Возвращение Черного Отряда. Суровые времена. Тьма - Глен Кук

Не сможет. Если только Глашатай не взбодрит его память.

Дядюшка Дой не ограничился наблюдениями за тем, как мы кололи и рубили южан. Он и сам внес немалый вклад, обернувшись человеком-вихрем, разящим вокруг мечом, причем быстрота молнии сочеталась в нем с грацией танцовщика. Всякое его движение стоило жизни очередному тенеземцу.

– Черт подери! – сказал я Гоблину через некоторое время. – Напомни потом, что с этим субчиком не стоит портить отношения.

– Напомню, чтобы ты взял арбалет и выстрелил ему в спину футов с тридцати. После того, как я наведу на него глухоту и тупость, чтобы хоть маленько уравнять шансы. Не удивляйся, если и я тебя когда-нибудь отвлеку, а Одноглазый подкрадется и поставит заднепроходную свечу из кактуса.

– Раз уж речь зашла об этом недомерке. Скажи-ка, кто тут у нас недавно втихаря бегал в самоволку?

Я разослал по своим подразделениям весть, что мы достаточно облегчили работу войскам Могабы. Теперь всем следует отойти в нашу часть города, позаботиться о раненых, вздремнуть и так далее. Затем обратился к старейшине нюень бао:

– Дядюшка Дой, ты уж, пожалуйста, сообщи Глашатаю, что Черный Отряд безмерно благодарен. Скажи, что можно обращаться к нам в любое время и мы сделаем все, что от нас зависит.

Коренастый поклонился – ровно настолько, чтобы сей жест что-то значил. Я ответил точно таким же поклоном. И пожалуй, поступил верно: Дой чуть заметно улыбнулся, снова поклонился – уже от себя – и заспешил прочь.

– Бегает, как утка, – заметил Свечка.

– Я лично рад, что эта утка на нашей стороне.

– Повтори-ка.

– Я лично рад… Аргх!

Свечка взял меня за глотку:

– Кто-нибудь, помогите заткнуть ему рот.

Это было лишь началом того, что превратилось в настоящую оргию. Сам не участвовал, но слышал, что для джайкурийских шлюх это была самая прибыльная ночь в жизни.

– Где тебя черти носили? – зарычал я на Одноглазого. – Отряд, понимаешь, ведет самый тяжелый бой за последние… гм… несколько дней, а он где-то шляется!

Хотя… Его присутствие вряд ли могло чем-то помочь.

Одноглазый ухмыльнулся. На мое неудовольствие ему было наплевать.

– Должен же я был вернуть мой тенекрутобой. Столько труда в него вложено… Что такое?

– А?

Я успел увидеть черную точку, быстро пересекающую серый небосклон на высоте, до которой ниоткуда из Дежагора не дострелить, даже с цитадели, где ребятам из Старой Команды больше не рады.

– Ладно, коротышка. Вздуть бы тебя как следует, да что толку? Значит, ты спускался на равнину. Что было дальше с Вдоводелом и Жизнедавом?

Пока я обеспечивал нашему предводителю спокойную жизнь, эта парочка исчезла без следа.

Интересно, как Могаба опишет все происшедшее, если продолжит вести Анналы?

– Одноглазый!

– Чего тебе? – уже раздраженно спросил он.

– Ты ответишь, наконец? Что с Вдоводелом и Жизнедавом?

– Это ты меня спрашиваешь, Щенок? Не знаю и знать не хочу. Да и не до них мне было. Я только хотел забрать копье: может, этот гад еще разок зазевается – и я уже не промахнусь. И еще пришлось заняться шайкой тенеземцев, они пытались меня поймать, но потом куда-то свалили. Еще вопросы?

Этого бегства не понимал никто – всадники исчезли как раз в тот момент, когда тенеземцы готовы были дрогнуть. Тенекрут поджал хвост, это не могло не отразиться на боевом духе его армии.

– Будь это Старик с Госпожой, – проворчал я, – они бы не ушли, не покончив с этим балаганом. Или я не прав?

Я с ненавистью глянул на белую ворону, устроившуюся менее чем в двадцати футах от нас. Наклонив голову, она смотрела умными и злыми глазами.

В эту ночь ворон кругом собралась тьма-тьмущая. И наверняка не по мою душу они явились. Я был всего лишь щепкой в бурном море чужих интриг. Но пока Отряд не мешает игрокам, нет нужды сбрасывать его с доски.

Могаба с нарами, а также их таглиосские помощники были заняты по горло еще несколько дней. Возможно, Хозяин Теней решил, что Могаба должен заплатить за невыполнение своей части молчаливого уговора.

Лишнее доказательство тому, что с Черным Отрядом связываться – значит не дорожить собственной задницей.

Занервничаешь тут, если из головы не идет, что на тысячу миль вокруг нет ни единой души, желающей тебе легкой смерти.

Мои ребята видели, в какую лужу сел Могаба, и вовсю зубоскалили на этот счет. А он даже вякнуть против не мог. Мы спасли его шкуру, причем обставили это так, что он не мог не вышвырнуть из города кучку тенеземцев.

Я почти каждый день встречался с ним в штабе на военном совете. А еще приходилось любезничать с его солдатами, давая понять, что мы по-прежнему братья, плечом к плечу отражающие злобного врага.

И это никого не обмануло – кроме, быть может, самого Могабы.

Для меня в этом не было ничего личного. Я делал то, что наверняка одобрили бы все летописцы прошлого: всячески показывал Могабе, что не считаю его больше одним из нас.

Мы Черный Отряд. Друзей у нас нет. Все, кто не входит в список братьев, – враждебны или просто недостойны доверия. Подобные отношения с миром не требуют ненависти или еще каких-нибудь чувств. Необходима лишь бдительность.

Возможно, наше нежелание отомстить Могабе за измену или хотя бы признать ее послужило той последней соломинкой, что ломает хребет верблюду. А может, причина в том, что Могаба теперь допускал, как допускали и его нары, что настоящий Капитан остался в живых. Как бы то ни было, наш непревзойденный полководец пересек рубеж, из-за которого нет возврата. А мы не раскрывали тайны, пока не пришлось платить золотом боли…

Возвращение к нормальной жизни заняло десять дней, если только жизнь перед тем мощным штурмом можно считать нормальной. Обе стороны понесли тяжелые потери. Я был уверен, что Тенекрут займется зализыванием ран, предоставив нам еще какое-то время поголодать.

– Щенок, я к тебе с новостью.

– А?.. – забормотал я, просыпаясь. – Что случилось?

Кажется, меня в этот раз никуда не утаскивало.

Одноглазый присмотрелся ко мне, и с его физиономии сошла похабная ухмылка.

– Что, опять припадок?

– Припадок?

– Ты отлично понял, о чем я.

Не совсем. Я лишь со слов товарищей знаю, что иногда со мной творится странное.

– У тебя было что-то вроде умственного затмения. Пожалуй, я вовремя подошел.

Одноглазый с Гоблином снова и снова обсуждают разные эксперименты, с помощью которых можно выяснить, что со мной творится, но пока дальше слов не идут.