Неисповедимый Путь - Роберт МакКаммон

– Бог мой, мальчик, – произнесла Ребекка, сузив глаза. – Что в тебя вселилось? – Она снова расположилась около костра, в то время, как Рамона подбрасывала в него дрова и листья. – Ты трясешься, как осиновый лист! Мы вышли только на пять минут! – Она внимательно присмотрелась к нему и напряглась. – Что случилось?

– Ничего. Ничего не случилось. Я ничего не видел!

Ребекка кинула быстрый взгляд на дочь, а затем снова посмотрела на мальчика.

– Хорошо. Ты можешь рассказать об этом потом, когда захочешь.

Она помогла Билли снова усесться к огню, и он уставился на него невидящим взглядом, пока она месила его шею и плечи сильными коричневыми руками.

– Иметь такой дар – такой талант, не побоюсь этого слова, – не так легко. Бремя настоящей ответственности никогда не бывает легким. Но иногда ответственность встает стеной между тобой и другими людьми; они не могут заглянуть тебе в голову, они не могут понять твою цель и высмеивают тебя за твои действия, которые ты считаешь правильными. Некоторые люди будут бояться тебя, а кое-кто ненавидеть…

Пока старушка говорила, Рамона смотрела на сына, изучая при свете костра его лицо. Она знала, что он вырастет красивым молодым человеком, за которым начнут увиваться девчонки, когда он пойдет в файетскую окружную школу; но как сложится его жизнь? Будет жить отдаленным от других людей, которые будут его бояться и ненавидеть? Она вспомнила слова шерифа Бромли о том, что для Билли жизнь уже никогда не потечет по-прежнему, и почувствовала боль в сердце. Он стал взрослым только что, на ее глазах, однако она знала, что путнику на Неисповедимом Пути необходимо всегда сохранять в себе кусочек детства в качестве убежища от жизненных штормов. И еще потому, что восприятие и понимание ребенка во многих случаях полезнее, чем жесткое, рациональное видение мира взрослыми.

– …Но правильное использование этого таланта еще труднее, – говорила Ребекка. – Ты, Билли, должен думать о себе как о вратах на границе этого мира и другого. Ты должен научиться открывать себя, чтобы давать пройти нуждающимся в этом. Но ты должен оставлять в себе их страх и боль, как губка, впитывающая воду, чтобы они могли пройти с не отягощенной душой. Это сделать непросто, и я не могу помочь тебе научиться этому; это придет к тебе само собой, когда подойдет время. Однако то, что ты сможешь сделать это в первый раз, отнюдь не означает, что далее будет проще, ты только поймешь, что сможешь это выносить. Все же первый раз – самый трудный, поскольку ты не знаешь, чего ожидать.

– Это больно?

– В какой-то степени. Нет, это не та боль, какую ощущаешь, когда тебе делают укол или когда ты поцарапаешь колено о камень, при этом болит здесь, – она коснулась груди, – и здесь, – она дотронулась до лба. – Это боль, которую ты наследуешь от тех, кому пытаешься помочь. Коме того, я не утверждаю, что ты сможешь помочь каждому; некоторые духи просто не хотят покидать этот мир, может быть потому, что слишком бояться. Если они при жизни были подлыми и ненормальными, они могут пытаться делать…

Плохие вещи, например, причинять людям боль. – Он чувствовала, как напряглись плечи мальчика. – Или, вернее сказать, они тем или иным способом заставляют людей самих причинять себе боль, например, пугая их.

Билли наблюдал, как скручиваются, чернеют и сгорают мокрые листья. Он сидел все еще дрожа от впечатления увиденного им существавепря и ломал голову над тем, что говорила ему бабушка.

– Я думал…

Что переход – это все равно что сон, и если ты хороший, то просыпаешься в Раю. Это правильно?

– А что, если ты должен идти спать, но не хочешь? Разве ты не вертишься в кровати, и разве твоя бессонница не вызывает у тебя чувство отчаяния? А что ты скажешь о том, если в тот момент, когда ты делаешь что-то важное, или планируешь что-то на завтра, вдруг гаснет свет? Или если ты пытаешься уснуть при зверской боли? Во всех этих случаях для того, чтобы заснуть, тебе необходима помощь, не так ли? Я не хочу сказать, что все духи цепляются за этот мир; многие из них сами находят дорогу. За всю жизнь тебя может быть позовут на помощь не более двух или трех раз, но позовут обязательно, и тебе придется в этом случае что-то предпринимать…

– Например?

