Если полюбишь графа - Элизабет Торнтон

Когда он вышел из комнаты, человек, стоявший у двери на часах, тихонько выругался:

– Cochon[5]! He хотите, чтобы я догнал его и перерезал ему глотку в какой-нибудь темной аллее?

– Пусть уходит, – последовал ответ. – Этот рисковать не станет. И он прав. Не наше дело спрашивать почему.

– Вы ему доверяете?

– Mon dieu! Доверять этому слизняку? Jamais! Но он поставляет правдивую и подлинную информацию; Она изучена нашими собственными агентами – можно сказать, прочесана частым гребнем.

Мужчина подошел к окну и выглянул на улицу, однако в сгущающейся темноте мало что было видно. Он вернулся в комнату и сказал устало:

– Не сомневаюсь в том, что наш враг использует такие же методы, как и мы. Господи, после общения с этой мразью я чувствую себя грязным.

– Вы сочувствуете человеку, которого предали? – В голосе великана послышалось удивление.

– Сочувствую? Нет, не сочувствую. Мы все солдаты. И, как и у остальных, у нас нет выбора. Но меня тошнит, когда я вижу, что такая свинья, как эта, готова уничтожить человека, которому он недостоин завязать шнурки от ботинок. А теперь пора убираться отсюда, пока нас не засекли.

В закрытом наемном экипаже денди осторожно снял парик и избавился от краски, делавшей неузнаваемым его лицо. Когда двуколка покатила по Мейфэр, он постучал тростью в крышу. В одну минуту он избавился от попугаичьего наряда денди, скрывавшего его безупречный костюм, скроенный по моде, введенной арбитром по части моды мистером Джорджем Браммелом.

Он спрятал свою одежду под сиденье кеба и натянул на плечи плащ. Расплатившись с кебменом, человек направился по Пиккадилли к Сент-Джеймс-стрит. В кармане у него лежали деньги, он чувствовал себя удачливым и при мысли о Рэтборне не испытывал ни малейшего раскаяния.

Весна пришла в Брюссель рано. В воздухе стоял сладкий пьянящий аромат фиалок. В садах и парках эти маленькие пурпурные цветочки радовали глаз в изобилии. Столица Бельгии кишела людьми, и большинство приезжих, как и следовало ожидать, были англичане и чувствовали себя в относительной безопасности под охраной соотечественников, когда пришла весть о побеге Наполеона с Эльбы. Едва ли теперь оставался хоть один дом, куда бы принудительно не вселили на постой военных из объединенных сил союзников, а также обширного контингента вспомогательных войск. Ни один брюсселец не избежал соблюдения предписаний эдикта, включая представителей бельгийской аристократии, которой пришлось потесниться и предоставить значительную часть своих роскошных домов и шато для солдат и офицеров союзных армий. Впрочем, никто на это не жаловался, считая, что сетовать непатриотично. К тому же в городе ходили слухи о шпионах и предателях; поскольку многие брюссельцы прежде сражались за Наполеона, лояльность каждого могли поставить под вопрос, и рисковать захотели немногие.

Из-за нехватки частных апартаментов многим пришлось примириться с жизнью в отеле. Дамы Фентон, поначалу недовольные сообщением Томаса, что комнаты, которые смогли для них зарезервировать, находятся в отеле «Англетер» на улице Мадлен, вскоре оценили преимущества своего положения. Они оказались в центре событий. Общие комнаты и коридоры были всегда заполнены военными. Многие английские офицеры чувствовали себя здесь как дома. В отелях Брюсселя оказалось больше представителей высшего общества, чем в Лондоне. И это в разгар сезона! Атмосфера была приподнятой, а угроза нашествия Наполеона только добавляла веселого возбуждения.

Ежедневно прибывали все новые гости. Их словно магнитом тянуло туда, где вот-вот должна развернуться драма. Два величайших полководца, Веллингтон и Наполеон, готовились к предстоящей битве, которая могла изменить лицо и историю Европы навсегда. Оказаться в центре этого исторического события было настолько лестно и заманчиво, что, казалось, в Брюссель устремился весь мир и он стал центром Вселенной. Быть там в критический момент означало разделить общую судьбу, получить свою долю величия.

Вскоре Дейрдре поняла, что ее жизнь в Брюсселе ничем не отличается от жизни в Лондоне.

Март сменился апрелем, и Дейрдре окунулась во всевозможные светские развлечения. А таковых было множество.

Эта излишняя фривольность подействовала на нее и довела до желанного состояния: каждую ночь, добравшись в изнеможении до своей одинокой постели, она засыпала, едва голова касалась подушки. Однако сны не были подвластны железной воле, правившей мыслями в дневные часы, и по ночам Дейрдре посещали раздражавшие ее сны: она видела единственного человека на свете, которого хотела бы навсегда вычеркнуть из своей жизни.

За подавленностью обычно следовал испуг, и несколько раз ей казалось, что она замечала Рэтборна в толпе.

Когда Дейрдре впервые увидела его, он, одетый в синий с серебром мундир Седьмого гусарского полка, катался верхом в парке в обществе самого герцога Веллингтона. Вскоре после этого ей показалось, что она снова заметила графа в вестибюле отеля «Англетер». Дейрдре завернула за угол и остановилась на полпути, когда заметила мускулистые плечи, показавшиеся ей очень знакомыми. Мужчина стоял возле конторки регистратора и разговаривал с клерками, однако было слишком много народу и Дейрдре не смогла хорошенько разглядеть его.

Она уже хотела было повернуться и бежать в свой номер, но тут клерк отеля поднял голову и заметил ее. Через несколько минут человек, похожий на Рэтборна, не спеша вышел из парадной двери и спустился по ступенькам вниз. На этот раз он был не в мундире.

От клерка отеля Дейрдре узнала, что имя джентльмена мистер Деннисон и что он наводил справки о своем брате, которого потерял, когда они въезжали в город. Дейрдре несколько успокоилась и принялась бранить себя за свои фантазии, которые всегда дорого обходились ей.

Все последующие дни Дейрдре никак не могла избавиться от ощущения, что Рэтборн находится в Брюсселе. Ей казалось, что за ней все время следят. Когда она высказала свои подозрения Арману, он воспринял их со смехом и почти убедил сестру в том, что она страдает манией преследования. Он заметил также, что если бы даже Рэтборн и находился в Брюсселе, что маловероятно, поскольку нынешний бальный сезон был первым для леди Каро, то он поспешил бы присоединиться к своему полку.

Доводы Армана показались Дейрдре убедительными, она попыталась заглушить свои страхи, однако брата все же предупредила быть начеку. Арман согласился, но с такой неохотой, что Дейрдре поняла: он не видел в графе никакой угрозы. Это ее обеспокоило еще и потому, что Арман отдалился от нее за те несколько недель, что они пробыли в Брюсселе. Он проводил время с группой молодых людей, которые, по ее мнению, вели разгульный образ жизни.

Очень быстро Арман убедился в том, что игорные дома Брюсселя, как и злачные места Лондона, могут служить прекрасным источником дохода для молодого человека, вынужденного зарабатывать на жизнь. Когда он в конце концов выехал из отеля «Англетер», чтобы поселиться с молодым человеком по имени Стоунхаус, приятным юношей с точно такими же наклонностями, как у Армана, Дейрдре погрузилась в глубокую печаль.