S-T-I-K-S. Внешник - Юрий Уленгов

– Блин, жри Ирландца, он вкуснее! – в сердцах выкрикнул Айвэн, отпрыгивая в сторону. Когти твари вспороли плотный картон коробки из-под холодильника, заскрежетали по металлу. Айвэн метнулся назад. Еще пара таких финтов – и до свидания. Он не сможет долго так прыгать.

Застучал автомат Ирландца, пули ударили монстру в спину. Тот выдал какой-то совершенно неидентифицируемый звук и развернулся к обидчику. Айвэн воспользовался отсрочкой, чтобы перепрыгнуть через коробки и перезарядить автомат. Ирландец что-то кричал, но что именно, Айвэн за стуком его автомата различить не мог.

Он вжал приклад в плечо и прицелился. Куда стрелять? Кожные покровы начавшего меняться монстра затвердели, и пули не причиняли ему особенного вреда, но, черт побери, двигаться же ему надо? На свете нет ни одной твари, у которой ноги под коленками были бы покрыты броней! Айвэн переместил прицел, убедился, что не заденет напарника, и выпустил длинную очередь.

Расчет оправдался. То ли опорно-двигательный аппарат у тварей менялся в последнюю очередь, то ли зловещая природа, изменившая бывшего грузчика или кладовщика, не могла предположить такой подлянки, как эта автоматная очередь, только монстр издал булькающий звук и упал на колени. Айвэн продолжал стрелять, пытаясь найти уязвимые точки.

– …ок!!! – донесся до него крик Ирландца – наушник гарнитуры вывалился из уха и болтался где-то на груди. – В мешок стреляй!

Айвэн кивнул, как будто напарник мог его видеть, и поднял автомат. Но прицелиться не успел: монстр развернулся в его сторону и прыгнул вперед, врезавшись в коробки, за которыми засел наемник.

Тот отскочил назад, не рассчитал и завалился на спину, руша нагромождения ящиков позади себя. Откуда-то сверху на грудь упала коробка, перекрыв обзор. Айвэн потерял всего пару секунд, пока отбрасывал ее, но этого времени твари хватило, чтобы выбраться в проход, ухватить противника за ногу и дернуть на себя.

Рывок вышел сильным, наемник слетел с ящика, на который упал, и больно приложился копчиком о пол. Тело прострелило болью, и он, вскрикнув, выронил автомат.

Перед ним мелькнула отвратительная рожа измененного, тварь отшвырнула мешающий ей ящик и уже замахнулась второй лапой, чтобы толстыми плоскими когтями вспороть наемника от паха до горла, когда на сцену вернулось третье действующее лицо.

Ирландец подскочил к монстру, ткнул дульный срез прямо в ярко выраженный горб на спине твари и утопил спуск.

Автомат в руках Ирландца плюнул свинцом, тварь дернулась и, выпустив наемника, лихорадочно задергала конечностями. Айвэн, еще не веря в спасение, откатился в сторону. Уперся рукой в пол, поднялся, не сводя взгляда с темной фигуры Ирландца и бьющегося в агонии монстра.

Наконец, тварь затихла. Наемник оперся о ка кой-то ящик. Рука зашарила по поясу – организм требовал «живуна». Перенесенный стресс ускорил какие-то процессы в организме, а может, банально захотелось выпить. Только сделав несколько больших глотков, Айвэн осознал, что пьет воду. Выругался, скинул рюкзак и полез за второй флягой.

– Эй, ты как там? Живой? – голос Ирландца не то чтобы был тверже стали, но и не дрожал.

– Вроде бы, – выдавил Айвэн.

– Ты, конечно, молодец, что по ногам сообразил стрелять, но в следующий раз, если окажешься сзади – лупи в споровый мешок. Он даже у элиты – слабое место. А у жрача и подавно.

– Что это за хрень вообще?

– Ну, жрач, его еще лотерейщиком называют. Потому что лотерея всегда – есть в нем горох или нету. Не самый крутой урод. Чуть покруче спидера, к примеру. Но этот здорово изменился. Еще б немного – и стал бы топтуном. Тогда б мы с тобой уже тут не базарили. Топтун бы нас в замкнутом пространстве обоих замочил, – в процессе ликбеза Ирландец ковырялся в шее поверженной твари своим огромным тесаком.

– Во. Говорю ж – лотерея, блин. Нет гороха, не повезло. Спораны. Три штуки. Как делить будем?

– Да как делить? – удивился Айвэн. – Это ж общак вроде.

– Э, брат! Общак – это когда мы на зачистку едем. А сейчас мы на мародерке. То, что она в процессе превратилась в зачистку – это уже никто не виноват, однако. Ладно, дома разберемся. А сейчас давай наберем этих гребаных камер и свалим отсюда наконец.

Они грузили на тележку четвертый ящик, когда рация разразилась бранью Глыбы:

– Ирландец, Айвэн! Вы там живые, вашу мать, или вас уже сожрали?

– Живые пока, – отдуваясь, ответил Ирландец.

– Так хватайте свои задницы в охапку и тащите их сюда! Нам это железо золотым уже стало! Шевелитесь!

Айвэн взглянул на Ирландца:

– Хватай! Грузим и поехали!

Они подхватили последний ящик, в который загрузили несколько бухт с проводами, и водрузили его на тележку.

– Давай, ты тащишь, я прикрываю! – распорядился Ирландец. Айвэн спорить не стал. Молча закинул автомат за спину и взялся за ручку.

– Готов, погнали.

Ирландец двинулся вперед. Айвэн – за ним. Тележка катилась легко, обрезиненные колеса издавали негромкий шум. Ирландец проскочил первую дверь, проверил помещение, вернулся и придержал створки. Пинком распахнул дверь в общий зал.

Стрельба поутихла. Странно, почему тогда Глыба такой нервный? Их ведь не бросили? Нет, вон коротко простучала очередь из автомата. Они бегом рванули через торговый зал. Ирландец с автоматом впереди, Айвэн с тележкой – сзади.

Заговорил пулемет. Глыба и Кант заняли позицию у фургона, все так же стоящего кормой к магазину, периодически высовываясь в проем и куда-то стреляя.

– Наконец-то! – гаркнул Глыба. – Вы чем там занимались? Дремали?

– Не гунди, – отмахнулся Ирландец. – У нас там тоже весело было.

– Грузите скорее, привязывайте ящики и валим отсюда! Твари как с ума сошли, прут и прут.

Айвэн выглянул в проем. На асфальте валялись несколько десятков тел зараженных – и некоторые выглядели не самыми свежими. Скорее, наподобие той твари, с которой они разделались в подвале. Но были и посерьезнее. Например, вон тот, у которого голова и грудь разворочены очередью из КПВТ. В два раза больше приснопамятного лотерейщика, да и в процессе изменений тварь зашла куда дальше. Пока еще можно было определить, что произошла она от человека, но только потому, что гориллы здесь точно не водились. А именно огромную человекообразную обезьяну зараженный и напоминал. Ну, точнее, труп обезьяны.

Людей на улице не было – все загрузились обратно в фургон и лишь изредка огрызались из бойниц. А твари все прибывали… Медленные, еще не успевшие отъесться, более шустрые, передвигающиеся рывками по нескольку метров, а потом снова замедляющиеся, уверенно ковыляющие в сторону машин. Разные. Всех объединяло одно – еще недавно они были людьми. И это было самым страшным.

– Хрен ли ты рот раззявил?! – зарычал Глыба. – Шустрее, шустрее! Не дай бог, кавалерия подтянется, все тут на хрен останемся.