Аромат Магии - Андрэ Нортон

В конце концов все заказы были разобраны — кроме корзиночки, предназначенной дочери герцога; по временам в лавке оказывалось сразу несколько человек, оживленно обсуждавших последние новости. Миста Лоуфард оказалась в центре внимания, так как ее брат был стражником; а поскольку она не отличалась многословием, ее краткие ответы немедленно породили множество догадок и предположений.

Наконец Уилладен осталась одна в лавке — но ненадолго: в дверях, надменно оглядев лавку, замер паж с дворцовым гербом на камзоле.

— Тут должна быть корзиночка для высокородной госпожи Махарт, — пройдя к прилавку, он оперся о его край и принялся разглядывать свои ногти, словно их состояние значило для него гораздо больше, чем поручение. — Дочь герцога ждет… — Он с усмешкой взглянул на Уилладен. — Вы вроде бы способны сотворить из любой девицы красавицу при помощи своих составов — по крайней мере, так говорят…

— Заказ вашей госпожи стоит вон там, — после тяжелого дня высокомерие мальчишки изрядно раздражало Уилладен.

Паж бросил на прилавок небольшой кошелек, сплетенный из шелковых лент, потом потянулся за корзиночкой.

— У твоей госпожи дел прибавится, — сообщил он, внимательно рассматривая девушку. — Приезжает принц, так что будет бал и все такое прочее. Славное время наступит в Кроненгреде!

— Сегодня об этом говорят почти все, — заметила Уилладен. — У вас есть другие поручения?

Ей хотелось поскорее избавиться от посетителя — день был долгим и девушка устала. Она продолжала слушать юного щеголя только потому, что он явился из замка. Возможно, он говорил с Халвайс и должен передать девушке какую-то весточку от нее, а теперь тянет время просто из вредности?..

— Да, леди Зута попросила меня взять крем. Она так могущественна и занимает такое высокое положение — или думает, что занимает, — что ей недосуг самой ходить по своим делам.

Зута — первая леди при дворе дочери герцога. Уилладен слышала достаточно сплетен для того, чтобы знать ее — по крайней мере, по имени. Однако Халвайс ничего не готовила для леди Зуты.

— У меня нет распоряжений от госпожи Травницы на этот счет, — ответила она.

Паж пожал плечами:

— Может быть, забыла. Я понимаю, у твоей хозяйки сейчас много других забот — она ведь лечит самого Вазула! Канцлер слег; говорят, у него лихорадка.

Уилладен заметила, что молодой человек пристально наблюдает за ней, хотя и делает вид, будто его интересует содержимое корзиночки.

— Мою госпожу вызвали вчера, — тихо ответила она. — Я не знаю, кому понадобилось ее мастерство. Если канцлер болен, да ниспошлет ему Звезда скорейшее выздоровление.

— О, рано или поздно Вазул, несомненно, снова начнет бродить среди нас с этим дьявольским отродьем, обернувшимся вокруг его шеи. А вдруг зверюшке когда-нибудь придет в голову напрячь мускулы… как бы она случайно не придушила своего хозяина! Итак, — он переложил корзиночку из одной руки в другую, — я должен передать госпоже Зуте, что ты ничего не знаешь о ее заказе?

— По крайней мере, здесь ее заказа нет, — Уилладен развела руками. — Несомненно, как только моя госпожа вернется, она выполнит просьбу фрейлины дочери герцога.

Паж хихикнул:

— Да, и половина придворных дам тоже скоро начнут присылать заказы. Хотя, чтобы заполучить то, чего они все желают — королевского сына в постель, да еще на законных основаниях, — потребуется по меньшей мере Сердцецвет. Чем ближе будет подъезжать наш герой, тем удачнее пойдет торговля у Халвайс, будь уверена!

Ухмыляясь, он вышел, хлопнув дверью. Конечно, в его насмешках была доля истины. Когда принц Лориэн прибудет в город, не только у ее хозяйки прибавится хлопот. Будут заказываться новые платья, старые платья отделают новой тесьмой и кружевами… и, конечно же, дамы призовут на помощь все то, чем только могут снабдить их торговцы снадобьями и благовониями.

