Чужестранка в гареме - Патриция Грассо

– Ягли Сиркин прославился своим жестоким обращением с женщинами, – поведал Мурад.

Глухо зарычав, Халид двинулся к толстяку. Мурад и Малик удержали его.

– золотых, – повторил Акбар. – Кто заплатит больше за эту женщину, чья кожа нежнее, чем шелк из Бурсы?

– Триста золотых, – выкрикнул герцог де Сассари.

– Тысяча золотых, – сказал Мурад.

Все мужчины в зале разом посмотрели на Мурада. Если эту женщину желает наследник престола, ставок больше не будет.

Тишину нарушил граф Орчиони, который выкрикнул:

– Полторы тысячи золо...

– Две тысячи, – перебил его Малик.

– Три тысячи золотых, – сказал Мурад.

Как разъяренный медведь, Халид вертел головой в разные стороны. Свиньи!

Акбар, несказанно довольный ходом аукциона, продолжал:

– Три тысячи золотых предлагает известный в Стамбуле ценитель женского тела. Вы слышите...

– Четыре тысячи, – крикнул Ягли Сиркин, придвинувшись поближе к помосту и почти касаясь девушки.

– Пять тысяч, – выкрикнул Малик. Кивнув Малику, Мурад выкрикнул:

– Шесть тысяч золотых.

– Подойдите поближе, джентльмены, – призвал Акбар. – Подойдите поближе и полюбуйтесь великолепными грудями с волнующими розовыми сосками. – Жестом указав на неподвижного Омара, он продолжил: – Подойдите поближе и потрогайте великолепные груди, которые Аллах создал специально для удовлетворения самых взыскательных мужчин и кормления сыновей, которых кто-нибудь из вас подарит этой девственнице.

Акбар снова сделал знак Омару. Евнух потянулся к девушке, чтобы снять с нее болеро.

– Нет! – воскликнула девушка, оттолкнув его.

Акбар приблизился к Хедер, но она замахнулась и на него.

– Прекратите! – крикнул Халид и двинулся вперед. Потрясенные мужчины молча наблюдали за тем, как Халид, растолкав толпу, пробрался к помосту.

Он выхватил яшмак из рук Омара и укутал в него девушку, которая закрыла глаза и покачнулась. Халид успел поймать ее и подхватить на руки.

– Я передумал, – сказал Халид. На другом конце зала Малик с Мурадом обменялись победными улыбками.

– Вы не можете изменить свое решение, – возразил Акбар. – Аукцион уже начался.

Халид бросил на работорговца угрожающий взгляд:

– Я сказал, торги окончены.

– Это подлог, – осмелился выразить свое мнение граф Орчиони.

– Так нельзя, – согласился Ягли Сиркин.

– Я решил оставить эту рабыню себе, – сказал Халид, обращаясь к собравшимся в зале мужчинам. – В обмен я предлагаю вам выбрать любой другой товар из коллекции Акбара за мой счет.

– Вы подарите каждому из присутствующих здесь мужчин понравившуюся ему рабыню? – спросил Акбар, чьи глаза заблестели при мысли о том, какие несметные богатства его ожидают.

– Да, за исключением Ягли Сиркина, которого я вообще не приглашал на аукцион, – отозвался Халид, смерив работорговца уничтожающим взглядом.

Прижав Хедер к груди, Халид сошел с помоста. Люди невольно расступались перед непредсказуемым Султановым Псом.

Поравнявшись с кузеном, Халид остановился.

– Выбери столько девственниц, сколько ты пожелаешь, – сказал он.

– Она, конечно, красавица, но я предпочитаю девушек помоложе, – отозвался Мурад. – Что ты будешь с ней делать?

– Странный вопрос, – поддразнил его Малик.

И в эту минуту Халид произнес слова, повергшие Стамбульского Льва и Сына Акулы в шок.

– Добродетельная женщина благородного происхождения заслуживает достойного супруга, – заявил принц и обратился к Малику: – Проводи, пожалуйста, Омара в дом моей матери. – С этими словами он прошел через арку, унося с собой Хедер.

Ранние сумерки прочертили глубокие тени по пустынному двору перед заведением Акбара. Верующие жители Стамбула собрались для вечерней молитвы; иудеи и христиане готовились к вечерней трапезе.

На минуту остановившись, Халид с любовью взглянул в лицо пленницы. Ресницы девушки вдруг затрепетали, раскрылись, и на принца взглянули обезоруживающие зеленые глаза.

– Халид, – прошептала девушка тихим голосом, подобным дыханию легкого ветерка, и снова погрузилась в забытье.

Притянув Хедер к себе, принц прижался губами к ее губам.

– Прости меня, мой Дикий Цветок, – прошептал Халид. – Я всегда буду защищать тебя и никогда не отпущу.

Откуда ни возьмись появился Абдул, держа в поводу лошадей.

– Мне забрать этого евнуха? – спросил он. – Уверен, Акбар...

– Нет.

Абдул кивнул и протянул руки, чтобы взять Хедер. Молча отказавшись выпускать из рук свое сокровище, Халид с девушкой на руках сел на лошадь. Вместе с Абдулом они медленно поехали по направлению к дому Миримы.

Не замеченный никем, одетый во все черное человек прятался в аллее возле заведения Акбара, наблюдая за происходящим из укрытия. Когда принц проехал мимо, он откинул с лица черную куфию и поглядел ему вслед. Острые черты лица напоминали хорька, а его губы от злости искривились в дьявольской усмешке.

«Султанов Пес питает нежные чувства к англичанке, – подумал граф де Болье, уходя в тень. – Моя нареченная послужит орудием уничтожения принца».

Добравшись до дома матери, Халид перенес одну ногу через седло и спешился. Прижавшись к его груди, Хедер спокойно спала. Абдул взял лошадей под уздцы и повел их к конюшням.

Войдя внутрь, Халид стремительно прошел мимо изумленных слуг Миримы, которые наперегонки бросились к своей хозяйке, чтобы сообщить новость. Халид направился в комнату, где он всегда останавливался во время своих редкий посещений. Она принадлежала ему с самого детства.

Придерживая Хедер одной рукой, он открыл дверь, вошел внутрь и захлопнул дверь ногой. Затем он подошел к кровати и откинул покрывало. Осторожно опустив Хедер на кровать, он принялся раздевать ее.

Дыхание у него перехватило при виде столь неземной красоты, и при мысли о том, что он чуть было не потерял все это, у принца пересохло в горле. Осознание того, что у него есть одна слабость – любовь к этой женщине, – испугало его.

Халид сделал глубокий успокаивающий вдох. Его Дикий Цветок принадлежит ему. Он будет держать ее под надежной защитой, так чтобы ни один из врагов не смог использовать его любовь к Хедер против него.

Подложив под голову подушку, он натянул ей одеяло до самого подбородка. Присев на край кровати, он пальцем очертил контур ее нежной щеки, затем наклонился и запечатлел у нее на лбу поцелуй.

– Когда я вернусь, ты станешь моей навсегда, – пообещал он.

– Ты любишь ее и не смог продать? – раздался голос совсем близко от него. – Ничего себе месть.