Битва Деревьев - Илья Новак

Стемнело, но по отряду передали приказ факелов не зажигать. Теперь вдоль тропинки двумя рядами тянулись падубы, гроздья их ягод светились красным, как набухшие капли крови, забрызгавшей кустарник.

— Духов они отгоняют, — пробормотал Орхар.

— Что? — спросил Эльхант, приглядываясь к густой листве.

— От тропки нашей, говорю, падубы духов отгоняют… — Солдат вытянул руку и тут же отдернул, когда ладонь скользнула по листьям и ветвям. — Уколол! Мужи это, а? — В повисшей над тропинкой прелой зеленой полутьме, полной тихих звуков, Септанта различил, что солдат ухмыляется. — Шипы у них — значит, самцы-падубы. У самочек игл нет, те нежнее. Мать покойная с батей в первый день весны бежали, выискивали… кто какую ветку раньше в дом принесет, с шипами или без. Как выйдет — тот после цельный год в доме и командует. Я более любил, когда у бати шибчее выходило. Свободы поболе тогда, мать-то у меня вредная была…

Он смолк, когда Эльхант показал вперед. Тропинка круто изгибалась, соскальзывая по склону лесного холма. Эльфы один за другим исчезали за поворотом, а дальше тускло поблескивала вода.

— Озеро там, што ль? — спросил Орхар. — А вон, дукс-агач, птица!

Они остановились, глядя на едва различимый во тьме, будто лохматый, силуэт филина. Он сидел на длинном суку неподалеку от тропинки, и глаза его светились мертвенно-синим.

— Слыхал, дукс, друиды в филинов опосля смерти превращаются, — пробормотал солдат. — Что-то мне… Хех, глазиша какие! Боязно мне, потопали.

Остальные эльфы ушли вперед, и они поспешили следом. Тропинка повернула; небольшое озерцо, берега которого заросли густой высокой травой, открылось внизу. Фигуры маячили в стороне, у кривого бука, росшего на самом краю озера, хотя ближе к тому месту, где тропинка заканчивалась, виднелся силуэт. Позади него, склонив голову к воде, стояла лошадь. Теперь кроны не скрывали неба — черного, с редкими звездами. Агач спустился первым, и тут из-за бука донесся крик Поэми:

— Эльхант, берегись!

Слева и справа из травы поднялись две фигуры; сзади, с вершины холма, сбежала третья. Крякнул, выдирая цеп из-за спины, Орхар, — и тут же повалился навзничь, когда что-то со стуком ударило его в лоб.

— Агач, стоять… — произнес резкий голос, но Эльхант уже упал в траву и полз, извиваясь змеей, вверх по склону, к лесу.

— Стой, не то прирежу девку!

Эльхант замер, несколько мгновений лежал неподвижно, затем медленно поднялся. Он успел перекинуть через голову ремень ножен и теперь держал их за середину, другой рукой сжимая рукоять пока еще не обнаженного кэлгора. Агач сгорбился, наклонился вперед, широко расставив ноги и опустив голову, исподлобья косил глазами, рассматривая трех железнодеревщиков: один впереди, двое по бокам, и все с натянутыми луками, наконечники стрел смотрят с трех сторон в голову Септанты…

Из-за бука появился Марх. Правой рукой он обхватил прижатую спиной к его груди Поэми, левой держал кинжал, приставив клинок к тонкой шее. Две другие феи порхали вокруг, плача и причитая.

— Убью девку, — повторил сид, приближаясь по склону. — Может, ее жизнь недорога тебе… что ж, ладно, одной феей меньше, одной больше — без разницы. Тогда они просто пристрелят тебя, и все.

Зрачки стоящего в той же позе Эльханта сместились влево, потом вправо, окидывая взглядом железнодеревщиков, и он сказал:

— Они могут не попасть.

— Все трое? — усмехнулся сид.