Билли слизнул с верхней губы капельку пота. Он все еще находился в состоянии оцепенения, и голос бабушки доносился до него как раскаты эха из темной, глубокой пещеры.

– Я успокаиваюсь за гончарным кругом, – ответила Ребекка. Твоя мама – за вышиванием. Твой прадедушка субботними вечерами принимал горячие ванны. Тебе придется найти отдушину самому, когда внутри тебя накопится столько боли, что ты почувствуешь, что надо либо избавиться от нее, либо… – она умолкла.

– Либо что, бабуля? – быстро спросил Билли.

– Либо заблудиться в чужой боли, – тихо ответила Ребекка. – Несколько наших родственников…

Заблудились таким образом и превратили свою жизнь в сплошное отчаяние. Кое-кто из них пытался избавиться от этого при помощи вина и наркотиков. Один из твоих дядей, давным-давно, сошел с ума и провел остаток жизни в сумасшедшем доме…

Эти слова обрушились на Билли как удар грома. Из его глаз потекли слезы; может быть, он уже начал «сходить с ума», – с ужасом подумал он. В конце концов, разве не видел он рядом с собой орла-дым и огонь-змею? Что-то злое, одетое в кожу его отца? Он всхлипнул и всхлипывающим голосом рассказал бабушке и Рамоне, что он видел. Они напряженно слушали Билли, и ему показалось, что глаза бабушки превратились в черные угольки на коричневом морщинистом лице.

Когда он закончил, Ребекка сняла со своей головы шарф, окунула его в ведро холодной колодезной воды, которое она принесла с собой, и вытерла ему лицо. Остужающая прохлада в духоте коптильни принесла Билли громадное облегчение, успокаивающее его разгоряченное сознание.

– Это было всего лишь картинками в твоей голове, Билли. Их будет еще много. Я думаю, что каждый содержит в себе что-то от орла и что-то от змеи; они борются между собой за то, чтобы либо вознести твой дух высоко в небо, либо пригнуть его к земле. Вопрос заключается в следующем: кому из них ты дашь победить и какой ценой? Что касается второго виденного тобой существа, – по ее лицу пробежала тень, как грозовая туча по солнцу, – то это то, о чем я тебя предупреждала. Ты не должен показывать ему, что боишься…

Но это будет не так-то легко. Рамона, не подашь мне вон тот кувшин?

Она вынула пробку из коричневой бутылки, которую принесла с собой Рамона, и налила в чашку густую темную жидкость с запахом сассафраса и корицы.

– Может наступить такой момент, – тихо продолжала Ребекка, – когда зло попытается уничтожить тебя, как человек задувает свечку. Оно попытается использовать твои слабости, повернув вещи так, что белое покажется тебе черным, а черное белым. Я тоже видела это существо, Билли, – которое похоже на дикого вепря – оно настолько отвратительно, что на него невозможно смотреть. Оно пристрастилось шутить со мной по ночам, когда я еще была моложе твоей матери. Однажды утром, проснувшись, я обнаружила, что все мои глиняные изделия побиты и раскиданы по мастерской. Незадолго до этого безо всяких видимых причин в моем доме возник пожар. Ты помнишь ту желтую собачонку, которую я звала Шефом? Я никогда не рассказывала тебе, что произошло с ним на самом деле; я нашла его кусочки, разбросанные в лесу вокруг дома, как будто кто-то разорвал его. Он был последней собакой, жившей у меня. Я хочу тебе сказать, что то существо, которое ты видел – мой отец называл его «Меняющим Облик», потому что он может принять любой вид, какой пожелает, – наш Враг уже долгое, долгое время. Почти каждый из нашей семьи видел его; это опасный, хитрый зверь, Билли, и он пытается повредить нам при помощи людей и животных, о которых мы заботимся. Он ищет в нас слабости, и поэтому мы всегда должны быть сильными. Если мы ослабнем, то он сможет повлиять на наш мозг, а может быть, и повредить нас физически.