Восход двойного солнца - Александр Ярославцев

– Как я понимаю, все то, что вы сказали, – это чисто теоретические предположения, чью верность или ошибочность мне предстоит узнать на деле. Так сказать, отделить зерна от плевел. Хорошее дело, – в голосе Рокоссовского проскользнули нотки плохо скрытого сарказма, и Сталин поспешил прийти на помощь Антонову, обиженно дернувшего головой.

– Я прекрасно понимаю вас, товарищ Рокоссовский. Вы привыкли оперировать точными цифрами и понятиями, а не сухими теоретическими выкладками, без четкого и ясного ответа на многие вопросы. Задача действительно сложная, но кому как не вам, нашему советскому Багратиону, под силу ее решить. Товарищ Антонов хорошо обрисовал нам все изъяны английской армии, но при всем при этом ее нужно еще разбить. Разбить окончательно, бесповоротно. Разбить так, чтобы раздробленные ее части уже никогда не склеились воедино и больше не стояли у нас на пути к миру и победе. Или вы считаете, что генерал Эйзенхауэр для вас более серьезный и опасный противник, чем фельдмаршал Александер?

Вопрос был задан прямо, открыто, со всеми вытекающими из него последствиями и требовал ясного и точного ответа.

– Долг солдата обязывает меня защищать мир и спокойствие моей Родины до последней капли крови. Я выполню его, можете не сомневаться, товарищ Сталин. А все мои сомнения вызваны только одним. Стремлением сохранить как можно больше жизней своих солдат при его выполнении.

– Огромное спасибо за эти слова, Константин Константинович. Берегите солдат, они так много вынесли на своих плечах ради нашей великой победы, – Сталин с чувством пожал Рокоссовскому руку. – А мы в свою очередь окажем вам любую помощь в вашем тяжелом труде. Любую, какая только будет возможна, по первому вашему требованию.

Так закончилось это вечернее совещание, результатом которого стало новое советское наступление, потрясшее и ошеломившее бывших союзников.

После «бега к дельте Эльбы», марша по Саксонии и яростной борьбы за побережье Северного моря англичане с чистой совестью посчитали, что наступательный потенциал русского медведя иссяк, но они жестоко ошибались.

Военный потенциал трех фронтов, соединенный по воле Сталина в единое целое, продолжал изумлять тех, кто еще вчера были боевыми союзниками. Начав свой стремительный бег в начале июля, фронт Рокоссовского за короткое время пробил зияющую брешь в построениях англичан и их сателлитов. Подобно огромной сжатой до отказа пружине, он стремительно пролетел по Северной Германии и, сохранив силу, нанес по врагу свой последний сокрушительный удар.

Рано утром 22 июля 1945 года советские войска Северно-Германского фронта, под командованием маршала Рокоссовского, перешли в решительное наступление. Подошедшие со стороны моря танковые и моторизованные соединения фронта мощным тараном обрушились на позиции британских войск в районе города Линген.

Этот день для сэра Уинстона стал днем самого сильного разочарования с момента начала операции «Немыслимое». Твердо уверенный, что сумел разгадать сталинский стратегический план по захвату морского побережья, он направил все силы на удержание Голландии. Ее морские порты были объявлены «английскими Фермопилами», за которые империя намеревалась биться до победного конца. Началось усиленное возведение оборонительных сооружений, минирование дорог и прилегающих полей на самых танкоопасных направлениях.

Особое внимание было уделено дамбам и мостам, которых в Голландии было огромное количество. Все они были взяты под усиленную охрану и за короткий период были приготовлены к взрыву. Произвести его охрана могла как по приказу командования, так и самостоятельно, под угрозой захвата охраняемого объекта. Был издан специальный приказ, давший высокую оценку действий Зейсс-Инкварта по защите Голландии, с призывом действовать в сложившихся обстоятельствах не хуже, а даже лучше вчерашнего противника.

Находившимся в Голландии солдатам непрерывно вдалбливали, что уничтожение дамбы – верный способ остановить наступление русских и навязать им позиционную войну.

– Мы принудим этих азиатов к миру. Мы заставим их сесть за стол переговоров, – с пеной у рта уверяли простых солдат агитаторы, специально посланные премьером в войска. Закатив глаза, они повторяли эти слова как мантру, скромно умалчивая, что именно того же вот уже вторую неделю подряд добивался от английских дипломатов в Стокгольме Вышинский. Советский спецпосланник всеми доступными ему методами пытался сдвинуть процесс переговоров с мертвой точки.

Из-за объявленных Черчиллем новых Фермопил англичане не уделил должного внимания Лингену, посчитав его второстепенным театром военных действий. Маленький приграничный городок Нижней Саксонии на картах британского Генштаба был всего лишь точкой максимального продвижения советских войск на запад, после которого они начали исполнять свою главную задачу, захват побережья Северного моря.

Противостоящие в этом месте войскам Рокоссовского английские соединения успели создать настоящую оборону лишь на главных дорогах, ведущих на юг. Возле них были отрыты в полный профиль окопы, натянуто проволочное заграждение, установлены минные поля, развернуты противотанковые батареи. На дорогах второстепенного направления были созданы усиленные блокпосты с огневыми точками, призванные если не задержать, то предупредить о появлении противника.

Без серьезного прикрытия остались лишь проселочные грунтовые дороги, которые контролировали разъезды мотоциклистов. На их перекрытие у англичан не хватало сил и средств, да к тому же высокое командование считало, что русские не рискнут двинуть свои танки по хлябким саксонским дорогам.

Так считали генералы штаба фельдмаршала Александера, так считал сам фельдмаршал, и с этим мнением был согласен Черчилль, однако они жестоко заблуждались. Для танков 25-й гвардейской дивизии проселочные дороги Нижней Саксонии не были непреодолимыми преградами. Ничуть не смущаясь коварного хлюпанья под своими гусеницами, могучие красавцы ИС-3 дружно прошли там, где им было указано приказом маршала Рокоссовского. Лично проверив состояние дорог направления главного удара, комфронта дал свое согласие на танковый прорыв в этом месте.

Но перед тем как грозно взревели моторы могучих детищ Танкограда, в воздух поднялась авиация. Ранее ее основной задачей была расчистка дороги наступающим войскам фронта и прикрытие их от самолетов противника. Теперь же первой в воздух поднялась бомбардировочная авиация, для нанесения удара по аэродромам неприятеля.

Отказ Ставки от игры «в полруки» был обусловлен не только ослаблением ударной пружины Северно-Германского фронта, или как его скромно именовали в официальных документах штабисты – направления. Получив недвусмысленное предупреждение от Трумэна, Сталин не исключал возможности открытого широкомасштабного столкновения с американцами. И в этом случае ему нужно было раз и навсегда снять со своих рук английскую гирю. Было необходимо обратить британцев в тотальное бегство, как это сделали немцы в сороковом году.

Главными целями авиаудара советских соколов были британские аэродромы под Мюнстером и Оснабрюке. У англичан были еще аэродромы под Ганновером, но, не желая разбивать силу удара, Рокоссовский отказался от их бомбежки.