Из темноты слева от него вылетела пирси и с шипением хлестнула длинным ивняком. Ветка звонко хлопнула по впалой щеке, Амарген крякнул, сильнее прижав к себе застонавшую от боли Поэми, отхмахнулся кинжалом — конец рукояти, имевший форму заостренной пирамиды, с тихим хрустом ударил по голове феи. Та кубарем отлетела назад, оставляя за собой шлейф бледно-красных капель, не издав ни звука, упала в траву. Парящие у бука эллианы заголосили громче, сид прикрикнул на них и вновь повернулся к Эльханту.

— Все трое, — сказал тот.

— Что? О чем ты… А! Что ж, но сын омелы точно не промахнется.

Септанта уже видел его — друид остановился справа от одного из железнодеревщиков. Рука его была отведена назад, словно у того, кто собирался швырнуть камень. Вот только в ней был не камень, а серп.

— Меч в траву, агач! — скомандовал сид.

Эльхант медлил, раздумывая, что делать.

— Меч в траву, или ей конец! И не нагибайся, что бы положить его, — брось.

Пальцы разжались, ножны с кэлгором упали на землю.

— Теперь три шага вперед.

Слыша, как позади в траве застонал, приходя в себя, Орхар, Септанта выполнил приказ и наконец выпрямился, расправив плечи. Железнодеревщики сошлись ближе, теперь от наконечников стрел до головы агача было не более полудюжины шагов. Друид стоял в той же позе, готовый в любое мгновение метнуть серп.

— Что ж, хорошо, — произнес Амарген Марх. — Достопочтимый Урнах, вот этот кедр, который шел в Корневище, собирался убить оллама, чтобы отомстить за изгнание и смерть своего отца Гая Неверы. Отдаю его на суд деревьев — и пусть этот суд будет суров как никогда.

Руки стянули за спиной так, что локти почти соприкасались, ноги тоже связали. Между ними и под руками продели длинную палку, концы которой несли на плечах два железнодеревщика. Эльхант висел, слегка покачиваясь, лицом вниз, и глядел на поросшую травой землю, что проплывала под ним.

Когда его еще только подвешивали на палке, он заметил Орхара. Солдата, лоб которого сильно кровоточил, разоружили, но не пленили.

Они углублялись в Кричбор, и лес пел вокруг них. Глухая вековечная песнь его стала частью природы, слилась с миром, превратившись в одну из его равноправных составляющих, как земля или воздух, вода или огонь, — в пятую стихию, растекшуюся по остальным, пропитавшую их и скрепившую воедино.

Озеро давно осталось позади, а уж поле, по которому отряд шел к лесу, отступило теперь куда-то в невообразимые дали, на другой конец Атланса, или, быть может, вознеслось в небеса, затерявшись среди облаков, или провалилось в земные недра: тропа уводила отряд в маленькую заповедную страну, лежащую за изнанкой времени и пространства.

Поначалу плечи и бедра ломило, потом они отекли, и вскоре Септанта вовсе перестал ощущать их. Поворачивая голову влево или вправо, он смутно видел силуэты идущих вокруг эльфов и за ними деревья, различимые, впрочем, едва-едва. Амарген Марх и друид шагали во главе отряда. Орхар, надо полагать, был там же — возможно, не связанный, но под охраной солдат. Как-то в поле зрения Септанты появился сын омелы, покинувший свое место возле сида и выглядывавший что-то сбоку от тропы. Виноградная лоза на посохе мерцала, с листьев сыпались зеленые искры. Он некоторое время шел рядом, отвернув лицо от пленника, затем ускорил шаг и скрылся.

Впереди раздались негромкие голоса. Все остановились. Септанта висел, прикрыв глаза, с ощущением, что его ноги и руки, плечи и предплечья, стали железными: старый, плохо выкованный металл — ноздреватый, крошащийся, — того и гляди посыплется дождем отслаивающейся ржавой трухи.