лишь горела пара свечей. Огоньки пламени задрожали под порывом холодного воздуха от входа.

Лизетта поднялась. В кухню вошло двое мужчин – оба высокие, оба нагнулись поцеловать мадам Маршан – раз, второй, третий. Тот незнакомец, что был чуть повыше, взглянул на Лизетту с улыбкой. Даже в полумраке видно было, до чего же он хорош собой – точно кинозвезда. Он и в самом деле сильно напоминал Рональда Колмана.

– Анжелина?

– Да. – Лизетта замялась, не зная, уместно ли будет пожать ему руку, и обрадовалась, когда он принял решение за нее.

– Давайте придерживаться французских обычаев, – заявил он, дружески целуя ее в щеку, совсем как только что целовал мадам Маршан. – Я Роже.

Да он, верно, ростом не меньше шести футов и четырех дюймов – вон как ему пришлось нагнуться! Колючие усы легонько царапнули ей щеку.

– Добро пожаловать в Прованс, – сказал Роже. – Это Люберон, гора, что тянется с востока на запад и делит край пополам. По обеим сторонам лежат речные долины. Я вам все это рассказываю по двум причинам – во-первых, потому, что тут мы в относительной безопасности, а во-вторых, чтобы вы поняли: вам предстоит нелегкое путешествие. Надеюсь, вы способны ходить по пересеченной местности. – Он добродушно улыбнулся. – До Парижа путь не близкий.

– Вы учили французский в Бельгии, Роже? – спросила Лизетта.

Он усмехнулся.

– Мой дедушка родом из Бельгии, а сам я много жил во Франции. Скажите мне потом, что меня выдало. А теперь позвольте представить вас моему другу. Он предпочитает, чтобы его называли просто Фосиль.

«Серп», – мысленно повторила Лизетта. А что, ему подходит, вон как мрачно на нее покосился.

– Monsieur, – промолвила она. – Анжелина.

Он не стал ее целовать – просто кивнул со своего места в тени.

– Анжелина, – повторил он.

Голос у него оказался низким, но куда мягче, чем Лизетта ждала после всех мрачных взглядов. Фосиль сделал шаг вперед и развернулся к ней лицом – и Лизетта вдруг разглядела, что он тоже невероятно хорош собой, причем редким для этих краев типом красоты: золотистые волосы, светлые зоркие глаза…

– Надеюсь, у вас найдется другая одежда, – добавил Фосиль.

Молодой человек говорил по-французски безупречно. Пожалуй, с легким южным акцентом, однако без характерных для жителей юга протяжных певучих гласных. В Париже он вполне сошел бы за своего.

– Другая одежда?

– Эта не годится. – Фосиль обращался к Роже, игнорируя Лизетту.

– Но у меня все французское, – возразила она в ужасе.

Фосиль снова повернулся к ней. Как ни была она зла, а все же невольно отметила, что он превосходно сложен.

– Слишком дорогое, – отрезал он. – Можете рисковать своей жизнью, mademoiselle, только не моей.

И об этом-то грубияне мадам Паскаль была столь высокого мнения?

– Все вещи старые! – Лизетта не хотела уступать.

Фосиль покачал головой.

– Выглядят новыми. Да и вообще слишком шикарны для этой части Франции. Не сомневаюсь, в Париже вам это с рук и сошло бы, а тут привлечет самое нежелательное внимание. Да и по горам в таком не походишь. Особенно на каблуках. На деревенскую девушку вы не похожи, а если не любите мерзнуть, то учтите, что одеты вы слишком легко.

Каков наглец!

– Я ценю вашу заботу о моем благополучии, Фосиль, но…

– А я не о вашем благополучии пекусь. Не хочу тащить вас по горам на руках, когда вас морозом прихватит. И не хочу получить пулю лишь из-за того, что ваши наряды нас выдадут. – Он пожал плечами. – Переоденьтесь или ищите себе нового passeur.

Девушка, раскрыв рот, посмотрела на Роже. Тот хмуро рассмеялся.

– С ним дело иметь – одно удовольствие, да?

Мадам Маршан тихонько коснулась руки Роже.

– Роже, можешь ночевать тут сколько угодно. Сам знаешь.

– Знаю, мадам, но одной ночи более чем достаточно.

Мадам Маршан перевела взгляд на Лизетту.

– Мы его зовем «долгоножка» – вечно ноги с кровати свешиваются.

Лизетта улыбнулась этой славной женщине, идущей на риск ради общего дела. Однако внутри у девушки так и кипела злость на Фосиля – а ведь с этим человеком ей предстоит провести вместе много дней, начиная с завтрашнего. Она остро ощущала его присутствие – всеми органами чувств. Запах лаванды, что он принес с собой, отсветы свечи на светлой бородке, голос… Вот он стоит спокойно и расслабленно, сунув большие руки в карманы и откровенно ее разглядывая. Щеки Лизетты пылали румянцем, она рада была, что в комнате темно.

– Роже, ты, верно, устал, – промолвила мадам Маршан. – Ну, ребятки, дайте мне вас накормить. Садитесь, садитесь… – Она ткнула Фосиля в грудь. – Да садись же!

– Нет, madame. Столько народа для вас – слишком большой риск.

Мадам Маршан укоризненно зацокала языком.

– Я тебе в матери гожусь. Не учи, что мне можно, а чего нельзя.

Лизетта заметила, что Фосиль украдкой покосился на нее. Она тотчас отвернулась.

– Пойдемте, Анжелина, – сказала мадам Маршан. – Непременно поешьте что-нибудь.

Лизетта почти не притронулась к еде. Ее подавляло присутствие этих двоих мужчин, в руках которых отныне находилось ее будущее.

Внешность Роже не обманывала – он и в самом деле оказался крайне харизматичен, причем за внешним блеском Лизетта увидела и острый ум. Она обратила внимание, с какой легкостью предводитель повстанцев сменил тему после того, как она рассказала несколько историй о курсах в Шотландии. Роже не задал ни единого вопроса о ее личной жизни, ее задании. Очевидно, и его, в свою очередь, ни о чем таком спрашивать не надо.