Сердцецвет — это название никак не шло у девушки из головы. Конечно же, если растение действительно существовало, оно должно было хоть кому-то попасться на глаза за века, прошедшие с тех пор, когда его впервые нашли. Уилладен решила отыскать древний травник, в котором прочла историю, касавшуюся этого цветка. Быть может, и само повествование таило в себе чары — но секрет, позволявший освободить их, был уже давно утерян.

Книга открылась словно бы сама по себе на странице, над которой так часто задумывалась Уилладен, пытаясь постичь смысл написанного. Она провела пальцем по ее краю и внезапно сделала новое открытие: этот лист книги был толще остальных. Девушка пододвинула лампу поближе, когда дверь лавки снова распахнулась.

Этот запах она не смогла бы забыть никогда. Уилладен, спрятав книгу под прилавок, повернулась лицом к Фигису. Как и раньше, на нем была вполне приличная, хотя и залитая пивом на груди, одежда, а не старые обноски, какие он носил, будучи в услужении у Джакобы. Грива спутанных волос Фигиса была подстрижена, хотя и не слишком ровно, а над верхней губой пробивались редкие усики, за которыми он явно ухаживал тщательнее, чем за всем остальным.

Он стоял на пороге, положив руку на красовавшийся на его бедре нож, больше напоминавший короткий меч. Итак, Фигис окончил свое ученичество. Если бы он попытался прицепить к поясу оружие, будучи в услужении у Джакобы, то немедленно получил бы хорошую взбучку.

— У мастера Уайча разболелся живот, — объявил Фигис с каким-то вызовом. — Он хочет что-нибудь, что утихомирит боль. Где твоя госпожа, девочка?

— Она ухаживает за тяжелым больным, — ответила Уилладен то же, что говорила покупателям на протяжении всего дня. — Что же до болезни мастера Уайча…

Она не повернулась к Фигису спиной, как, возможно, ему хотелось, а быстро выдвинула ящичек, в котором они держали наготове средства как раз для таких случаев.

— Это будет стоить два медяка, — Уилладен положила пакетик на прилавок.

Больше всего ей хотелось, чтобы Фигис как можно скорее убрался из лавки. Теперь девушка ощущала слабый запах, всегда окружавший жирное тело Уайча: запах зла. Бывший слуга Джакобы всегда отличался изворотливостью и жестокостью, но теперь в нем появилось что-то иное.

Он шагнул к ней; глаза его бегали по сторонам, как будто искали что-то. Бросив монеты на прилавок, Фигис пододвинул к себе пакетик.

— Твоя хозяйка — она знает много… — он ухмыльнулся, продемонстрировав сломанный зуб. — Тебе, девочка, осталось только надеяться, что это не доведет ее до чего-нибудь скверного.

Что скрывалось за этой туманной угрозой, Уилладен так и не узнала: прозвонил Вечерний Колокол. Фигис, испуганно вздрогнув, словно удар колокола стал для него неприятной неожиданностью, поспешил покинуть лавку и быстро растворился в сумерках. Уилладен закрыла ставни, заперла дверь на засов, и только потом вытащила из-под прилавка книгу. Сунув ее под мышку, девушка удалилась в жилую комнату.

В ЭТУ НОЧЬ не только дочери герцога довелось спать глубоким сном — и надолго запомнить увиденное во сне. Возможно, свою роль в этом сыграли множество запахов и ароматов, окружавших ее весь день; но, как бы то ни было, сон увел Уилладен в таинственное и незнакомое место. Все казалось настолько реальным, что девушка чувствовала влажную упругость мха под ладонями и слабое дуновение ветерка. Она лежала, вытянувшись, лицом вниз перед расселиной в камне. Хотя ее окружала ночь, девушка видела все так ясно, словно у нее были глаза кошки.