Во имя любви - Лайза Хоган

— Принцесса может оспорить ваше решение. Она потратила много сил и времени, чтобы этой работой занимались именно вы.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы мой преемник был лучшим из лучших. Обеспечу его всеми своими источниками. Могу даже отрядить ему в помощь Саймона Мортимера, он отличный специалист.

Алекс начал перекладывать манускрипты на столе, чтобы секретарь не увидел, как дрожат его руки.

— Питер, мне понадобится несколько дней, чтобы уладить все дела. Это время можете использовать по своему усмотрению. Погуляйте по городу, съездите на море. Если угодно, посетите казино. Или музеи — что вам больше по вкусу. Леон очень красивая страна, кроме этого холодного подвала в ней есть множество более интересных мест. Так что извлекайте преимущества из вашего здесь пребывания.

Сам он и думать не хотел о красотах города. Или о золотистом морском песке, на котором они с Фелисой могли бы сидеть бок о бок и целоваться, как тогда ночью в ресторанчике…

Алекс умудрился даже улыбнуться, хотя это потребовало от него титанических усилий. Секретарь должен думать, что все в порядке. Что его отъезд — это прихоть привыкшего к одиночеству коллекционера, который устал от чужой страны и вынужденного общения с людьми.

— Еще я хочу, чтобы вы заказали билеты на начало следующей недели. А до тех пор, — Алекс указал на дверь, — вы совершенно свободны.

Питер медленно кивнул.

— Хорошо, сэр. Я сегодня же закажу билеты.

— Спасибо. Вы можете идти.

Питер повернулся на каблуках и вышел, как всегда сдержанный и подтянутый. Вряд ли он пошел развлекаться. Люди такого типа не умеют отдыхать, разве что ходить по музеям или чинно обедать в ресторанах. Но Алексу не было дела до секретаря. Он уронил голову на фолиант в черной обложке. Голова казалась невыносимо тяжелой от груза горьких мыслей. Отчаяние разрывало сердце. Алекс не сразу понял, что лежит головой как раз на реестре инквизиции.

Барнабе сожжен… Что чувствует человек, когда его сжигают заживо? Наверное, это страшная мука. Почему же он не бежал? Ведь его колдовских сил хватило, чтобы обречь Алехандро на бессмертие, почему тогда Барнабе не спас себя самого?..

Алекс горько усмехнулся. Делать больше нечего. Годы самопожертвования прошли даром: очевидно, проклятие можно было снять только при жизни наложившего его колдуна. Интересно, что на этот счет думают дипломированные историки? Может, созвать совет правления музея и спросить: «Ребята, что вам известно о древних леонских проклятиях? Таких, знаете, которые накладывают, посыпая жертву зеленым порошком? Есть версии, как можно от него избавиться? А то я тут влип как следует: уже семьсот с лишним лет не могу помереть…»

Неожиданно перед его мысленным взором предстала Фелиса. Не недоступная принцесса с журнальных страниц, а немного смешная девушка в красной бейсболке, с золотистыми волосами, собранными в хвост. И еще в очках, достойных школьной учительницы… Алекс вспомнил выражение счастья и смятения в глазах Фелисы, когда впервые поцеловал ее. И то, как потрясающе пьянит вкус ее губ.

Он закрыл лицо ладонями и застонал. Как он сможет теперь жить — в Лондоне или где угодно еще — бесчисленное множество лет без Фелисы? Неужели сердце его не разорвется от скорби?..

Слезы потекли у Алекса между пальцев. Он плакал — впервые со времени раннего детства. Нет, не плакал, рыдал, согнувшись вдвое и обхватив голову руками. Как выяснилось, за семь веков внутри накопилось очень много слез и теперь они потоком хлынули наружу. Отчаяние, бесконечное одиночество без проблеска надежды впереди… Алекс рыдал так, будто у него действительно разрывалось сердце. Он сам не заметил, как оказался на полу, и теперь катался по нему как сумасшедший, ударяя в бессильной ярости кулаками по каменным плитам.

Фелиса замерла. Она не сразу поняла, что происходит. Из-за двери до нее доносились звуки, похожие на стоны раненого животного. Дверь открылась со скрипом, но Алекс явно его не услышал.

Несколько секунд принцесса стояла неподвижно, пораженная представшим ей зрелищем. Менее всего она ожидала увидеть такое! Глаза ее мгновенно наполнились слезами сочувствия. Раз в жизни Фелиса видела, как плакал ее отец. Это было вскоре после смерти матери. Неоднократно ей приходилось видеть, как плачет Маннес — на похоронах Хелены и после них. Но она не представляла, что мужчина может рыдать так отчаянно, как Апекс Вуд.

Он даже не заметил, как Фелиса сбежала к нему по ступенькам. Алекс поднял голову, только когда принцесса опустилась рядом с ним на колени и заключила его в объятия. Девушка гладила его густые волосы, шепча что-то бессмысленно-ласковое. Алекс умолк, но его тело продолжало судорожно содрогаться.

— Уходите, принцесса, — выдавил он с огромным трудом. — Вам не стоит…

— Все хорошо, — прошептала она, продолжая гладить его по волосам.

— Я просто… узнал дурную новость. Это скоро пройдет, я успокоюсь. Все в порядке.

— Вы меньше всего похожи на человека, у которого «все в порядке».

Губы Алекса изогнулись, будто он хотел засмеяться… но не смог.

— Алекс, почему вы не желаете сообщить мне, что происходит? Ваше нынешнее состояние связано с тем, что вы мне так и не сказали тогда, на прогулке?

— Да.

Наконец-то он повернулся к Фелисе лицом и долго смотрел ей в глаза. Потом приподнялся и сел на пол рядом с принцессой. Под глазами Алекса лежали глубокие тени печали и утомления.

— И теперь вы тоже не хотите мне сказать?

— Очень хочу, принцесса, но сейчас не время…

— Мне кажется, более подходящего времени, чем сейчас, придумать невозможно, — твердо сказала Фелиса. Она вспомнила про папку, с которой пришла в подземелье и которая валялась теперь неподалеку от нее, и вытащила оттуда старую газету. — Ведь это вы, Алекс? Вы на снимке?

Он уставился на фотографию так, будто увидел призрак. Потом выдохнул:

— Где вы это взяли?

— Я наводила справки о вашем прошлом. Нет, не так, как вы думаете! — поспешно прибавила она, когда Алекс дернулся всем телом. — Я доверяю вам полностью. Я просто волновалась и хотела узнать о вашей беде, чтобы суметь помочь.

— Кто нашел фото?

— Луис Альварес, глава нашей службы безопасности. Он бывший детектив и умеет добывать нужную информацию.

Алекс устало кивнул.

— Что еще вам известно обо мне?

— Что о вас никто ничего не знает. Вы человек-невидимка. Ни даты рождения, ни родителей. Ничего.

— И Альварес это вычислил?

— Да.

Алекс держал газету в дрожащих руках, но смотрел мимо нее, в пол.

— Должно быть, у вас ко мне много вопросов.

Фелиса провела ладонью по его плечу. Даже сейчас, когда Алекс выглядел таким несчастным и опустошенным, она чувствовала себя изумительно хорошо и спокойно в его присутствии.