Менты таких не трогают - Владимир Колычев

— Убить?!

— Или он исправит мою ошибку, или я исправлю его самого. Третьего не дано.

— Да?.. А то я подумала…

Егор собирался дать отпор. Значит, с ним все в порядке. Значит, не собирается он умирать.

— Больше я никого не буду ни о чем просить. В следующий раз я сделаю все сам.

Лида понимала, что речь идет об убийстве человека, которого она любила. Но при этом на мужа она глянула с одобрением. Если уж убивать, то по-честному. Тем более что Егор уже пытался это сделать. Просто Прохор опередил его с выстрелом… Но, возможно, в следующий раз Егор окажется быстрей. Эта мысль испугала ее, но вместе с тем она подумала, что, возможно, не проклянет мужа, если такое случится…

Знакомый забор, знакомый малинник. Небо в тучах, луны не видно, вокруг темно. А дачный участок Прохор знал наизусть.

Быстро же Афоныч поднял на дело братву, и Шуршура с пацанами на дело снарядил. Прохору повезло, но вряд ли Афоныч разуверился в своей удаче. Наверняка охота продолжается. А там, где охота, там и засады.

Со стороны дачный дом казался необитаемым. Машины во дворе нет, в окнах ни огонька, но Прохор все же подкрался ближе, прислушался. И вскоре слуха коснулся чей-то мужской голос, приглушенный тонким стеклом. Кто-то кого-то куда-то послал.

— Сам пошел!

И снова стало тихо. Но люди, которые находились в доме, уже выдали себя.

Дверь на запоре, окна закрыты, через дымоход в дом не проникнешь. Прохору оставалось только ждать, когда кто-то из братков отправится до ветру. Дом без удобств, туалет на улице, а график у естественных надобностей отнюдь не гибкий.

Но шло время, а из дома никто не выходил. Можно было взять его внезапным штурмом — выбить окно, запрыгнуть в комнату, а там как повезет. Но Прохору вовсе не хотелось умирать ради того, чтобы тупо сократить штат Афоныча. Если бы он знал наверняка, что с ним ничего не случится, а так…

Он уже собрался уходить, когда открылась дверь и на крыльцо вышел парень, в котором Прохор узнал Купчика. Пацан еще зеленый, в бригаде совсем недавно. Он направился к кусту, за которым притаился Прохор. А парень он здоровый, тренированный, с таким так просто не сладить.

Прохор приготовился вырасти из-под земли у него под самым носом и коброй набросился на него. Он вложил в этот рывок всю свою силу, а в пиковой точке превратился в медведя и рубанул Купчика рукой по шее, будто лапой махнул. Парень услышал шум за спиной, но среагировал слишком поздно. Прохор срубил его одним махом и тут же взял на удушающий прием. Убивать не стал, но в аут отправил надолго. Пользуясь моментом, связал его на всякий случай, заткнул рот. Затем осторожно подкрался к входной двери, тихонько постучал.

— Через окно давай, — послышался хихикающий голос Яремы.

Прохор постучал еще громче.

— Я же сказал, через окно.

Прохор забарабанил в дверь.

— Хорош прикалываться, — недовольно буркнул другой браток, и Прохор узнал голос Дани. — Всех соседей на уши поставите.

Послышался щелчок, с которым открылся дверной замок. И в голове у Прохора сработало стартовое реле. Дане он зарядил рукоятью пистолета в лоб. А на Ярему наставил ствол. А заметив, что у него нет в руках оружия, ударил ногой, сложив пацана пополам. Так же он врезал и Дане, который почему-то не хотел вырубаться, и выдернул у него из-за пояса «ТТ».

— Мушку хоть спилил, охотник? — спросил он.

— Прохор, ты? — изобразил удивление Ярема.

— Точно, Прохор, — с тем же удивлением переглянулся с ним Даня.

— Вас здесь кончить, клоуны, или в поле вывести?

— Эй, ты чего?!

— Кто еще в доме?

— Никого.

— Я сейчас проверю, если соврал, пристрелю.

— Ну, Купчик поссать вышел, — вздохнул Ярема, прекрасно понимая, что Прохор не боится никакого Купчика. — Прохор, мы же не мочить тебя приехали. Чисто поговорить.

— Да? А я-то думаю, зачем Шуршур гранату ко мне в дом бросил? А это он чисто разбудить меня хотел. Чтобы поговорить.

— Да у Шурика крыша съехала. Афоныч ее на место поставил… Мы ее потом закопали. Вместе с туловищем, — натужно улыбнулся Даня.

— Это, по-твоему, весело? — спросил Прохор. И сделал вид, будто собирается стрелять.

— Да нет, нет, братан! — испуганно мотнул головой Ярема. — Жив Шуршур. А крыша у Афоныча съехала… Мы от него слиняли. Сюда. Ну, чтобы за тебя подписаться…

— И это не весело, — качнул головой Прохор. — Унылые вы какие-то клоуны. Без души врете… Да и нет у вас души. Афоныч приказал меня замочить, вы и поехали… А за что меня мочить? Что я такого сделал?

— Ну, я спросил у Афоныча, — пожал плечами Даня. — Он сказал, что так надо.

— Кому надо?

— Ну, ты же в Королька стрелял, — подал голос Ярема.

— А кто такой Королек?

— Как это кто? У него с Афонычем дела…

— Какие дела? Карманы бабками набивать?..

— Ну, бабло поднимать не грех, — пожал плечами Даня.

— Ты хоть понял, что сейчас сказал?.. Где был Королек, когда на нас михеевские наехали? Барыжил. А почему? Да потому, что класть он хотел на вас всех и на Афоныча. Подмял бы Михей рынок, он бы с ним барыжил… А я что делал, когда михеевские наехали? Кто Михея завалил? А сколько я пехоты пострелял?..

— Ну да, мы помним, — кивнул Ярема.

— Мы воевали, а Королек барыжил. На свой карман. Мы — люди, а он — барыга. Он меня замочить хотел, а я его опередил. И меня за это нужно убить?

— Ну, ты вроде как с его женой был.

— С его женой?! Лида меня из армии ждала, письма мне писала. А Королек клинья к ней подбивал. Она его послала, так он ее отца в долги загнал. У нее просто выхода не было, как за него замуж выйти…

— Ну, может быть, — буркнул Ярема.

— А ты у Шуршура спроси, он знает, как это было…

— Хочешь сказать, что Королек у тебя бабу скрысил? — спросил Даня.

— Как последняя крыса.

— И ты его за это подстрелил?

— И за это тоже.

— Ну, ты правильно сделал…

— И Афоныч все правильно делает. Королек для него фигура, а я пешка. Расходный материал. Чтобы сохранить фигуру, он жертвует пешкой…

— Ну, не знаю, правильно он делает или нет, — пожал плечами Ярема.

— Правильно. Для себя… А на братву он класть хотел. Мы для него пешки. Нам головы можно рубить, на нас собак можно спускать. А что, не будет нас, он новых наберет. А Королек — это святое. Королек — это деньги. Афоныч за бабки удавится… Нет, он всех нас удавит…

— Или на фарш пустит, — совершенно серьезно сказал Ярема.